Так все и началось. Каждый вечер они встречались в маленькой пушной фактории в нескольких милях от городка, участвовали в шумных хмельных пирушках, завязывали драки и буянили вовсю. Когда их деньги подходили к концу, они угоняли несколько голов скота из стада какого-нибудь фермера, выжигали поверх хозяйского тавра новое, а потом продавали животное владельцу фактории. Мужичонка с бегающими глазками никогда не обращал внимания на то, что у скота другие клейма.

Недели шли за неделями, и, мало-помалу, его друзья стали смотреть на Джима, как на вожака, и ждать от него указаний.

Что будет делать Латур?

Он был прирожденным лидером, и все остальные, может, даже не осознавая почему, признали за ним право руководить.

Единственный, кто сделал легкую попытку оказать сопротивление такому повороту событий, был Дик Харлэн, но на него не обратили никакого внимания. Однако, Джим очень хорошо знал, что этот невысокий, коренастый мужчина жестоко обижен тем, что его больше не считают предводителем. Это было видно даже по его поведению. Чувство досады у Дика выражалось даже в том, как он, деланно шутя, называл Джима «Метисом».

Однажды, где-то около полудня, когда Джим чистил лошадь, ожидая появления Алис, на постоялый двор зашла девушка. Это было похоже на чудесное видение; ему даже показалось, что он видит ее во сне. Рука Джима замерла на лошадиной спине. Ему за всю жизнь не доводилось видеть более прекрасного лица. Девушке было лет пятнадцать-шестнадцать, и она была невинна, как дитя.

Ее невинность и чистота светились в глазах, излучавших бархатное сияние. Она взглянула на него и увидела, с каким благоговейным трепетом смотрит на нее Джим.

Она застенчиво ему улыбнулась и сказала, что хотела бы нанять лошадь, примерно на час.

Он влюбился в нее сразу, с первых звуков ее голоса, и любовь эта продолжалась вот уже двадцать лет.

Он выбрал для нее самую смирную лошадь и дрожащими руками помог девушке сесть верхом. Ее не было не больше часа, но ему это время показалось вечностью, и он никак не мог дождаться, пока она вернется и даст ему возможность помочь ей спуститься с лошади.

И хотя краешком глаза Джим заметил, что Алис появилась и дожидается его, он продолжал стоять рядом с хорошенькой юной девушкой, пытаясь завязать с ней знакомство. Помнится, он спросил, как ей понравилась прогулка и куда она больше всего любит ездить во время верховой езды.

Они назвали друг другу свои имена. А потом Клео Рэнд сказала, что ей лучше вернуться домой, потому что мать будет волноваться, если она будет долго отсутствовать. В конце разговора Джим с затаенной надеждой спросил девушку, скоро ли она собирается снова покататься верхом, и та застенчиво кивнула — да, в скором времени, может, даже завтра, она захочет прогуляться еще раз.

А потом он смотрел ей вслед, восхищаясь ее стройной, гибкой фигурой и грациозностью, с которой девушка шла по городской улице.

Вдруг Джим вздрогнул от неожиданности, почувствовав легкое прикосновение девичьей руки к своему плечу.

— Эта малышка никогда не раздвинет для тебя ножки, метис, — ехидно улыбаясь, сказала Алис. — Забудь о ней, и пошли-ка лучше со мной наверх, на сеновал.

Джим посмотрел вниз на Алис, стоящую перед ним с горящими глазами, так, словно увидел ее впервые. Сегодня у него не было ни малейшего желания уединяться с этой разбитной девицей. Во всяком случае, у нее между ног он не собирался оставаться и пары часов. И вообще, у него было чувство, что он выжат, как лимон.

— Не сегодня, — мрачно проворчал он. — У меня много работы.

Ему было ясно, что Алис прекрасно догадывается о причинах его внезапного желания поработать, потому что она бросила на него разъяренный взгляд и опрометью выскочила из конюшни. Он криво усмехнулся. Пожалуй, ей придется восстановить свои ночные прогулки к загородному ручью. Ну это не страшно: у нее не будет недостатка в желающих заменить его и помочь ей скоротать одиночество.

