Уязвленная отказом Корда взять вещи бабушки, Джонти вскочила перед ним в борцовской позе, крепко сжав маленькие кулаки.

— А ты — ненормальный, если думаешь, что я оставлю бабушкину кровать, чтобы ее оскверняли проститутки и их клиенты, — твердо сказала она.

Лицо Корда еще больше ожесточилось, глаза угрожающе сверкнули. У Джонти внутри все оборвалось. Она проигрывала сражение. Ее плечи затряслись от долгих беззвучных рыданий. Огромные капли слез упали с ресниц и потекли по щекам.

— Я должен взять их с собой, Корд, — умоляюще попросила она с отчаянием в голосе, — Это все, что у меня осталось от бабушки. Я не могу их здесь оставить.

Слезы Джонти произвели на Корда такое же впечатление, как и в первый раз, когда он их увидел. Нерешительность появилась в его глазах, и Джонти, заметив, что он сомневается, робко тронула его за руку.

— Пожалуйста, Корд, — мягко сказала она. — Нам может понадобиться многое из этих вещей, когда мы где-нибудь остановимся.

Корд отшвырнул ее руку, как будто она могла загрязнить его.

— Ну, впрямь, маленькая домохозяйка, а? — презрительно усмехнулся он.

Джонти опустила ресницы, чтобы скрыть свое разочарование. Этот беспощадный дьявол собирался сказать «нет», наслаждаясь отказом.

Она ждала, чувствуя, что трое мужчин, группкой стоявших неподалеку, тоже ждали решения Корда. Ни один из них, она была уверена в этом, не станет поддерживать ее, не станет перечить ему, как это сделала она. И это было также против нее. Корд не отступит ни за что теперь, когда за ним наблюдают эти мужчины.

Джонти широко раскрыла глаза, ставшие еще более глубокими и яркими от счастливого удивления, когда Корд, хотя и неохотно, сказал:

— Возможно, ты прав, нам это пригодится, — он посмотрел на беспорядочную кучу мебели и коробок. — В том месте, куда мы поедем, нет ничего, кроме мышей и грязи.

Корд собрался уходить, ворча, что теперь ему придется искать экипаж и еще пару лошадей.

— И веревку для коровы и клеть … для цыплят, — вдогонку сказала Джонти, вся похолодев внутри и приготовившись выслушать яростный отказ.

Но лишь потому, что он немного сбавил шаг, можно было догадаться, что он вот-вот выйдет из себя. С раздражением в голосе Корд бросил:

— Почему бы и нет? Может быть, тебе хотелось бы еще упаковать дом и тоже взять его с собой?

Джонти хихикнула и с облегчением вздохнула.

— Спасибо, Корд, — сказала она, но за ним уже захлопнулась дверь.

— Итак, Корд Мак Байн, — ее губы расплылись в улыбке, — иногда тебя можно уговорить, но никогда нельзя заставить.

В течение часа, пока Корд нанимал экипаж и пару лошадей, постоянно проклиная всех и вся за то, что это все непредвиденные дополнительные расходы, Джонти ходила из комнаты в комнату, прощаясь со своим прежним образом жизни. Она на минуту остановилась у черной, отлитой из железа кухонной плиты. «Бедная старая бабушка провела у нее большую часть времени», — с тяжким вздохом Джонти подумала о том, что, может быть, наступит день, когда она, как женщина, сможет готовить вкусные блюда, которым научила ее бабушка.

Она обернулась, услышав скрип колес.

Собранная кухонная утварь быстро была перенесена в экипаж. Пришлось немного повозиться с коровой, привязывая ее к задку экипажа, затем ловить и усаживать в клеть десять цыплят и старую тощую наседку.

Покрасневшие и вспотевшие мужчины, ругаясь, в течение получаса ловили испуганных, пронзительно пищавших цыплят. Когда последний цыпленок, лишившись оперения на хвосте, был запихнут в клеть, которую где-то нашел Джонс, Корд едко посмотрел на Джонти и сердито спросил:

— Ну, теперь ты готов уехать отсюда?

Она кивнула, потом протянула ему небольшую шкатулку.

— Я думаю, что это то, что обещала вам бабушка.

Корд бросил озадаченный взгляд на квадратный лакированный ящичек, который ему сунули в руки. Он на некоторое время забыл об обещанных Мэгги деньгах. Корд встряхнул его и услышал звон монет.

