В Иваново так в Иваново. Покатили. Ванюха за кучера сидит, кнутом помахивает, песенки попевает. Радуется побывке: в Иванове зазноба осталась — Любушка, ткачиха, первостатейная красавица.

Приехали, прямо в контору к самому первому купцу заявились: у того своя полотная фабрика да еще по домам и по светелкам его подряды мужики и бабы работали. Миллионами купец ворочал, заморскую торговлю вел, за моря холсты да парусину сбывал.

Фемер с купцом беседу ведет, а солдат к Любушке отпросился, к своей, стало быть, красавице задушевной. Фемер тому и рад: лишнего глазу не стало.

Решил Фемер все склады обследовать.

Пришли они в первый склад, — огромадный сарай. Поленницы полотен до крыш выложены. Товар отменный. Все заморские корабли под парусами из таких вот наших русских полотен плавали. Лучших и искать не надо, увидел бы Петр — обрадовался.

— Посмотри, — говорит купец, — кусок словно свинцовый, а плотность — иглой не проколешь, гвоздем не пробьешь. Для наших кораблей самые найподходящие паруса. Бери. Вестимо, цена на такое полотно высоконька. Ну коли дело отечественное, — и я на уступок пойду, по пятиалтынному с каждого куска сброшу. Забирай чохом, что на складе припасено, а то заморские купчишки обещали по весне побывать.

Фемер прикинул: взять эти полотна, — ни копейки из казенных денег не отколется. Не хочется эдак-то. Подумал, подумал немчишка и ну пыль в глаза купцу пускать:

— Купил бы… Но это есть не тот размер, не погодится, брать не приказано.

Вошли во второй склад: здесь полотна тоже добротные, да все ж пожиже первых. Купец советует:

— Эта марка тоже выдержит, корабли поднимет, но прочность не та. Зато и цена на такой товар пониже.

Фемер прикидывает:

— Если на этой марке остановиться, то от царевых денег в моем кармане останется четверть.

— Идем, — говорит, — дальше…

Пришли они в третий склад, где полотна штабелями сложены. Купец объясняет:

— Эта марка похуже прочих. На паруса не годится, напора не выдержит. Да для меня беда невелика: пойдет на портки да сарафаны, мужики с бабенками износят. Ну, конешно, и цена на такое полотно дешева.

— А какая цена?

Купец рукой махнул:

— Что зря толковать. Не погодится на паруса.

Фемер свое думает:

— Если такой парусины закупить, то в карман как раз половина царевых денег закатится.

И хоть ясней ясного, что товаришко поганый, Фемер так и приник к нему:

— Отсчитывай, — говорит, — вот этот сорт.

У купца глаза на лоб. Он было урезонивать покупателя начал. Знает — царская покупка, тут не шути.

— Дешевый товар не след на военную надобность совать. Я хоть и купец, а в толк беру: на войне люди не в бабки играют. Да и царю не полюбится. Царь-то, чай, с головой.

А немец и слушать не хочет.

— Я приказываю: отсчитывай, который подешевле.

Закупил плохое полотно, половину денег купцу уплатил, другую половину в платок завернул, отошел к забору и себе за пазуху сует. Ан, как раз и заявился его кучер, наш-то ивановский солдат. Заприметил он, что немец деньги прячет. Вытянулся и, как полагается, отбарабанил:

— Ваше благородие, явился по вашему приказанию вовремя.

Стал генерал перед солдатом выкручиваться. А парень тоже был не дурак, знал он этого Фемера, помнил, как тот солдат голодом морил, по морозу босиком в походы водил и на краденые деньги себе дворцы возводил.

— Моя шуба блоха пригаль. Я ловиль, ловиль, — говорит Фемер.

А сам деньги подальше сует.

Не успел немец опомниться, как Иван к нему руку за пазуху сунул, деньги нащупал и закричал:

— Поймал, поймал. Сейчас вытащу, только локтем не прижимайте.

Генерал инда побелел, прыгнул от солдата в сторону. Обозлился он на Ивана. А потом пошел всякие причины нагонять. С кулаками лезет.

— Почему половина часа прогулял? Так мы можем война проиграть: опоздаем паруса поднять.

Ишь какую статью подогнал, вроде как через Ивана все государство погибнуть может.

