Таким образом, система воинских повинностей пережила исчезновение бесплатной службы вовсе не благодаря жалованью и его дневной норме, а благодаря вкладу со стороны воинов. В самом деле, с помощью уловок воинских призывов власти получали в свое распоряжение не только полностью вооруженных конных бойцов, но бойцов, с юности проходивших тренировку и необходимое обучение воинскому ремеслу, ибо, как это утверждает, наряду с другими, Роджер Ховден, «если заранее не научишься воинскому искусству в играх, то его не обретешь тогда, когда дело дойдет до настоящей войны»[186].

Итак, за счет фьефа его владелец и сыновья располагают досугом и доходами, необходимыми для того, чтобы жить на широкую ногу в воинском обществе – с его охотами, военными играми, квинтаной, бугуртом, джострой и особенно турнирами, которые с 1150 по 1350 г. представляли собой почти настоящие сражения, где сталкивались, не без риска, две группы бойцов[187].

Но прежде всего власти ждали от владельцев фьефов или любого, движимого или недвижимого, имущества, чтобы те постоянно имели в своем распоряжении лошадей и рыцарское снаряжение.

Итак, хотя количественные данные до конца XIII в. скудны, ясно, что уже одно снаряжение было очень дорогим: около 1200-1250 гг. в Генуе шлем (barberia) стоил от 16 до 32 сольди, кольчуга – от 120 до 152 сольди; если к этому прибавить поножи и прочие принадлежности, то выходит приблизительно 200 сольди, равных 10 генуэзским лирам или 800 г серебра[188]. Кроме того, нужно было приобрести оборонительное оружие и более простое воинское снаряжение для оруженосца, а может, и для слуги. Несомненно, что около 1250 г. цену снаряжения рыцаря и его свиты в 1400 г серебра, равную месячному или полуторамесячному жалованью, нельзя считать завышенной[189].

Лошади стоили еще дороже. Если, согласно подсчету, цена лошадей нескольких рыцарей, находившихся в 1242 г. на жалованье у Альфонса Пуатевинского, колеблется от 5 до 60 турских ливров, то 30 ливров – средняя цена за лошадь[190].

В 1269 г. различные боевые лошади, купленные для крестового похода Людовика Святого на ярмарках Шампани и Бри (Бар-сюр-Об, Ланьи, Провен), стоили в среднем 85 турских ливров, но это, вероятно, были очень ценные животные, иногда привозимые из Испании и Апулии[191]. Роберт II, граф Артуа, перед походом на Фландрию в 1302 г., во время которого он находился на жалованье у короля с 26 мая по 15 июля, приказал закупить для себя и своей свиты лошадей. Их цена нам известна: 5 «больших коней» (один из Испании) – в среднем 280 парижских ливров, 8 обычных коней – в среднем 115 парижских ливров, 2 парадных коня – в среднем 50 парижских ливров, один скакун – 60 парижских ливров, 14 упряжных лошадей – в среднем 34 парижских ливра и 3 маленьких упряжных лошади – в среднем 12 парижских ливров. Общая стоимость боевого, парадного и упряжного коней для рыцаря составляла 470 турских ливров; правда, объявление о походе на фламандцев должно было взвинтить цены, и в это время счетная монета подверглась полной девальвации, поскольку серебряная марка, равная в 1266 г. 50 турским су и в 1295 г. 61 турскому су, к 23 апреля 1302 г. поднялась до 104 турских су.

Стоимость боевых коней тамплиеров, привезенных с Запада, в Святой земле нередко доходила до 100 безантов.

В 1277 г. Флоренция взяла на службу нескольких провансальских всадников; условия договора предусматривали, что каждый из них должен владеть одной лошадью стоимостью не менее 30 лир, что составляло 133-дневное жалованье.

