Филипп рванулся к ним, думая лишь о том, чтобы вырвать Алуетт из рук рыцаря и унести ее по дальше от него, но вынужден был остановиться из-за угрожающего рычания пса. Он посмотрел на оскаленные клыки, потом померился взглядами с Рейнером и незаметно усмехнулся. Будь он проклят, если попросит англичанина убрать собаку.

— Отнесите ее в дом, милорд, — холодно сказал Филипп. — Леди Алуетт, вас ждет теплая постель.

Рейнер, поражаясь невесомости Алуетт, несмотря на намокшие одежды, вместе с ней поднялся на третий этаж епископского дома и вошел в прекрасно освещенную комнату, говорившую вовсе не об аскетических вкусах хозяина. Пол был устлан восточным ковром с малиновым и золотым переплетением. Над кроватью висел полог из алого бархата, на ней лежало одеяло из мягчайшей шерсти, из-под которого выглядывали снежно-белые полотняные простыни.

Рейнер усадил Алуетт в стоявшее рядом с кроватью кресло. Тотчас появилась Эрменгарда, которая, забыв о себе, начала хлопотать вокруг хозяйки. Первым делом она послала пажа за горячей водой и за одеялами, потому что все вещи Алуетт лежали на дне реки.

По дороге в Лион из-за ядовитой близости камеристки Рейнер не произнес ни слова о том, что лежало у него на сердце. Да и потом не было никакой возможности это сделать, ибо он видел, что Филипп Капет с нетерпением ждет, когда он покинет комнату, чтобы выпроводить его из дома.

— Леди Алуетт, если мы не увидимся до ухода французской армии, я очень надеюсь на встречу с вами в Сицилии, — произнес Рейнер, осторожно подбирая слова и чувствуя, как Филипп сверлит взглядом его спину. Он хотел сказать ей много больше этого, но не смел в присутствии ее королевского родственника.

В жемчужно-ясных голубых глазах Алуетт Рейнер заметил блеснувшую слезу, когда она подалась к нему, стоявшему возле нее на коленях.

— Как мне благодарить вас, милорд, за все, что вы и ваш храбрый пес сделали для меня?

Она протянула ему руку, но Зевс, которому очень хотелось, чтобы она его погладила, опередил хозяина, не знавшего, что он рядом, и потому не понимавшего, отчего Филипп держится от них на расстоянии.

— Мне кажется, у сира де Уинслейда сейчас много дел, Алуетт. Мы должны отпустить его, — вмешался окончательно потерявший терпение Филипп, глядя прямо в глаза Рейнеру.

— Да, конечно. Сохрани вас Бог, пока мы не встретимся в Сицилии, милорд… И вас, и вашего чудесного Зевса.

Рейнер перевел взгляд на Алуетт и постарался получше запомнить прелестные черты, ведь через несколько мгновений они должны расстаться на долгие недели. Однако его старания были лишними, потому что милое лицо Алуетт запечатлелось в его душе с самого первого раза, когда он увидел ее.

— Идем, Зевс.

Он щелкнул пальцами, приказывая собаке следовать за ним, а пес как стоял, так и остался стоять, не отрывая обожающих глаз от Алуетт. Такого еще никогда не было. Если бы пес умел говорить, он бы сказал, что Рейнер и Алуетт должны быть вместе, а уж коли им приходится расставаться, то он желает находиться с ней.

Рейнер не мог оторвать от него изумленного взгляда.

— Зевс, ты идешь?

Он всегда говорил с псом так, словно тот мог ему ответить.

Зевс коротко гавкнул и помахал хвостом, но с места не сдвинулся.

— Вы его покорили, миледи. Зевс хочет остаться с вами.

Рейнер знал, что будет скучать по преданному другу, но совсем не огорчился. Оставляя Зевса с Алуетт, он словно оставлял с ней часть себя, и когда она будет гладить собаку, то наверняка вспомнит о ее хозяине. Да и Зевс сумеет защитить девушку в случае чего, подумал Рейнер, любовно потрепав его по загривку на прощание.

— Благодарю вас. Я буду заботиться о нем до Мессины, — сказала Алуетт. — Не печальтесь, милорд, ему будет хорошо со мной.

Ричард Плантагенет, узнав о несчастье, помешавшем его армии переправиться на другую сторону Роны, прискакал на высокий, поросший травой берег и задумчиво глядел на остатки моста и на своих солдат, бесцельно круживших возле них.

— Будь тысячу раз прокляты и мост, и Филипп Капет вместе с ним, — в отчаянье крикнул он приблизившемуся к нему Рейнеру. — Знаешь, какую помощь предложил мне жирный Филипп? Никакой. «Я уверен, что вы согласитесь со мной, — сказал он, передразнивая фальцет Филиппа. — Какой смысл держать обе армии в Лионе из-за случившейся беды?» Завтра он отправляется в Геную, если еще чего-нибудь не произойдет!

И он ударил кулаком в раскрытую ладонь другой руки. Для анжуйца он вел себя очень сдержанно, можно сказать и глазом не повел. Рассказывают, что его отец Генрих II в гневе жевал солому, катался по земле и вообще делал Бог знает что. Не надо забывать, что Плантагенеты вели свой род от ведьмы Мелузины.

— Представляю, какой для вас удар — не получить помощи от союзника, — осторожно заметил Рейнер, зная характер Плантагенета.

— «Удар» не совсем то слово, — скривившись, отозвался Ричард, но зажегшиеся в его глазах огоньки говорили, что скоро он обратит свою энергию на пользу дела, вместо того чтобы растрачивать ее впустую на вопли и угрозы. — Ничего у меня союзничек, а Рейнер? Не знаю прямо, кого больше бояться, Саладина[2] или его?

— Думаю, вы не боитесь ни того ни другого. Рейнер не льстил Плантагенету, он сказал правду, но все равно сделал ему приятное.

— Правильно. Наш поход был бы гораздо удачнее, если бы Филипп вернулся домой и оставил мне своих крестоносцев. Правда, тогда мне, наверное, пришлось бы беспокоиться за мои земли, так что лучше уж пусть он будет на глазах. Вы проследили, чтобы вашего «жаворонка» просушили и уложили в постель?

Рейнер было растерялся, потому что никак не ожидал, что король не упустил и такую мелочь на фоне гораздо более трагических событий, однако быстро пришел в себя и ответил с улыбкой:

— О да, милорд.

— Само провидение послало вас и вашего пса спасать сестру Филиппа. Может, таким образом оно хотело расплатиться за Ал ее, — сказал король, имея в виду другую сестру Филиппа, на которой Ричард отказывался жениться. — Ты увлечен этой слепой девушкой, да? Наконец-то нашел такую, что не испугалась твоего уродства?

Рейнер не обиделся на его шутки, потому что Ричард и раньше прохаживался по поводу его привлекательности и для служаночек, и для знатных замужних дам.

— Она мне нравится, — не стал он скрывать и с сожалением пожал плечами. — Но, боюсь, эта дама не для меня. Она ждет не дождется, когда ее отпустят в монастырь.

— Хм! Ладно, у тебя еще много времени, может, она переменит свое решение, — сказал Ричард, вновь поворачиваясь к реке, однако Рейнер успел заметить, как изменилось его лицо. Неужели он огорчился? Тем не менее голос у него был все такой же веселый, когда он заговорил опять. — А где твой героический пес? Кажется, мне пора произвести его в рыцари?

Не исключено, что Ричард так и поступил бы.

— К сожалению, придется отложить это до Сицилии, ваша милость. Зевс решил остаться с леди Алуетт.

— Черт! Уже интересно!

Ричард игриво ткнул Рейнера в бок и погрузился в решение какой-то сложной задачи.

В конце концов Ричард принял предложение Рейнера соединить вместе все лодки, которые только найдутся в Лионе, и с помощью местных мастеров соорудить из них несколько переправ через реку. Таким образом вся английская армия перешла Рону, что заняло гораздо меньше времени, чем если бы ее перевозили на лодках. И все равно они задержались на три драгоценных дня.

Коль жадным ты меня зовешь,

Когда тоскую по любимой,

То знай, что вовсе ты не лжешь,

Нет счастья порозну с любимой…

Алуетт сидела в одиночестве на носу большой галеры и, тихонько перебирая струны лютни, пела простенькую любовную песню, сочиненную каким-то крестоносцем. Все остальные сгрудились на корме, глядя, как удаляется Генуя, и радуясь, что наступил последний этап пути. Больше месяца прошло с тех пор, как они покинули Лион, держа путь в итальянский порт, где Филипп собирался нанять корабли, чтобы плыть в Сицилию, а потом в Палестину.