С этого времени Клео каждый день приходила на постоялый двор, чтобы нанять лошадь для верховой прогулки. А вскоре и Джим стал стараться улизнуть с конюшни под любым предлогом, чтобы сопровождать девушку в ее поездках. Они разговаривали обо всем на свете. Он рассказал ей о том. как его родители умерли от пневмонии, а она печально поведала ему о смерти своего отца.

Как-то раз, за городом, когда они с Клео шли вдоль берега речки, ведя на поводу своих лошадей, Джим набрался храбрости и признался Клео в том, что любит ее. Он был удивлен, когда она сказала в ответ, что тоже любит его. А спустя две недели их любовь достигла своей естественной вершины.

И только одно омрачало их безоблачное счастье — мать Клео — Мэгги Рэнд. Однажды, она, разыскивая Клео, застала ее в объятиях Джима. Он даже вздрогнул от той ненависти, которая прозвучала в голосе женщины, когда она злобно прошипела: «Не смей никогда больше приближаться к моей дочери, ты, полукровка!» И она проследовала мимо него к выходу из конюшни, ведя за руку плачущую дочь.

Глядя, как они уходят по улице, Джим чувствовал, что с каждым их шагом из него по капле уходит жизнь.

Он издал горький смешок и пошел в конюшню расседлывать лошадей, на которых они с Клео только что вернулись с прогулки.

— Безмозглый метис! — задыхаясь от бессильной ярости, ругал себя Джим. — Как только могло взбрести в твою башку, что такая девушка, как Клео, может иметь хоть что-то с таким, как ты!

Однако, на следующий вечер, закончив свою работу и нехотя собираясь, чтобы ехать на встречу со своей шайкой, Джим обнаружил за отворотом своей куртки записку от Клео. Там было написано: «Жди меня сегодня в полночь за постоялым двором».

Таким образом, их отношения продолжались еще около месяца, а потом, однажды ночью, Клео прошептала Джиму, что у них будет ребенок. Эта новость вызвала у него смешанные чувства. Он был невероятно счастлив, потому что теперь-то уж неумолимой Мэгги Рэнд волей-неволей придется разрешить им пожениться. Но с другой стороны, он не мог не спрашивать себя, как удастся ему, полукровке, без гроша в кармане содержать жену и ребенка! Ведь нельзя же, в самом деле, ожидать, что жена будет спать на охапке соломы. И как он будет кормить ее, если едва может прокормить самого себя?

В ту ночь, после того, как Клео ушла, он лежал на сене и лихорадочно обдумывал разные способы, как прокормить свою будущую семью.

Ему пришло в голову, что они могли бы отправиться на маленькую ферму недалеко от той деревни, где он вырос, и которая все еще могла ему принадлежать. Ферма была заброшенной, но здания были прочными, а почва плодородной. Так что там им с Клео будет хорошо.

Джим тяжело вздохнул. Зашелестело сено. Это он повернулся на бок и невидящим взором уставился в крохотное окошко сеновала. Ему еще потребуется инвентарь и хоть какая-то мебель, несколько голов домашнего скота, всякая там живность. И еще нужно иметь деньги, чтобы жить, пока он возделает сад, вырастит урожай и продаст его. А если все-таки это не принесет достаточно дохода сразу?

В полном отчаянии он снова и снова спрашивал себя, где ему, полукровке, взять эти чертовы деньги. Он обдумывал и так и эдак, отвергая один вариант за другим, и вдруг, уже на исходе ночи, нашел ответ.

Джим лежал в полном смятении еще около часа, уставившись в темноту. Внутренний голос предупреждал его: «ТЫ ГЛУПЕЦ, НИЧЕГО ИЗ ЭТОГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ», — но голос рассудка тут же заглушался другим голосом, звучащим еще громче: «У ТЕБЯ НЕТ ДРУГОГО ВЫХОДА».

И прежде чем уснуть, он принял, наконец, окончательное решение. Вместе со своими парнями он ограбит банк, находящийся на окраине этого сонного маленького городишки. Завтра вечером, когда они встретятся, как обычно, в фактории, он посвятит их в детали своего плана.

Следующей ночью, когда Джим рассказал друзьям о том, что он придумал, все отнеслись к его идее с восторгом. Единственным, кому не понравился план стать вооруженными налетчиками, был Рустер. Он с сомнением произнес: