На другом конце поселка залаяли собаки. Мальчик с досадой топнул ногой - нашел время любоваться звездами! - и побежал на шум голосов, лимонный свет прожекторов, которые вспыхнули вдруг на высоких мачтах.

Возле самого склада, чья красная крыша виднелась за куполом столовой, Максим столкнулся с Мартой Ружевич, шеф-поваром станции.

- Привет, дай кушать, - крикнул он обычную дразнилку-приветствие, на что полячка не ответила лукавым "Хоч сто раз, дзицятко", а схватив его за руку, обеспокоенно заглянула в глаза.

- Максим сбежал?

- Потом, Марта, потом. Меня пришельцы вылечили... Побежали, а не то мы все прозеваем...

Они сразу увидели ЭТО. На ледяной площадке, расчищенной под аэродром, огромной кучей лежали необычные предметы. Красные, синие, зеленые, желтые шары, параллелепипеды, кольца, кубы блестели полированной поверхностью, в бесчисленных плоскостях отражались огни прожекторов. Максиму показалось, что здесь пробегал какой-то великан, споткнулся и уронил на снег коробку елочных игрушек.

- Подарков сколько! - всплеснула руками Марта. На ее голос обернулся Тимофей Леонидович.

- Максим, - сердито крикнул он. - Я тебе...

Мальчик поспешно нырнул в толпу. На аэродроме собрались, наверное, все свободные от дежурств обитатели полярной станции "Надежда". То и дело встречались знакомые - улыбчивые, обрадованные неожиданным зрелищем. Под ногами у людей крутились два "нахлебника" станции - Пушок и вислоухий Император. Собаки, наверное, считали, что вся эта возня затеяна ради них и, звонко лая, хватали всех за меховые комбинезоны.

- А ну, Максим, помоги, - позвал Прокудин. Он старался что-то достать из кучи "игрушек". Но мальчику как раз подвернулся большой золотистый шар, очень легкий и красивый, и он погнал его, будто мяч, толкая ногами и руками. Максим заметил, что блики от лучей прожекторов ни при чем - и шар, и остальные предметы светились сами по себе. "Вот из этих зеленых "кирпичей", - подумал мальчик, - за пять минут можно сложить крепость, а вон те полые цилиндры сгодились бы на башни". Подумал и тут же с явным сожалением распрощался со своей выдумкой. Разве эти взрослые позволят? Гарибальди разберется во всем, всех прогонит, а "игрушки" перенесут на склад, пронумеруют и опечатают затем дверь.

Рядом дружно засмеялись. Максим обернулся и увидел, что смеются над Карлсоном. Любопытный доктор забрался в какое-то прозрачное устройство и теперь не мог выбраться обратно - ломился в гибкие лепестки входа, а те, пружиня, прищемляли ему то руку, то ногу, заталкивали обратно.

- Немедленно прекратить все эти художества! - загремел вдруг над толпой голос начальника станции.

Но было поздно. Доктор, рассвирепев, рванулся, прозрачные дверцы с треском сломались, и в тот же миг из груды предметов беззвучно выскользнула голубая молния и ударила его в грудь. Карлсон вскрикнул, грузно упал на снег.

Полярники замерли.

Тимофей Леонидович закричал снова - грозно и повелительно:

- Ничего не трогать! К "предметам" не приближаться! Приказываю всем вернуться на станцию!

Доктора отнесли в сторонку. Несколько человек склонились над ним, растирали снегом виски.

- Жив, - раздался, наконец, голос отца Максима, и все облегченно вздохнули. - У него шок. Луис Лейн, помогите мне поднять доктора...

На аэродроме вдруг загремело. Разноцветные шары, кубы, пирамиды и прочее разом двинулись к краю ледяного поля. Медленно переваливались с боку на бок зеленые "кирпичи", вихляя, катились цилиндры и какие-то сложные изящные конструкции. И все это гремело, будто боевые барабаны индейцев, и уходило прочь от людей.

- Ничего себе подарочки, - прошептал Тимофей Леонидович.

А странные вещи, вырвавшись из-под лучей прожекторов, засияли всеми цветами радуги и покатились, гремя, в бездны полярной ночи.

Максим мельком глянул на лица людей. Ему показалось, что полярникам вовсе не страшно, а только немножечко грустно. Оттого, что все так быстро и так нелепо кончилось.

...ЗДЕСЬ ВОДЯТСЯ ЧЕРТИ

Отец даже не забежал - жди. Конечно, ему сейчас тоже не сладко. Карлсона врачевать - дело нешуточное. Он, говорят, капризный, когда болеет. Вообще только один доктор и болеет на станции. Раз в год обязательно. И теперь только его молния ударила. А болеет Карлсон, наверное, от тоски, нарочно. У всех работы по уши, а ему хоть звезды пересчитывай. Вот и болеет, чтобы его должность не упразднили. Надо как-то забежать к нему. Он хоть и очнулся, но шок свой отлежит, сколько положено. И историю болезни заведет - для потомков. Что ни говори, первая травма внеземного происхождения.

Максим попробовал читать, но не смог осилить даже одной страницы. После внезапного выздоровления он быстренько перебрался в свою комнату и вот уже несколько часов слонялся без дела. Смотрел любимые фильмы, слушал инфор, но выйти в коридор не решался. Зачем лишний раз испытывать судьбу? Налетишь невзначай на Гарибальди - и прощай, станция.

"Ломают голову над этим Куполом, - подумал Максим, - названия придумывают - маяк, база, склад. Еще бы стадионом назвали. Станция это. Как наша "Надежда", только размерами побольше. Жилище пришельцев - еще так можно сказать. Может, не рассчитывали людей встретить, вот и захватили с собой дом... Жаль, что я побоялся пойти в глубь чудо-леса. Но со станции я все равно не уеду. Ведь больше так никогда в жизни не повезет. Не будет больше такой тайны. Без меня все разузнают, откроют и опишут, по полочкам разложат. И не будет уже ни тайны, ни пришельцев. Так - братья по разуму, сотрудничество цивилизаций и прочее..."

Максим попробовал вызвать кого-нибудь из своих друзей, но на экранчике браслета связи появилась хитрая надпись: "Ваш номер отключен по распоряжению совета Связи. Справки там-то..." Справляться Максим, конечно, не стал. И так все ясно. Оно, может, и к лучшему. После утреннего сообщения по системе связи только одноклассники целый день вызывали бы его.

- Дзинь, дзинь, дзинь! - вдруг весело отозвался браслет связи.

- Мама Юля! - мальчик даже подпрыгнул от радости. - Мамочка!

- А почему ты не в медизоляторе? Температура упала?