Трикси послала мне ослепительную улыбку.

— Подумать только, Старик там один у себя в кабинете, а мы тут втроем и предоставлены сами себе!

— Да, и заняться абсолютно нечем, — подхватила Дикси. — Может, музыку послушаем?

— По-моему, это совершенно ни к чему, дорогая, — пожала плечами Трикси. — Вряд ли она нам понадобится. Мы как-то больше настроены просто пообщаться, как думаешь?

— Угу, идет! — немедленно обрадовалась Дикси. — Я согласна!

Они обе поднялись, одинаковым движением отставили в сторону стаканы и обернулись ко мне, одарив меня сияющими улыбками профессиональных обольстительниц.

— Представляем! — фальшивым, деревянным голосом конферансье объявила Трикси. — Дикси — единственная и неповторимая!

Дикси шагнула ко мне, и я заметил, что улыбка на ее лице стала еще ослепительнее.

Подняв руки, она медленно стянула с себя верхнюю часть купальника. Я заморгал при виде ошеломляющего зрелища: ее пышные, словно надутые воздухом груди, взлетели вверх, будто детские мячики. С той же ослепительной улыбкой девушка стянула трусики, и они покорно сползли к ее щиколоткам. Пока я продолжал ошарашенно таращить глаза, она повернулась и шагнула назад, пристукнув высокими каблучками. При этом, слегка подрумяненные на солнце, половинки попки упруго вздрогнули.

— Представляем! — таким же фальшивым, деревянным голосом объявила Дикси. — Трикси — единственная и неповторимая!

Трикси повторила ту же процедуру, что и белокурая девица. Затем они уже вместе застыли передо мной, полностью обнаженные, посылая мне чарующие улыбки. По крайней мере, не зря посмотрел этот стриптиз, шевельнулась в моем оцепенелом мозгу вялая мыслишка. Теперь нет ни малейшего сомнения: Трикси — натуральная брюнетка, а ее приятельница — такая же натуральная блондинка. Чтобы окончательно в этом убедиться, я бросил вороватый взгляд на их голые тела и заметил, что они отличались не только цветом волос. Трикси, по-моему, была чуть попышнее в груди, а кроме этого, у нее не было крошечной родинки, такой, какая красовалась на внутренней стороне бедра светловолосой красотки.

По мере того, как я, стоя столбом, продолжал предаваться своим мыслям, кокетливые улыбки на лицах нагих красавиц постепенно увядали. В конце концов простодушная Дикси не выдержала.

— Ты должен был аплодировать! — обиженно надув губки, проговорила она.

— Или по крайней мере улыбнуться! — воскликнула Трикси.

— У меня закружилась голова, — пробормотал я.

— Но руки-то у тебя не отнялись! — На лице Дикси снова засияла провокационная улыбка. — Ну же, давай, присоединяйся к нам!

— Может, Рик хочет, чтобы мы ему помогли? — Трикси соблазнительно высунула кончик розового язычка и облизнула пухлые губы. — С чего начнем, подружка?

С брюк?

— Идет! Сразу станет ясно, с кем мы имеем дело! — с энтузиазмом подхватила Дикси.

Шутка показалась мы настолько удачной, что девушки буквально повалились друг на друга, задыхаясь от смеха. И чем громче они хохотали, тем глупее я становился. Да и как мог себя чувствовать нормальный мужчина при виде четырех обнаженных грудей, прыгавших, словно упругие резиновые мячи, прямо у него перед глазами? Понимая, что железная броня моего самообладания дала уже не одну трещину и вот-вот ко всем чертям развалится на кусочки, я закрыл глаза. Но тут стоявший на стойке бара телефон цвета слоновой кости издал пронзительную трель. Все участники этой мизансцены мгновенно оцепенели. Смех прекратился, как будто кто-то внезапно перекрыл какой-то кран.

— Черт бы тебя побрал! — злобно прошипела Трикси.

— Может, просто не брать трубку? — робко предложила Дикси, но в ее голосе прозвучала унылая покорность судьбе.

— Не думала, что ты еще глупее, чем кажешься с первого взгляда! — устало пробормотала брюнетка. — Но иногда ты меня просто ставишь в тупик! Чего ты этим добиваешься? Ведь через пять минут сюда прикатит сам Старик. И что будет?

Скорбно покачав головой, Дикси сняла трубку. Она молча слушала, потом пару раз что-то неразборчиво пробормотала и повесила трубку.

— Бьюсь об заклад, ничего хорошего, — прошептала Трикси.

— Даже хуже, чем ты думаешь. — Дикси снова покачала головой. — Старик требует Рика к себе, причем немедленно, сию же секунду. Похоже, милочка, этот вечер мы тоже проведем в одиночестве. Впрочем, нам не привыкать!

— Господи, да чего же еще ждать в этой дерьмовой тюряге?! — взорвалась Трикси. — Еще немного — и мы начнем играть в скрэббл![3]

— Ладно, — сказал я, поспешно отступая в сторону выхода. — Пока, девочки! Скоро увидимся!

— Уже увиделись! — недовольно пробурчала Дикси. — Вечно все шиворот-навыворот! Господи, ну нам-то что за дело до этого?!

Я вошел в полутемный кабинет. Только на письменном столе горела лампа под абажуром, отбрасывая на противоположную стену чудовищно уродливую тень огромной головы Манатти и его широченных плеч Неподалеку от стола в густом сумраке застыла безмолвная фигура другого мужчины, лица которого я не мог различить Я человек не суеверный. Но от этой картины у меня забегали мурашки по спине, а в голове мелькнула сумасшедшая мысль, что не иначе, как мрачные бездны Тартара разверзлись под Бель-Эр.

— Похоже, Холман, ваши подозрения насчет третьего неожиданно подтвердились, — проскрипел Манатти. — Познакомьтесь, это Гельмут Ларсен.

— По-моему, ваше имя мне знакомо, Холман, — послышался из темноты низкий бархатный голос — А вам, уверен, хорошо знакомо мое.

— Вице-президент киностудии «Стеллар», отвечаете непосредственно за производство, — кивнул я. — Теперь мне все понятно. Поскольку президент компании — Курт Манхейм, вы, следовательно, там второй человек А в случае, если Винс приобретает у Барнаби контрольный пакет акций, с вашей, разумеется, помощью, Манхейм вылетит из своего кресла. И первым человеком станете вы. Я угадал?

— Одного у Холмана не отнимешь, — довольно усмехнулся Манатти. — Этот парень чертовски здорово соображает!

Ларсен сделал шаг вперед. Мгновенно охватив взглядом его массивную, коренастую фигуру, я прикинул, что ему что-то около сорока. Чисто выбритое лицо еще лоснилось после дорогих кремов и лосьонов, на голове был, видимо, чрезвычайно дорогой парик. Он, впрочем, совершенно ему не шел Один из символов вечного, старого Голливуда, подумал я, впрочем, как и кинокомпания «Стеллар». «Двадцатый век» или «МГМ», или им подобные приходили и уходили, но «Стеллар» оставался навсегда. Или, во всяком случае, так было до вчерашнего дня, грустно подумал я.

— Ключ ко всему — Анна Фламини, — с важным видом заявил Ларсен, словно раскрывая нам тайну бытия.

— Объясните ему, — недовольно пробурчал Манатти. Он вытащил из коробки дорогую сигару и зашуршал целлофаном, разворачивая ее.

— Винс до сих пор не может опомниться, — сказал Ларсен. — Дело в том, что у Фламини, оказывается, был любовник.

— Не могу поверить, просто в голове не укладывается! — Манатти яростно чиркнул спичкой, несколько секунд пристально разглядывал крохотный язычок пламени, потом начал раскуривать сигару.

— Манатти всегда был выше этого! — Губы Ларсена скривила презрительная гримаса. — Ему почему-то казалось, что секс — это такая штука, которая происходит только в кино. А в жизни, он считал, такого никогда не бывает!

— Объясните же ему, черт подери! — рявкнул Манатти, почти исчезнув в густых клубах синеватого дыма.

— Любовнику Фламини известно довольно много, — сказал Ларсен. — Он сегодня звонил мне. Сказал, что с Анной все в порядке, они в полной безопасности. Отзовите своих псов, предложил он, и тогда мы, может быть, договоримся.

— Псов! — раздраженно фыркнул Винс. — У Барнаби свой пес — О'Нил, а у меня свой — Холман!

— А имя у него есть, у этого самого любовника? — поинтересовался я.

Ларсен недовольно повел могучими плечами.

— Никакого имени у него нет, зато он чертовски много знает. Причем именно то, что могла ему рассказать только Анна. Дал срок до полуночи. Ну и как вам это нравится?!