– Спокойной ночи, – сказала мадам Бонасье и исчезла за дверью.

А д’Артаньян волей-неволей потопал к себе наверх. Снились ему очень эротические сны.

Через пару часов непривычный к порнухе д’Артаньян проснулся. Проснувшись, он даже вспомнил, что ему надо с утра пораньше прийти к Лесли Нильсену. Желание стать мушкетёром было сильнее основного инстинкта, поэтому д’Артаньян кое-как оделся, напялил шляпу, пожалев, что ещё не изобрели солнечные очки, и отправился в особняк Лесли Нильсена пешком, потому что… деньги кончились. Кроме всего прочего д’Артаньяну хотелось есть, причём сильно. Он понадеялся, что если ему удастся заболтать Лесли Нильсена до обеда, почтенный сенцей пригласит его к столу. Однако, на голодный желудок болтать долго было трудно.

По знакомой ему мраморной лестнице д’Артаньян поднимался не без опасений – лестница перед глазами слегка покачивалась. Тем не менее, он удачно добрался до самого верха, не оступившись. По пути д’Артаньяна посетил глюк о том, что вся человеческая жизнь – нечто вроде этой лестницы, по которой можно подняться на самый верх, а можно и запросто скатиться вниз. Если делать всё правильно – с чувством, с толком, с расстановкой, то до верха можно добраться без особых проблем. А если оступиться, тогда… Тогда человека ждёт увлекательное путешествие вверх тормашками. Или, может, правильнее сказать, «вниз тормашками»? Для этого надо сначала выяснить, где у человека тормашки. Об этом д’Артаньян подумал уже на самом верху. А потом он подумал, что раз уж благополучно добрался до самого верха лестницы, то незачем думать о том, что оставил позади, тем более, о всяких там тормашках.

Вход в особняк Лесли Нильсена сегодня охраняли другие мушкетёры – не Картуш с Фанфан-Тюльпаном. Тем не менее, они радостно поприветствовали д’Артаньяна, поскольку были наслышаны о его вчерашних подвигах. В том числе и о том, сколько он выпил вина.

– Доброе утро, господа, – произнёс д’Артаньян. – Меня ждёт месье Нильсен.

– Это точно, ждёт, – ответил один из мушкетёров. – И не только он.

– А ещё кто? – удивился д’Артаньян.

– Там узнаете, – ответил второй мушкетёр. – Лучше идите, сенцей ждать не любит.

– Да я уж и так тороплюсь изо всех сил, – сказал д’Артаньян и поспешил войти в кабинет.

В кабинете уже собрались Лесли Нильсен, Атос, Портос и Арамис. Все были с похмелья, кроме Атоса, который никогда не пьянел.

– Доброе утро, сенцей, доброе утро, господа! – поприветствовал их д’Артаньян. – Какие новости?

– Великолепные! – ответил Лесли Нильсен, – Присаживайтесь, д’Артаньян, только я вас умоляю, не садитесь на Афродиту! Да-да, вот туда, в кресло. Так вот, господа мушкетёры, вчера Его Просветлейшество, просветлённый Король-Солнце, изволил спросить меня о ваших подвигах, ибо господин кардинал уже успел нажаловаться ему на проделки мушкетёров. Я подробнейшим образом рассказал, как было дело, и выставил вас в самом наилучшем свете. Ведь, как вы сами рассказывали, гвардейцы напали на вас первыми.

– Именно так, сенцей, именно так, – подтвердил Атос, самый трезво мыслящий из присутствующих.

– Так вот, после беседы со мной Его Просветлейшество пожелал получить информацию из первых рук, – продолжил Лесли Нильсен. – И попросил меня привести к нему вас, всех четверых, сегодня после завтрака.

– После завтрака? – обрадовался д’Артаньян. – А когда завтрак? Понимаете, сенцей, я просто сегодня ещё не успел позавтракать…

– Д’Артаньян, как вы можете думать о еде, когда вас желает видеть Король? – спросил Арамис.

– Ну, мне-то Король никогда о еде думать не мешал! – поддержал д’Артаньяна Портос.

– Ты – другое дело, Портос, – заметил Арамис. – Я думаю, от мыслей о еде тебя могут отвлечь только мысли о женщинах.

– Не всегда, – сказал Портос. – Я предпочитаю думать о еде и женщинах одновременно. Это самые приятные мысли из всех, что меня посещают.

– Да, и когда же завтрак? – спросил д’Артаньян.

– Его Просветлейшество закончит завтрак через полчаса, – ответил Лесли Нильсен. – Мы с вами как раз успеем дойти до дворца, если выйдем прямо сейчас. И не волнуйтесь, д’Артаньян, встреча с просветлённым Королём важнее еды.

– Я-то понимаю, – сказал д’Артаньян. – Вот если бы это ещё понял мой желудок…

– Контроль над своим телом – важная практика для дзен-буддиста, – сказал Лесли Нильсен, вставая из-за стола. – К несчастью, в этой практике мои мушкетёры не слишком сильны. Впрочем, и перебарщивать с контролем над телом тоже не надо. Вот, съешьте по дороге, – и сенцей протянул д’Артаньяну яблоко.

– Спасибо, – сказал д’Артаньян, с удовольствием впившись зубами в яблоко.

– Ну что ж, господа, не будем терять времени, – сказал Лесли Нильсен. – Пойдёмте во дворец.

– Поспешим, – сказал Атос. – Лучше будет, если Его Просветлейшество заставит нас ждать, нежели мы заставим ждать Его Просветлейшество.

– Хорошо сказано, Атос, вам следовало бы стать оратором! – воскликнул Лесли Нильсен. – Однако истинный человек дзен понимает, что наилучший вариант – это не ждать вообще, а делать всё вовремя. Так придём же вовремя, господа!

– Отличная мысль! – сказал д’Артаньян, дожевывая яблочный огрызок.

Пять человек вышли из особняка Лесли Нильсена и направились к королевскому дворцу по утренним парижским улицам. Все, кроме д’Артаньяна, были одеты в мушкетёрскую форму – чёрные шляпы, накидки и полумаски. Маску надел даже Лесли Нильсен, чтобы его случайно кто-нибудь не узнал.

По правилам, установленным Королём и сэром Эльдорадо, каждый мушкетёр сначала должен был получить маску, чтобы забыть своё лицо, а затем должен был придумать себе прозвище и отзываться только на него, чтобы полностью забыть своё имя. Некоторые из мушкетёров забывали своё имя ещё до прихода в мушкетёры, например, Картуш и Фанфан-Тюльпан. Некоторые брали себе прозвище, уже вступив в мушкетёрский полк, как, например, Атос, Портос и Арамис. С Лесли Нильсеном был особый случай, ибо он вспомнил имя своей подлинной сущности, но, по правилам, никому его не сказал, и взял себе одно из имён своих двойников в параллельных мирах.

Короче говоря, вся эта компания подошла к королевскому дворцу, и естественно, на воротах их остановили стражники.

– Доброе утро, господа мушкетёры, – сказал стражник. – По какому делу вы сюда явились?

– Доброе утро! Я Лесли Нильсен, сенцей королевских мушкетёров, – сказал Лесли Нильсен, доставая из кармана орден и показывая его стражнику. – Его Просветлейшество велел мне привести этих четверых месье к нему после завтрака.

– Здравствуйте, месье Нильсен. Извините, не признал вас в форме, – сказал стражник, открывая ворота. – Конечно, для вас дворец открыт в любое время суток.

– Это приятно, – пробормотал Лесли Нильсен. – Обязательно надо будет как-нибудь этим воспользоваться.

Все пятеро прошли через ворота и направились во дворец, где их также беспрепятственно пропустили. Слуга провёл мушкетёров в одну из гостиных, где Король собирался принять их.

Лесли Нильсен и мушкетёры даже не успели усесться на диванчики, как в гостиную вошёл Король, и им пришлось срочно вставать. Ну что ж, по крайней мере, они пришли как раз вовремя. Король был одет в парадный костюм модели «чудо в перьях» и во время разговора постоянно перекидывал из руки в руку изящную трость с позолоченной ручкой.

– А, месье Нильсен, рад вас видеть! – воскликнул Король, подходя к Лесли Нильсену. – Знаете, я был так счастлив, когда кардинал жаловался мне на ваших мушкетёров! Наконец-то они себя проявили, а то я уже не мог смотреть на довольную кардинальскую физиономию, который всё время заливает мне про какую-то веротерпимость. Мы и так проявляем терпимость, позволив ему привлечь на свою сторону чуть ли не половину государства. К счастью, далеко не самую лучшую половину. Лучшая половина – она всегда здесь, со мной! А эти господа – это и есть те самые храбрые мушкетёры, которые вчетвером разделались с двумя десятками гвардейцев кардинала? Поздравляю, господа, поздравляю! Вы знаете, когда кардинал мне на вас жаловался, я так смеялся, что пришлось притвориться, будто я плачу – этому трюку я научился у Кастанеды. Ну что ж, господа, расскажите же мне, что произошло! Меня сильно интересуют подробности.