В XII-XIII вв., вследствие торговой революции, роста ремесленного производства, изменений, произошедших в управлении, администрации, даже в интеллектуальном развитии людей, имел место ускоренный рост городских поселений и вольных городов. Подсчет, конечно, приблизительный, несомненно, пессимистичный, позволяет предположить, что накануне 1300 г. на христианском Западе насчитывалось не менее 5 городов с населением, превышающим 50 000 человек, около 30 городов с населением от 20 000 до 30 000 и 56 городов с населением от 10 000 до 20 000[156]. Городов же с населением менее 10 000 человек можно насчитать сотни или даже тысячи[157].

Городские центры, независимо от размеров, благодаря своим крепостным стенам (хотя некоторые из них не имели укреплений) или замку, возле которого они часто строились, людским ресурсам, денежным и оружейным запасам, представляли собой военные опорные пункты.

Король и князья не пренебрегали их помощью, часто решающей, побуждая их обеспечивать собственную защиту, поставлять людей, воинское снаряжение и провизию. Более того, некоторые города Северной и Центральной Италии, Фландрии, рейнской Германии являлись городами-государствами, что заставляло их прибегать к сложной игре с воинскими повинностями.

Многие города располагали своей военной организацией, подконтрольной муниципальным властям. Жители объединялись в отряды или по кварталам, или по профессиям. Прежде всего они были обязаны иметь воинское снаряжение в соответствии со своим положением и состоянием, обеспечивать общественный порядок в определенном округе, участвовать в постройке, ремонте и охране укреплений. Например, в Лондоне насчитывалось 24 сторожевых отряда; если в мирное время они ограничивались лишь более или менее внимательными сторожевыми обходами, то в период войны каждый отряд под командованием своего олдермена защищал отдельный участок стены. Во время походов городским ополчением по традиции командовал комендант замка Бернарда – крепости, расположенной в городе около Темзы.

Начиная с правления Филиппа Августа, французская монархия широко использовала ресурсы вольных городов и коммун. Об этом, в частности, свидетельствует знаменитый «Список сержантов» (Prisia servientum, или Prisie des sergens), восходящий к 1194 г. и использовавшийся в 1204 г. В этом списке указывается количество сержантов (а также повозок), которое должны были предоставлять различные аббатства, города и коммуны, причем некоторые из них вместо предоставления людей выплачивали деньги. В общем получалось 7695 сержантов, 138 повозок и 11 693 парижских ливра. По-видимому, продолжительность их воинской службы составляла три месяца. Итак, поскольку жалованье сержанта в ту эпоху составляло 8 денье в день или ливр в месяц, выходит, что, если не считать повозок, король, согласившись на полное денежное возмещение, мог каждый год, когда он требовал военной службы, получать 35 048 ливров. Если он предпочитал набирать людей, то мог собрать отряд численностью в 11 683 сержанта. Добавим, что эта сумма соответствует расходам на службу 2920 рыцарей в течение 40 дней. Кроме того, в некоторых случаях вклады городов могли быть более значительными: по королевскому акту 1188 г. горожане Турне должны были в случае призыва выставить 300 хорошо вооруженных пехотинцев; та же цифра действительно зафиксирована в «Списке сержантов»; но в акте уточнялось, что если королевская армия двинется на Арруэз, то вся коммуна Турне будет обязана направиться в это или в любое другое место, находящееся на том же расстоянии[158].

На протяжении XIII в. было принято обращаться к вольным городам. Например, в 1253 г. Людовик IX собрал в Иссудене отряды из разных коммун – всего 3100 сержантов, – а также войска из следующих городов: Кагора, Фижака, Рокамадура, Сарлата, Мартеля, Периге, Лиможа, Брива и Сен-Жюньена. Еще в начале XIV в. многие города присылали очень большие отряды конных и пеших воинов, которым король не обязан был платить, по крайней мере в первые 40 дней кампании.

