Тут же на Садовой картофелина – это Луна. Она тоже катится по мостовой, приближаясь то к правому тротуару, то к левому.

Ближе к центру, на Бульварном кольце, еще один глобус-Венера. Еще ближе к центру, где-нибудь на Кузнецком мосту или у библиотеки Ленина, – крупный апельсин. Это Меркурий. И, наконец, на Красной площади – Солнце, внушительная ослепительная лампа, такая яркая, что на Садовом кольце от нее светло как днем и жарко как летом.

Марс – гранат, или крокетный шар, или детский мячик – тоже в городе, но за Садовым кольцом, где-то у вокзалов Белорусского, Рижского, Ярославского. Четыре вишни, сотни вишневых косточек и горсть песчинок по окраинам Москвы – это астероиды. И на самом краю столицы, на Кольцевой дороге, ее окаймляющей, – Юпи­тер. Это уже целая шарообразная комната, человек мог бы стоять в ней во весь рост. Рядом с Юпитером спутники – четыре картофелины и несколько вишен.

Сатурн – другая шаровая комната, но тесная, для высокого человека в обрез. Ее мы найдем в Зеленой зоне, за городом: где-нибудь у Клязьминского водохранилища, в Сходне, в Малаховке. Еще две тыквы – Уран и Нептун – окажутся в подмосковных городах: одна, допустим, в Ногинске, другая – в Орехово-Зуеве. И еще один последний глобус – Плутон – будет на границах Московской области, даже за ее пределами».

– Четыре глобуса в Москве, пять шаров в Московской области. Так ты представлял Солнечную систему? Теперь к ним прибавился новый глобус – непонятное небесное тело. Ну стоит ли всерьез думать о столкновении?

– Но он не просто катится по области – он движется к центру, – напомнил Анатолий Борисович. – Пройдет в трех миллионах километрах от Земли.

– Хорошо, два глобуса катаются по Таганской площади. Есть ли смысл поднимать панику?

– Мы же не уверены в наших наблюдениях. Всегда есть ошибки при измерении на пластинках.

– Любая ошибка уведет небесное тело в сторону. В космосе так просторно. Риска нет никакого.

– Мы обязаны предупредить…

– Ну что мы напишем, Толя, подумай сам? «Тра-та-та, сенсация! Неведомое, необыкновенное, небывалое, тра-та-та!» А потом окажется, что всему причиной царапинка на пластинке. Ну ладно-ладно, я напишу предварительное сообщение. Сама напишу. Астероид же мой, я за него отвечаю…

И Трегубова послала донесение, правда не в академию, а в Комитет по малым планетам. Она извещала комитет, что на Памирской обсерватории был открыт астероид, временно названный 19… III. Координаты его такие-то, орбита такая-то. Никаких рассуждений о необычном небесном теле, голые цифры. И даже на всякий сличай добавила, что цифры предварительные, подлежат проверке.

Однако проверять их Антонина Николаевна не стала. Как раз в это время она ловила другой астероид, 19… IV. И тот обыкновенный, неоспоримый привлекал ее больше. Он находился там, где положено, – между Марсом и Юпитером, и наверняка годился в каталог. А предыдущий астероид-урод смущал и возмущал Трегубову. Она чувствовала, что это не очередной пятнадцатый факт, что он не укладывается в таблицы, и все сомневалась в его существовании, даже не хотела тратить дорогие часы фотосъемки на проверку.

Анатолия Борисовича не было, как назло. Ему пришлось улететь в Крым на похороны товарища. Обязанность грустная и неприятная, особенно для стариков.

Вернулся он мрачный и первым долгом спросил:

– Разобралась с этой плането-кометой?

– Толик, я не хотела делать без тебя снимки. Это твоя находка, я думала, тебе приятнее самому довести ее…

И тут Трегубов рассердился. Антонина Николаевна никогда не слыхала, чтобы он так кричал.

– «Самому, самому»! – возмущался он. – Тянула время, неделю проворонила. Я привез тебе такой сюрприз, такой сюрприз… Нeq \o (а;ґ) вот, почитай.

