— Ну конечно. Я помню, как увидела его в первый раз… я уже тогда знала, что все будет в порядке, потому что встретила вас.

— Благослови тебя Бог, дитя. Но поверь мне, кирпичи да известка это еще не дом. Ты найдешь дом там, где будут люди, которые станут твоей семьей.

— Как вы это сделали, дорогая тетушка Пэтти. Девушки любили слушать о вас… О миндальном печенье, шляпах и всем прочем. Они всегда называли вас тетей Пэтти, словно вы и их тетя тоже. Мне хотелось сказать: «Эй, прекратите, она моя».

Было приятно войти в прихожую, ощутить запах пчелиного воска и терпентина, который всегда витал вокруг мебели и смешивался с запахами кухни.

— Ты устала?

— Право, нет. Просто взволнована оттого, что снова здесь.

— Усталость ты почувствуешь позже. Лучше днем отдохнуть. Потом я хочу с тобой поговорить.

— Конечно. Это большое событие. Я распрощалась с Шаффенбрюккеном.

— Я рада, что ты училась там, Корделия. Это будет благословением.

— Это приведет учениц сюда толпами.

Она слегка откашлялась и сказала:

— Ты скучаешь по девочкам, не так ли? И по горам, и вообще.

— Больше всего я скучала о вас, тетя Пэтти.

— Ну, хватит глупостей, — сказала она, но была глубоко тронута.

Если бы я не была слегка озадачена мужчиной, которого называла Незнакомцем, я заметила бы, что тетя Пэтти изменилась. Это было едва заметно, но ведь я так хорошо ее знала! Я могла бы уловить, что она чуточку менее жизнерадостна, чем обычно.

Однако я получила намек от Вайолит Баркер — экономки тети Пэтти, ее компаньонки и преданной подруги, которая уже жила вместе с ней, когда я впервые приехала столько лет назад. Она была довольно угловатой и худой — полная противоположность тетушке, но они превосходно ладили. Вайолит не имела никакого отношения к обучению девиц, но она очень умело занималась хозяйством и была важной фигурой в заведении.

Вайолит смотрела на меня столь настороженно, что я подумала: должно быть, тетя Пэтти настолько серьезно говорила о шаффенбрюккенском лоске, что Вайолит пытается его разглядеть.

Затем она совершенно неожиданно сказала:

— Крыша. Ее нужно переделать в ближайшие два года, так говорят. И это еще не все. Западную стену надо укрепить. Была мокрая зима. Она заботит твою тетю. Говорила она об этом?

— Нет. Я ведь только что приехала.

Вайолит кивнула и плотно сжала губы. Мне следовало бы догадаться, что возникли серьезные проблемы.

Но только после обеда, около половины девятого, когда тетя Пэтти и я расположились в ее гостиной вместе с Вайолит, она мне сказала.

Я охнула и не могла поверить, что расслышала правильно, когда она произнесла:

— Корделия, я продаю Мэнор.

— Тетя Пэтти, что вы хотите этим сказать?

— Мне следовало бы предупредить тебя. Подготовить к этому. Дела не слишком процветали в последние три года.

— Ох, тетя Пэтти!

— Дорогое дитя, не будь так трагична. Я уверена, что все сложится к лучшему. Извини, что пришлось поставить тебя перед фактом. Только тут ничего не поделать, верно, Вай? Мы обсуждали наши дела снова и снова, а тут поступило это предложение. На дом нужно истратить целое состояние. Времена были не так уж удачны. Накопились большие долги.

Я догадывалась об этом. Я знала по меньшей мере трех учениц, родители которых вряд ли платили положенное. «Все они очень способные девочки, — говорила тетя Пэтти. — Рекомендация школе». Я часто удивлялась, как она умудряется справляться при той плате, которую берет. Но поскольку она никогда об этом не упоминала, я полагала, что все хорошо.

— Что будем делать? — спросила я. Тетя Пэтти рассмеялась.

— Мы отбросим свои проблемы и будем радоваться жизни, а, Вайолит?

— Как скажешь, Пэтти.

— Да, — сказала тетя Пэтти. — Дело вот в чем, дорогая. Я уже некоторое время подумываю о том, что неплохо было бы уйти в отставку, и я бы давно это сделала, если бы не… — она взглянула на меня, и я продолжила:

— Если бы не я. Вы держали школу для меня.