Вот почему короли, князья и городские власти иногда приказывали всем, имеющим средства, содержать боевого коня. Так было во Флоренции, Сиене и других итальянских городах, где появились специальные комиссары, предписывающие владеть лошадьми (ad equos imponendos). Например, во Флоренции количество обязательных лошадей в 1260 г. составляло 1400, в 1300 г. – 1000, в 1312 г. – 1300. В 1222 г. Венеция, добивавшаяся усиления армии на Крите, обязала каждого критского рыцаря, владевшего целым фьефом (militia integra), приобрести боевого коня стоимостью не менее 75 венецианских лир, двух лошадей и двух оруженосцев негреческого происхождения. Вассалам, владевшим половинным фьефом (media militia), нужно было иметь одну лошадь ценой по меньшей мере в 50 венецианских лир для себя и одну лошадь для оруженосца[192]. Актом 1279 г. Филипп III Смелый приказал всем рыцарям и «благородным людям» своего королевства, владеющим землей стоимостью 200 турских ливров или более, и всем горожанам, имеющим землю или имущество на сумму 1500 турских ливров или более, растить племенную кобылу; герцогам, графам, баронам, аббатам и «большим людям», имеющим достаточно пастбищ, надлежало завести 4 или 6 племенных кобыл[193]. В акте Эдуарда I от 1282 г. констатируется нехватка больших коней, «пригодных к войне» в Англии, и предписывается всем подданным, владевшим землей доходом по меньшей мере в 30 фунтов стерлингов, отныне иметь для службы «сильного и боеспособного коня с полным вооружением»[194].

Исходя из всего этого разнообразия данных, безусловно фрагментарных и иногда противоречивых, можно заключить, что в XIII в. капитал рыцаря и его свиты, состоявший из наступательного и защитного снаряжения, а также лошадей, в среднем был равен жалованью за 6-8 месяцев. В Англии около 1250 г. стоимость снаряжения рыцаря, включая коней, оценивается как эквивалентная его годовому доходу, т. е. 20 фунтам стерлингов[195].

Таким образом, власти располагали, хотя и не совсем безвозмездно, значительным капиталом, которым могли распоряжаться по своему усмотрению в течение нескольких дней или недель. Если служба в среднем длилась только несколько дней в году, ясно, что выплаченное жалованье, даже если предположить, что оно было очень щедрым, не соответствовало вкладываемому капиталу и его сохранению; чтобы обеспечить этот капитал, нужны были доходы с фьефов.

Правда, часто выплачивались компенсации: оплата – иногда называемая в Италии «недостача» (mendum), или «возмещение» (restaurum, restauratio) за раненых или убитых в походе боевых коней. В Перудже уплаченные суммы, из которых регулярно вычитали стоимость шкуры в 30 сольди, составляли от 15 до 100 лир. В последние десятилетия XIII в. во Флоренции боевых коней учитывала комиссия под председательством маршала города; оплата производилась автоматически, если о потере заявляли в течение 3 дней. В расходных счетах первого крестового похода Людовика Святого отмечается возмещение за 264 лошади на сумму 6789 турских ливров (в среднем, более 30 ливров за лошадь); возмещения, выплаченные Филиппом III в «походе на Арагон» в 1285 г., достигли 34 691 турского ливра (т. е. более чем за 1100 лошадей).

Если военнообязанных могли созвать на минимальное количество дней, то призыв к добровольцам, напротив, имел больше шансов быть услышанным в том случае, если им гарантировали занятость на протяжении более длительного времени. Поэтому, наряду с упоминаниями о ежедневном жалованье, в источниках XIII в. довольно часто говорится о месячной оплате. Так, во Флоренции, чтобы подготовиться к походу 1260 г., Синьория приглашала, наряду с прочими, миланского сеньора Пьеро де Базакапе с 50 людьми: ему было обещано жалованье за 2 месяца из расчета 8 фунтов маленьких флоринов в месяц на всадника. Тот же город решил завербовать в Модене, в Ломбардии 100 «добрых бойцов» (berrierii), и среди них двух гонфалоньеров и четырех капитанов с тремя лошадьми на каждого, тогда как простые бойцы имели по одной лошади; соглашение было заключено на 3 месяца. Точно так же Карл Анжуйский набрал бойцов за месячное жалованье в 4 унции золота для рыцарей, в 2 унции золота для оруженосцев и конных арбалетчиков, 18 таренов (из расчета 30 таренов в одной унции) для пеших арбалетчиков.