Помощь городов была более серьезной и в том случае, когда речь шла о войнах в защиту их собственных интересов. Тогда объявлялась настоящая всеобщая мобилизация, причем не только во время осады – как это было в Тулузе в период альбигойского крестового похода, – но и в случае военного похода. В них должны были участвовать все во Флоренции: мужчины от 15 до 70 лет, в Перудже – от 14 до 60 лет. Считается, что к середине XIII в. Флоренция могла выставить от 3000 до 5000 бойцов, максимум 6000. В 1340 г. в Брюгге с населением 35 000 способно было мобилизовать 7000 человек[159]. В 1338 г. в Венеции, согласно «Хронике Юстиниана» (Chronicon Justiniani), 30 000 мужчин в возрасте от 20 до 60 лет были в состоянии носить оружие, а во Флоренции, согласно Джованни Виллани, – 25 000 человек в возрасте от 15 до 70 лет[160].

Однако городские общины, особенно когда речь шла о том, чтобы оказать помощь высшей власти (королю или владетельному князю), стремились, как и все держатели фьефов, оспорить и уменьшить свои обязанности. Чтобы ограничить численность отряда, уменьшить продолжительность бесплатной службы, ограничить перемещения отряда и добиться замены службы денежной помощью, использовались все возможные способы давления. Возьмем случай с Папским государством в XIII в.: Камерино, город Анконской марки, должен был предоставлять папе все свои силы в своем округе, 5 всадников в пределах Анконской марки и только 2 за ее пределами. Папская Читта должна была 6 дней служить за свой счет, если военные действия разворачивались поблизости, и 3 дня – в более отдаленных местностях. Фано же ничем не был обязан за пределами Анконской марки[161]. То же самое происходило в заальпийских землях: в 1203 г. Тибо I, граф де Бар, освободил свой город Сен-Тьебо-су-Бурмон на 10 лет от «экспедиций и армий»; по истечении этого срока его подданные должны были появляться в его войске везде, где он захочет, но служба за свой счет сокращалась до двух дней[162]. В 1272 г. по случаю призыва против графа де Фуа мэр и горожане Руана объявили, «что будут служить в войске только при условии, что вечером смогут возвращаться к себе».

Не уменьшались воинские повинности для держателей фьефов и городских общин. Почти повсюду власти различными способами старались привлечь на службу жителей сельской местности.

Их повинности были схожи с обязанностями городов: в «Списке сержантов» некоторые населенные пункты, обязанные выставлять 10, 15 или 20 сержантов, на самом деле являлись деревнями. Даже аббатства, чтобы набрать свои отряды, наверно, должны были прибегать к услугам крестьян. Картулярий аббатства Сен-Жермен-де-Пре провозгласил: «Мы обязаны послать королю Франции, когда он собирает войско, 150 сержантов, 4 повозки с 4 лошадьми и одну вьючную лошадь ценой 17,5 парижских ливров. Если же он не захочет принять сержантов, повозки с лошадьми и вьючную лошадь, то мы будем должны выдать ему за каждого сержанта 60 парижских су, однако стоимость повозки с лошадьми и вьючного животного входят в эту сумму. И если он примет сержантов, повозки с лошадьми и вьючную лошадь, то мы обязаны содержать их за свой счет только в течение 40 дней»[163].

Хартии и административные расследования свидетельствуют о том, что множество французских населенных пунктов должны были нести войсковую и походную службу у своего сеньора.

В «Установлениях Людовика Святого» сформулирован наиболее общий принцип, согласно которому люди шателенств обязаны служить баронам в их походах под угрозой штрафа в 60 су, и та же сумма взыскивается с тех, кто не явился в войско[164]. Филипп де Бомануар в «Кутюмах Бовези» упоминает о военных обязанностях довольно многочисленной во Франции XII-XIII вв. категории крестьян – госпитов. Он считает, что в случае необходимости любой сеньор может использовать госпитов для защиты себя или своего дома, но только «в пределах фьефа, которому принадлежат гостизы; за его пределами госпит может следовать за своим сеньором только по своей воле и за привычную плату – 8 денье для пехотинца и 2 су для всадника. К этой службе частного характера прибавляется публичная служба графу: Бомануар уточняет, что когда граф созывает своих людей (т. е. вассалов) и приказывает им привести с собой в определенное место их госпитов, то ни вассалы графа, ни их подчиненные не могут отказаться[165].