— Я думала, это может стать твоим будущим. Я думала, что уйду на покой и буду просто советовать, когда ты спросишь, или что-нибудь в этом роде. За учебой в Шаффенбрюккене стояла именно эта идея.

— И вы отправили меня в дорогую школу, когда у вас уже были финансовые трудности?

— Я думала о будущем. Беда в том, что дело зашло несколько слишком далеко. Так что… случай подвернулся, и я решила продать усадьбу.

— Здесь будет школа?

— Нет. Какой-то миллионер хочет реставрировать дом и жить лордом в своем замке.

— Тетя Пэтти, а как же мы?

— Все устроено, дорогая. Совершенно удовлетворительно. У нас очаровательный домик в Молденбери… близ Ноттингема. Это красивая деревушка в глубинке. Конечно, он не так велик, как Грантли, и я могу взять туда с собой только Мэри Энн. Надеюсь, остальные слуги смогут остаться работать у новых владельцев Грантли. Родители предупреждены. Мы закрываемся в конце весеннего семестра. Все уже улажено.

— А этот дом — где он? Молденбери?

— Мы ведем о нем переговоры. Скоро он перейдет в наши руки. Все устроено к нашему общему удовольствию. У нас будет на что жить: возможно, просто, но вполне достаточно по нашим потребностям, и мы сможем посвятить себя сельской жизни, занимаясь всякими делами, на которые раньше никогда не хватало времени. И я не устаю повторять Вайолит, что мы великолепно приспособимся.

Я взглянула на Вайолит. Она не была настолько оптимистично настроена, как тетя, но оптимизм и не был отличительной чертой Вайолит.

— Дорогая тетя Пэтти, — сказала я. — Вам следовало мне сказать раньше. Не нужно было позволять мне оставаться в Швейцарии. Это, по-видимому, было до нелепости дорого.

— Взявшись за гуж, я не собираюсь портить корабль, экономя на смоле, и если дело делать, так уж делать на совесть. Мне больше никакие изречения в голову не приходят, но уверена, что их полно в мою поддержку. Я поступила правильно по отношению к тебе, Корделия. Проведенное в Шаффенбрюккене время никак не потрачено втуне. Потом я скажу тебе больше. Я покажу тебе книги и как идут дела. Кроме того, я должна поговорить с тобой о нашем новом доме. Как-нибудь перед началом нового семестра мы съездим его посмотреть. Ты полюбишь его. Это прехорошенькая маленькая деревушка, и я уже познакомилась с пастором, который кажется очень симпатичным джентльменом, а его жена переполнена добрыми пожеланиями. Я думаю, мы найдем это все очень забавным.

— И совершенно непривычным, — мрачно сказала Вайолит.

— Перемены всегда стимулируют, — сказала тетя Пэтти. — Мы двигались по проторенной колее слишком долго. Новая жизнь, Корделия. Вызов судьбы… Мы будем работать на благо нашей деревни… Праздники, благотворительные базары, комитеты, наследственные распри. Я предвижу, что нам предстоит интересная жизнь.

Она верила в то, о чем говорила. Это была замечательная черта тети Пэтти. Для нее все было забавным, волнующим и стимулирующим, и ей всегда удавалось убедить меня, если это не получалось с Вайолит. Но ведь мы с тетей Пэтти всегда знали, что Вайолит получает удовольствие от превратностей судьбы.

Я отправилась спать в ошеломленном состоянии. Будущее казалось довольно туманным.

На следующий день я узнала больше. Школа, как она сказала, уже некоторое время жила в кредит. Возможно, плата за обучение была недостаточно велика: финансовые консультанты сказали тоже, что она слишком много тратила на питание и топливо, таким образом затраты намного превышали поступающие средства.

— Я не хотела превращать школу в такую, какая описана Диккенсом в его замечательной книге. Я вовсе этого не хотела. Я хотела, чтобы моя школа была… точно такой, как мне виделось; а если она не может быть такой, то пусть лучше вовсе не будет школы. Вот так и вышло, Корделия. Не могу сказать, чтобы я огорчалась. Я хотела передать ее тебе, но ведь нет смысла передавать дело, близкое к банкротству. Нет, нужно вовремя закрыть невыгодное дело, сказала я. Именно это я и делаю. В нашем новом доме мы какое-то время будем отдыхать, а потом придумаем, что делать дальше.