И он протянул ей сложенную вчетверо иностранную газету. На первой странице чернел заголовок:

Наша газета раньше всех других имеет честь сообщить читателям об изумительном, великолепном, потрясающем открытии, которое сделал наш талантливый соотечественник, профессор Э.А.У.Липп – директор астрономической обсерватории.

11 декабря, изучая небесный свод, профессор Э.А.У.Липп обнаружил небесное светило, перемещающееся на фоне далеких звезд. По прошествии трех дней он сумел определить его размеры и орбиту. Оказалось, что перед нами новая неведомая планета, по размерам равная Земле или даже несколько превосходящая наш родной мир. Планета сейчас находится на далеких окраинах Солнечной системы, за орбитой Нептуна, на расстоянии четырех с половиной миллиардов километров от Солнца, в области вечного мрака, где наше светило выглядит как бриллиантовая булавка – не более.

Новая планета названа Немезидой в честь греческой богини возмездия, мрачной и безжалостной дочери Ночи. И имя это, дорогие читатели, выбрано не случайно.

Как установил профессор Липп, Немезида не обращается вокруг Солнца: она мчится прямо к Земле со скоростью трехсот километров в секунду. Четыре с половиной миллиарда километров она пройдет всего лишь за 173 дня.

Минуты отсчитаны. 173 дня дано нам, чтобы подвести итоги, отмерить наши деяния. Десница божья занесена над возомнившей Землей. Мы воображали, что можем понять Вселенную, но вот появилась Немезида, порождение тьмы кромешной, и мы не знаем, пройдет ли мимо карающий меч.

– Какая гнусная спекуляция наукой! Какая дешевая погоня за сенсацией! – воскликнула Антонина Николаевна. – И этот Липп называет себя ученым!

Впрочем, Трегубовы напрасно возмущались Липпом: видимо, все рассуждения насчет кары, меча и десницы придумал не в меру старательный корреспондент. Сам Липп дня через два выступил с очень корректным солидным опровержением. Он считал, что столкновение маловероятно. «Говорить об этом могут только круглые невежды, не представляющие, как просторна Солнечная система, – писал он. – Немезида пройдет на расстоянии трех – пяти миллионов километров от Земли, точнее установить сейчас нельзя. Мы увидим на небе как бы вторую Луну. Перед нами редкое явление, удивительная загадка природы. Ее следует изучать внимательно… но пугаться нет никаких оснований».

Так написал Липп. Но странное дело: его заметка, набранная мелким шрифтом, была помещена на седьмой странице, а на первой лезли в глаза черные буквы грохочущих заголовков:

Но это писалось уже позже. А тогда, потрясая газетой, где впервые было названо имя «Немезида», Анатолий Борисович в волнении бегал по комнате:

– Вот она, твоя хваленая осторожность! Не хочешь признавать спорное, замечать необычное. Даже необычную опасность игнорируешь. Политика страуса: голову прятать в песок.

– Не вижу опасности, – пожимала плечами Трегубова.

– Надо видеть. Смотреть всесторонне. Не быть категоричной. Садись, писать будем в газету. Точно, с цифрами. Не преувеличивая и не преуменьшая.

Он начал диктовать, расхаживая по комнате. Сначала – о глобусах в Подмосковье. Ему хотелось дать представление о просторности Солнечной системы… И все же…

«Посмотрим мужественно в глаза фактам, – продолжал он. – Опасность ничтожна, но не исчезающе мала. Подсчеты показывают, что вновь найденное небесное тело (название «Немезида» он не хотел признавать) пройдет на расстоянии трех миллионов километров от Земли. Но эти подсчеты основаны на измерениях, а измерения наши имеют предел точности…

Кроме того, мы не знаем массы нового небесного тела, а от массы зависят возмущения – те искривления, которые внесет в орбиту Юпитер, мимо которого плането-комета пройдет в начале мая. Только после того как Юпитер внесет свои коррективы, мы будем знать, разминется ли новое тело с Землей благополучно. И эта неопределенность, существующая сегодня, заставляет нас взвесить самые неприятные возможности.