И велел без останову гнать к Питеру. Иван на козлах покачивается, генерал ему в спину глядит и все думает, как от солдата этого избавиться. Подкупить? — Вроде как не согласится. Лучше всего поклеп на солдата взвесть и в острог упрятать. Потому что, если солдата не упечешь, — сам сядешь: у Ивана глаз острый, память крепкая.

На том и порешил немец.

А царь Петр по берегу с утра до ночи похаживает, в подзорную трубу на дорогу поглядывает, все ждет, не покажется ли обоз из Иванова. Солнце стало по-весеннему припекать. Того и гляди, реки вскроются.

Наконец, дождался. Обрадовался, навстречу выехал. Солдату так ли уж хочется слово сказать Петру, да не знает, как и подступить — вокруг генералы толпой. Да и Фемер с Ивана глаз не сводит, говорит своим солдатам:

— Посадите мово кучера под замок в одиночну камеру да никого к нему не подпускайте. И чтобы караульные его не слушали, — он не в своем разуме. А которые караульные его слушать станут, тем плохо будет.

Посадили солдата ивановского в каталажку.

Царь услышал про это, спрашивает Фемера:

— За что ты на своего кучера прогневался?

— За то, — отвечает Фемер, — что он в Иванове надолго отлучился, обоз задержал, тем государству урон нанес, а по пути сюда и вовсе рехнулся.

Петр поверил генералу и решил:

— За самовольную отлучку наказать, да не забывать, что солдат был исправный и в ратном деле ревностный.

Дали приказ корабли снастить. Утром, чуть свет, обошел царь все воза, все полотна самолично обследовал. Крикнул корабельных мастеров и так, милок, хитренько повёл:

— Что вы, мастеровые люди, скажете: пойдут ли такие полотна на паруса? И будут ли они прочнее парусов шведских? Посоветуйте. Ум хорошо, а два лучше.

Корабельные мастера в один голос отзываются:

— Полотна неважные, на таких парусах далеко не уплывешь.

Петр на Фемера покосился.

— Правильно вы сказали, мастеровые люди. Под такими парусами мы плавать не собираемся.

Фемеру и крыть нечем, бормочет немец:

— Я умом руководствовался, я рассудил…

Петру эти слова не понравились.

— Умом? Ах, ты, плут! Погоди я твой ум проверю…

Только из головы нейдет, как пророн исправить? Парусов хороших нет, а время не ждет. Что делать?

Немец выслужиться хочет, снова сунулся:

— В России никогда хороших полотен не ткали. Мой совет — снарядить купцов и послать за моря в Силезию. Умней ничего не придумаешь.

Осерчал Петр:

— Опять ты со своим умом лезешь? Наши тульские кузнецы блоху подковали, а ивановские ткачи, я знаю, той блохе платье сшить могут. А ты советуешь к немцам за парусами ехать? Советы я твои выслушал и забыл. Ум твой хочу испытать. Что-то не в меру ты им похваляешься. Даю три загадки, отгадай. Первая загадка такова: в чем человек нуждается, когда на свет появляется?

— А это совсем ясно: человек нуждается в повивальной бабке! — отвечает Фемер.

Петр посмеялся:

— Не то, не то!

Вторую загадку дает:

— Чем солдат запасается, когда в поход собирается?

Фемер опять попал пальцем в небо:

— Деньгами, ваше величество, зольдат запасается.

— Третья загадка: скажи мне: без чего на тот свет не пускают?

От этой загадки немец совсем втупик встал. Молчит.

— Где ж твой ум? — говорит Петр. И велит денщикам.

— Отведите-ка его в каталажку.

Повели немца куда приказано. А там солдат Иван похаживает, с тоски-кручины песенки про ткачей ивановских попевает. Парень он был веселый, никогда не унывал. Достал грамотку, написал:

Высунул Иван руку сквозь решетку, приклеил ту грамотку над острожным окном. Пусть-де люди читают.

Вот, в ту каталажку, где сидел Иван, и привели его начальника на хлеб, на воду. Сидит немец в углу на соломе и думает: «Как же мне царевы загадки разгадать, своим умом царя удивить, богатства своего не лишиться, украденой казной попользоваться?» И ничего-то он придумать не может.