— Послушай, малый, — он сунул шкатулку обратно в руки Джонти. — Я не хочу денег твоей бабушки. Пусть они будут у тебя, купи себе какую-нибудь одежонку. То, что одето на тебе, ничто иное, как лохмотья.

Джонти покраснела от смущения и стыда. Незачем было этому дьяволу подчеркивать ее одежду, она сама прекрасно об этом знала. Джонти отстранила его руку, покачав головой:

— Бабушка хотела, чтобы он был у вас … для моего содержания. Я знаю, что вряд ли этой суммы достаточно, но когда-нибудь я с вами расплачусь.

Корд насмешливо взглянул на нее. Была ли в этих словах, произнесенных так спокойно, угроза вместе с обещанием? Он пожал плечами и сказал:

— Поехали, — пропустив ее вперед.

Джонти направилась к выходу, потом на мгновение остановилась. Ковбой Ред привязывал ее маленькую лошадку Красотку рядом с коровой.

— Не привязывай ее там, Ред, — она обошла вокруг экипажа. — Я поеду на ней верхом.

Ред неуверенно посмотрел на Корда, когда Джонти взяла веревку из его рук.

— Я только схожу оседлаю ее, — сказала она, направляясь к конюшне.

Джонти успела сделать лишь несколько шагов, когда Корд схватил ее за локоть.

— Не торопись, молодой человек. Ты будешь править экипажем.

Джонти, не проронив ни звука, молча уставилась на Корда. Она бросила изумленный взгляд на больших, с тяжелыми крупами, тягловых лошадей и вздрогнула: они били копытами, беспокойно встряхивали гривами, заставляя повозку дребезжать и трещать. Ее глаза расширились и посинели, когда она беспомощно посмотрела на Корда.

— Но я никогда раньше не управлял упряжкой.

Лицо Корда расплылось в холодной улыбке:

— Ну, тогда нет лучшего времени, чтобы поучиться, чем сейчас, правда?

Он взял ее за руку и повел обратно к экипажу, заваленному последними вещами Мэгги Рэнд.

— Послушай, Корд, — перед ним возник рыжеволосый ковбой. — Мальчишка еще слишком слаб, чтобы сдерживать этих огромных животных. Я сам буду ими управлять.

Корд, напряженно и подозрительно прищурившись, посмотрел на Реда. Собирался ли он занять место Ла Тора? Не было ли у него этих противоестественных влечений к мальчику? Его голос почти срывался от ярости, когда он решительно произнес:

— Нечего баловать ребенка. Он хотел забрать вещи бабушки, так, значит, сможет их и перевезти.

Корд угрожающе посмотрел на Джонса и Понча.

— Это касается и всех остальных. Пусть вас не вводит в заблуждение его хрупкое телосложение. Он способен вынести свою ношу, и я собираюсь в этом убедиться, — прежде, чем уйти, Корд добавил. — Я не потерплю ничьего вмешательства.

Хотя Джонс нахмурился, а Ред что-то буркнул себе под нос, никто не стал возражать Корду. Они знали, что идти против него было бесполезно и молча полезли в повозку.

Пока Джонти с сомнением смотрела на высокое пружинистое сиденье повозки, ища подножку, с которой она смогла бы на него забраться, ее обхватили за талию, и не успела она и глазом моргнуть, как была поднята на него. Джонти повернула голову и с ненавистью посмотрела на Корда, который привязывал ее лошадь рядом с коровой; затем он вскочил на своего жеребца, подъехал к началу повозки и жестом показал ей следовать за ним.

Нервно сглотнув, Джонти подхватила поводья и дернула их. К ее великому изумлению, лошади послушались и повозка тронулась. Вскоре Эбилен остался позади, а они ехали на запад, через холмистые прерии Канзаса. Вечная бесконечность неба и серой мрачной земли не принесли облегчения полной отчаяния душе Джонти.

К полудню Джонти почувствовала, что ее руки немеют от усталости. Она знала, что лошади, воспользовавшись ее слабостью, шли туда, куда им вздумается. Ей постоянно приходилось вести с ними борьбу, чтобы заставить их идти в направлении, обозначенном Кордом.

Днем стало жарче, воздух стал удушливым. Пыль, поднимаемая лошадьми и повозкой, висела в воздухе, набиваясь в глаза, нос и рот. И, в довершение к этому неудобству, ее желудок почти постоянно сводило от голода. Накануне вечером она мало ела, а утром просто не могла думать о еде, полностью поглощенная горем.