Специалисты говорят, что крушение вызвал сильный воздушный вихрь. Во всяком случае, Кеннет и его жена погибли, а Селина чудом выжила. Некоторое время она провела без сознания, но эта девочка – настоящий боец. – У Дока заходили желваки. – Я видел, как она пришла в себя. Я все еще помню, какой ужас стоял в ее глазах – словно она ожидала увидеть себя в самолете.

Риду стало жаль Селину. До сих пор он ничего не знал о ней, считал ее всего лишь знахаркой. По правде говоря, признался он себе, он и не старался что-либо узнать. Док тяжело вздохнул.

– Затем мы обнаружили, что после травмы она лишилась слуха. Это казалось чудовищной несправедливостью, Селина часто досадовала на это. Ей помогала вся семья, родственники со стороны Тапперов и Уорли, и весь город. Здесь все живут дружно, люди заботятся друг о друге, именно потому я так люблю Смитсшир. Хэлен Эшби знала язык жестов, ее бабушка была глухой с рождения, и Хэлен научилась этому языку много лет назад. Она учила Селину, давала уроки всем желающим. С помощью Хэлен учителя в школе занимались с Селиной.

– Ей повезло родиться здесь, – заметил Рид, уже не в первый раз думая о том, что именно в таком городе хотел бы поселиться.

– Верно, – кивнул Док. – Однако Селина постоянно грустила… может, «грустила» – неверное выражение. Ей чего-то недоставало. Казалось, она пытается найти себе место в жизни. Не то чтобы родственники отказывали ей в любви – нет, такого не было, но в ее глазах постоянно бывало потерянное выражение. Она начала замыкаться в себе.

Рид вспомнил, как несколько минут назад Селина Уорли смотрела на него.

– Что-то я не заметил никакой растерянности, когда недавно виделся с ней. И, уж конечно, она не выглядит робкой и замкнутой.

Док усмехнулся.

– Еще бы! Селина нашла свое место. – На его лице появилось задумчивое выражение. – Все началось с Дэниэла Колби – крепкого мальчугана, который постоянно плакал. Я сотни раз осматривал его и каждый раз убеждался, что с ним все в порядке. Но его мать постепенно изводилась от недосыпания, а няню для такого ребенка найти было невозможно. Потом кто-то, кажется, Эдна Уорли, бабушка Селины, предложил Селине посидеть с ребенком, ведь она не слышала его плача, а потому могла ухаживать за ним, не рискуя получить головную боль. Нет, не то чтобы Селина совсем не обращала на малыша внимания, она носила его на руках, разговаривала с ним. В сущности, это помогло ей прийти в себя.

Кажется, не прошло и двух дней, как Селина обратилась ко мне. Она заметила, что к одному месту на спине ребенка горячо прикасаться, но мать малыша ничего не чувствовала. Мне показалось, что Селина обеспокоена еще одним последствием своей травмы. Она настояла, чтобы я осмотрел малыша. Как могло случиться, что в одном месте кожа у ребенка горит, а в других нет? Я решил, что не следует смеяться над Селиной. Я вернулся с ней в дом Колби, и мы вместе осмотрели мальчика. Я ничего не почувствовал, но заметил, что Дэниэл вскрикнул, когда я дотронулся до указанного Селиной места, по ее словам, оттуда исходил жар.

До этого момента я считал, что у ребенка всего лишь колики, его мать была крайне нервной особой, и ее беспокойство могло передаваться ребенку. Во всяком случае, я решил для безопасности отправить ребенка в Бостон на обследование. Выяснилось, что у него киста в одной из почек. Она постепенно увеличивалась и причиняла боль. Врачам удалось удалить ее, не повредив почку. После этого мальчик стал гораздо спокойнее, правда, он немного избалованный, но славный. К счастью для него, Селина обнаружила болезнь на начальной стадии.

Док помедлил и покачал головой, вспоминая.

– Этот случай заинтересовал меня. В то время Селина жила с родителями своего отца. Я отправился проведать ее и между прочим попросил пощупать щиколотки бабушки. У Эдны на правой ноге развивался артрит. Селина сказала, что от правой ноги исходит более сильное жжение, чем от левой. А Эдна добавила, что ей становится легче после того, как Селина массирует ей щиколотки, ей казалось, что при этом боль утихает.

Док задумчиво нахмурился.

– В это время я наблюдал за Селиной: массируя ноги бабушки, она заметно дрожала всем телом. «Кажется, у нее есть чутье целительницы», – заметил я. «Не знаю, не знаю, – отозвалась Эдна, – но после ее рук мои старые кости ноют гораздо слабее». Я ей объяснил, что, даже если Селина не способна исцелять болезни, она может обнаружить их.

Док усмехнулся.

– Тебе, конечно, известно, как быстро расходятся слухи. Прошло совсем немного времени, и жители городка уже перешептывались о странном таланте девочки. Кое-кто даже обращался к ней за помощью. И вот тогда мне пришлось обстоятельно поговорить с Селиной. Она всегда была смышленой девочкой, и мы быстро договорились. Она пообещала сообщать мне обо всех людях, кто обращался к ней, особенно в тех случаях, если она обнаружит у них какую-нибудь хворь. Несколько лет мы с ней работали вместе. Иногда я бывал не уверен в диагнозе или не мог найти причину болей у пациентов и тогда просил Селину осмотреть их. Если Селина что-нибудь ощущала, я знал: надо повторить все обследование.

У Рида скептически приподнялась бровь.

– Значит, вы действительно верите, что она способна распознать заболевание, всего-навсего прикоснувшись к пациенту? – спросил он, удивляясь, как мог настолько заблуждаться относительно Дока – возможно, этот человек только казался разумным и рассудительным.

– Да, – убежденно ответил Док.

Рид пристально вгляделся в его лицо и признал:

– Да, похоже, вы в этом не сомневаетесь. – В его голосе явственно прозвучало опасение, не начинает ли Док впадать в старческое слабоумие.

Теодор Джеймс невозмутимо встретил взгляд молодого человека.

– Ты говорил, что Смитсшир пришелся тебе по душе, что ты хотел бы остаться здесь. Я наблюдал за тобой. Ты искренне тревожишься за пациентов. В жизни ты слишком сдержан, а к ним относишься с уважением и добротой. И потом, ты неплохой врач. – Док слегка понизил голос. – Я хочу кое-что рассказать тебе об этом городе, как врач врачу. Но мои слова ты должен сохранить в тайне.

Заговорщицкий тон Дока заставил Рида встревожиться еще сильнее.

– Все, что бы вы ни сказали мне, останется между нами, – ответил он, подыгрывая старику.

– Я практиковал в этом городе уже шесть лет, когда однажды старик Энгус Смит пригласил меня к себе на ужин, – начал Док. – В то время ему было около восьмидесяти. За ужином Энгус спросил, какое впечатление произвели на меня город и его жители. Я ответил, что город ни чем не отличается от других подобных, городов, что в нем живет немало славных людей. Мне показалось, что он ждал от меня чего-то большего, но мне было нечего добавить. После ужина мы прошли к нему в кабинет. Энгус сообщил, что хотел бы проконсультироваться со мной лично и потому я должен помнить о врачебной тайне.

Разумеется, я заверил его в этом. Мне казалось, он хотел поведать о какой-нибудь своей болезни, сказать, что у него рак или что-нибудь пострашнее. Вместо этого он принялся рассказывать мне о собственной родословной.

Док помедлил и покачал головой.

– Большинство знакомых мне людей могли припомнить всего три-четыре поколения своих предков. По словам Энгуса Смита, он знал свою родословную вплоть до времен язычества. Он рассказал, что происходит из рода жрецов-друидов. Затем он заметил, что большинство жителей нашего города – его отдаленные родственники. Похоже, Энгус основал город, чтобы собрать вместе весь род.

Холодок пробежал по спине Рида. Он с сомнением взглянул на Дока.

– Не хотите ли вы сказать, что город, который внешне выглядит обычным, спокойным, тихим поселением фермеров, на самом деле – скопище язычников?

Док решительно возразил:

– Нет, нет! В большинстве своем местные жители причисляют себя к конгрегационной и пресвитерианской церкви, есть несколько католиков и пара атеистов. Друидов, да еще исповедующих свою веру, среди них нет. В сущности, по словам Энгуса и по моему опыту, очень мало кто из жителей знает своих предков, а те, кто знает, помалкивают об этом, храня тайну.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: