Он подождал, чтобы убедиться, что я закончил, а потом спросил:

– Ну, теперь вы понимаете?

– Вы мне только что сказали: революция не может позволить себе потерпеть фиаско. Полети в этот рейд Диего, это стало бы самым крупным поражением года. Он либо разбился бы на взлете, либо промахнулся, либо врезался бы в землю в конце полета – в любом случае ничего бы не вышло. С вашим опытом по подготовке экипажей самолетов, вы должны были понимать, что он не подходит для такого задания. Но теперь он стал жертвой и все считают генералов тупыми убийцами.

– А задание выполняет настоящий профессионал, верно?

Я быстро взглянул на него, но потом понял, что он прав.

– Вы хладнокровный подонок, Луис.

В слабом свете приборов я смог увидеть, как его лицо скривилось, словно от боли. Потом он медленно кивнул.

– Возможно... возможно, я вынужден быть таким, чтобы выполнить это задание. Да... он был повесой, но готов был умереть за дело своего отца. И вероятнее всего, во время этого рейда он бы и погиб, причем погиб глупо. Это вполне возможно. Я только немного лучше все организовал.

– И это... вас не беспокоит?

– Что все выйдет наружу? Думаю, это маловероятно, друг мой.

– Я не совсем это имею в виду.

– Вам самому приходилось убивать людей?

– Да, но... – я сделал паузу, собираясь сказать: "Только ради правого дела", но понял, что это единственная причина, которую называют все, кто убивает.

– И наверное, вы делали это с большого расстояния из самолета, и ваши товарищи вас приветствовали. Тогда, наверное, это было значительно легче.

Немного погодя я спросил:

– А Уитмор знает?

– Да, мне пришлось сказать ему. Он знает, что у меня есть змеиный пистолет. Но ему я сочинил историю о том, что мы поссорились из-за девушки. Он не должен был понять истинную причину.

– А Джи Би?

– Нет. – Он взглянул на меня. – Вы ей скажете?

Я пожал плечами.

– Сомневаюсь, что зайдет разговор на эту тему.

Он продолжал смотреть на меня.

– А вы, мой друг?

– И все еще кинозвезда кусает собаку, не так ли? А кто будет меня слушать? Но Хуаните я не скажу, если вы это имеете в виду. Это ваша проблема.

Некоторое время спустя он тихо сказал:

– Да, именно это я имел в виду. Она должна считать, что ее брат тогда... – Но не закончил фразу.

С левым мотором, изо всех сил надрывающим свое сердце, мы продолжали немного боком лететь в ночи.

Перед самым подлетом к Пунта-дель-Альмиранте, самой южной оконечности Либры, я попытался запустить правый мотор. Во время полета, для этого нет нужды в стартере: если просто освободить лопасти пропеллера, поток воздуха раскрутит его до такой скорости, что мотор заведется – так оно и произошло.

Я сдвинул назад сектор газа левого мотора, чтобы дать ему отдохнуть – от него теперь зависело все – и установил скорость на отметке 160 миль в час. У нас все еще было время, чтобы подлететь к Санто Бартоломео в пять минут шестого. И если "Клара" оставила большую часть острова закрытой облаками, то сегодня рассвет наступит немного позднее.

Слабый северный ветер должен был смениться на западный – что имело смысл, если ураган оставался к северу от нас. В любом случае мы подлетели к Пуэнта на несколько минут раньше моего расчетного времени и немного севернее, так что мы пролетели несколько миль над полуостровом, пока береговая линия снова не повернула резко к северу.

– Ну, вот мы и прилетели, – сказал я. Луис всматривался через окно кабины в темную землю, пока береговая линия не промелькнула у нас под крылом.

– Странно, – тихо сказал он. – Отсюда она выглядит не очень большой...

– Вам следовало бы посмотреть на страну, над которой мы сражались в Корее.

– В свое время я вдоволь насмотрелся в Техасе.

Я усмехнулся и сменил курс на 45 градусов. По моим прикидкам это должно было привести к тому, что мы пролетим мимо Санто Бартоломео перед тем, как пересечь береговую черту. И с помощью такого явного наземного ориентира как город, я смогу еще раз проверить свое положение и взять верный курс на воздушную базу без лишних поисков и лишнего шума.

Правый двигатель снова чихнул.

Я с сожалением посмотрел на приборы. Я сделал все, что мог: подал на мотор самую богатую смесь, полностью открыл створки охлаждения, – одним словом, сделал для него все, что может сделать любящий отец. И теперь у него снова начались неприятности всего лишь после двенадцати минут работы.

Поэтому мы снова перешли в плавное снижение и затем снова его прекратили. Теперь потеря высоты не имела большого значения. Но проведение атаки на бреющем на двух двигателях означало, что удирать придется на одном. И мне не очень нравилась мысль, что придется карабкаться вверх на одном только левом моторе, так как это приведет к его излишней перегрузке. Поэтому нам придется лететь до Пуэрто-Рико над самым морем.

– Есть у вас какие-нибудь соображения о том, где мы можем сесть в Пуэрто-Рико? – спросил я. – Нет каких-либо друзей, имеющих частные посадочные полосы и способных позаботиться о нашей безопасности?

Он задумчиво сказал:

– У меня есть друзья в республике. А что вы думаете относительно посадки в Санто Бартоломео? Естественно, на гражданском аэродроме.

Я совершенно не думал об этом.

– А Хименес планирует его захватить?

– Думаю, нет. Он не представляет особого интереса.

Так я и думал: аэропорт был расположен в пятнадцати милях от города, и если Хименес не организовал воздушных линий поставки боеприпасов, то и не стал бы о нем беспокоиться. Точно также поступили бы и генералы: у них уже был свой собственный аэродром.

Но это все еще была прогулка в глотку тигра в надежде, что он забудет нас проглотить.

– Мы не сможем надежно спрятать "митчелл", – сказал я. – И как только в гражданском аэропорту узнают о нашем рейде...

– Вы же помните, большинство телефонных линий в стране выведено из строя, – напомнил он. – И если я правильно помню Санто Бартоломео, аэропорт очень скоро будет переполнен главными гражданскими чиновниками, неожиданно вспомнившими, что они собирались провести отпуск в Пуэрто-Рико. Там будет просто жуткая давка.

Тут он мог быть прав. Я посмотрел на шкалу высокочастотного диапазона, но там не оказалось указателя частоты гражданского аэропорта Санто Бартоломео. Можно было попытаться отыскать радиомаяк с помощью радиокомпаса, но вероятнее всего в это время он не был включен: на Карибских островах после полуночи никто не летает.

Луис включил собственный радиоприемник, снова начал крутить ручку настройки – и неожиданно в нем зазвучала воинственная музыка. Затем раздался чей-то голос и он прижал приемник к уху.

Просто для того, чтобы что-то сделать, я настроил радиокомпас на маяк в Агуадилье в Пуэрто-Рико, обнаружил, что он работает и определил азимут. Он находился слишком близко от нашего курса, чтобы существенно помочь при определении местоположения, но по крайней мере показывал, что мы не сильно отклонились в сторону.

Потом Луис снова опустил приемник на колени.

– Ну? – спросил я. – Начал Хименес наступление?

Он повернул выключатель приемника и удивленно сказал:

– Не знаю. Но генерал Боско только что провозгласил себя президентом.

Переварив эту новость, я спросил:

– Вы хотите сказать, что военно-воздушные силы свергли армию?

– Похоже, что так. Генерала Кастильо назвали предателем за слишком мягкое обхождение с повстанцами Хименеса. И сказали, что генерал Боско контролирует всю ситуацию.

– Ну, думаю, это только подлило масла в огонь. По – видимому генералы недолюбливали друг друга и мы знаем, как Боско строил военно-воздушные силы: сначала он приобрел реактивные самолеты, потом создал "подразделения по защите аэродромов", как рассказала нам ваша приятельница. Ему были нужны наземные силы, чтобы захватить контроль над городом.