Привыкшая к нью-йоркским порядкам, она поинтересовалась:

— Разве вы не запираете машину?

Машина Моргана была импортной и очень дорогой. Угнав ее или сняв какие-либо детали, можно было получить хорошие деньги. Он усмехнулся:

— В городе, разумеется, запираю, но не здесь, cherie. Тут все по-другому. Здешние жители уважают чужую собственность.

— Ну что ж, — сказала она с некоторым сомнением в голосе.

— Вы привыкнете к этому, — заверил ее Морган.

В ответ Ребекка пожала плечами. Он говорил так, словно она собирается пробыть здесь долгое время. А она, между прочим, намерена только собрать кое-какой материал для своего фильма и взглянуть на места, которые любила Рэчел. Не более того. Выполнив свое намерение, она вернется домой. А все, что происходит сейчас, отодвинет в глубины памяти.

Они вошли в ресторанчик, Морган держал Ребекку за руку. Когда они пересекли темноватый вестибюль, прохладный после царящей снаружи жары, их приветствовала высокая плотная негритянка лет пятидесяти на вид.

— Морган, cher, — воскликнула женщина, — где это ты прятался?

— Работал, много работал, tante Изабо, — ответил он, обнимая ее.

— Вижу, ты сегодня привел хорошенькую курочку, а? — Она улыбнулась, и во рту у нее блеснула золотая коронка. — Хотя ей не помешало бы чуть-чуть обрасти жирком, — добавила она, критически оглядев Ребекку. — Или ты по-прежнему любишь костлявых, cher?

Ребекка рассмеялась, хотя ее любопытство было задето мыслью о том, что Морган приходил сюда с кем-то еще.

— Извините, — перебила она, — но уж про меня-то вряд ли можно сказать: «кожа да кости».

— Немного мяса, а, моя птичка? — спросила tante Изабо, улыбнувшись Ребекке. Она отступила на шаг и снова окинула ее взглядом. — Да-да, теперь я вижу: кое-что имеется. — Она заговорщицки улыбнулась и сказала так, словно сообщала ценную информацию: — Вы ведь знаете, кошечка, мужчины любят, чтобы было за что подержаться. Настоящий мужчина не станет ложиться в постель с мешком костей: кому охота набить себе синяков? — Она хмыкнула. — А вот на меня в этом отношении пожаловаться трудно. — И она от всего сердца расхохоталась.

Откровения tante Изабо заставили Ребекку покраснеть. «С чего бы это?» — удивилась она. Ей доводилось слышать и гораздо более фривольные замечания и даже откровенную похабщину — как во время съемок, так и просто на улицах. Почему же с Морганом она чувствует себя невинной девушкой, находящейся под его покровительством. А быть может, ее смутило упоминание о постели? Ведь оно сразу вызвало в ее воображении переплетенные, изнемогающие от страсти тела — ее и Моргана.

— Как я понимаю, вам нужен столик, а, cher? — лукаво спросила tante Изабо.

Морган ухмыльнулся: — Вы все понимаете правильно.

— Тогда пойдемте, у меня есть одно уютное местечко.

Морган обнял Ребекку за плечи, прижав к себе, словно она была его собственностью. И Ребекке это понравилось.

Tante Изабо проводила их в укромный уголок, где стоял круглый столик, накрытый темно-синей скатертью. Полупритушенные лампы создавали атмосферу интимности. Под потолком вращались несколько вентиляторов. Морган выдвинул стул для Ребекки, а сам занял место напротив.

Tante Изабо стояла рядом с видом заговорщицы.

— Итак, чего бы вам хотелось?

— Вы разрешаете мне заказать еду для вас? — спросил Морган.

— Охотно, — ответила Ребекка.

Морган улыбнулся теплой, искренней улыбкой, которая не только играла на его губах, но и сияла в глубине глаз.

— Для начала, я думаю, лангусты с пряностями и пару кружек пива. — Морган вопросительно взглянул на Ребекку и, когда она кивнула, продолжил: — Затем вашу дивную джамбалайю и на десерт ореховый торт.

— Я лично присмотрю за этим, — пообещала tante Изабо и покинула их.

— Она грандиозная повариха, — с энтузиазмом воскликнул Морган. — Вот погодите, попробуете ее стряпню и скажете, что это пища богов.

— Наверное, раз вы это утверждаете.

— Утверждаю.

— Значит, так и будет, — ответила Ребекка.

Она знала, что говорит. Она верила ему так, словно они знали друг друга долгие годы, и это чувство было убаюкивающе приятным.

Tante Изабо вернулась через пару минут и водрузила на столик оловянный поднос с двумя огромными кружками холодного пива и двумя мисками с дымящимися лангустами. Она вручила каждому по чистой салфетке и вежливо сказав: «Bon appetit!», удалилась обратно в кухню.

— Берите руками, — настаивал Морган.

Ребекка повиновалась и обнаружила новое для себя удовольствие в том, чтобы есть руками и при этом смаковать каждый кусочек. Оказалось, что у нее зверский аппетит, и они заказали еще одну порцию. «Есть с удовольствием» — такой девиз провозгласил Морган, и был абсолютно прав. Ребекка бывала в изысканных ресторанах, но, как правило, на деловых обедах с нужными людьми. В остальных случаях она глотала что попало прямо на рабочем месте И вот теперь поняла, что можно наслаждаться самим процессом еды.

«Все это благодаря Моргану», — отметила она. Их беседа не прерывалась ни на минуту, перескакивая с воспоминаний детства на темы, связанные с работой. Она могла бы слушать этот глубокий медлительный голос весь вечер. Их разговор не был пустой светской болтовней. Морган слушал так внимательно, задавал вопросы столь искусно и тактично, что Ребекка подумала, уж не является ли он по совместительству психологом.

Моргана восхищала ее искренность. Ребекка разговаривала, как ребенок, — прямо, бесхитростно, без ужимок. Она нравилась ему все больше и больше. С каким удовольствием он говорил с ней на литературные темы, использовал профессиональный жаргон! Он начинал цитату, и она заканчивала ее. Она схватывала на лету все его — порой туманные — ассоциации и реминисценции.

— Я не смогу даже думать о еде целую неделю, — заявила Ребекка, прикончив вторую порцию джамбалайи и отодвигая пустую тарелку.

— Ерунда! Завтра утром вы заговорите по-другому, — заверил ее Морган.

— Не знаю, не знаю.

— Я знаю, — доверительно сказал он. — Но не потанцевать ли нам перед десертом, чтобы немного осадить стряпню tante Изабо?

— Мне для этого придется станцевать, как минимум, «Лебединое озеро».

— Ну зачем такие подвиги, cherie? — возразил он. — Пара кругов в центре зала — и все будет в порядке.

Она взглянула на него скептически.

Морган поднялся и подошел к старомодному музыкальному автомату. Достав из кармана джинсов несколько монет, он опустил их в щель, неоновые огоньки замерцали, и он принялся выбирать музыку.

Он подал ей руку, и Ребекка вскочила со своего стула. Музыка подхватила их и увлекла на середину зала. Ребекка прильнула к его сильному телу, покачиваясь в такт музыке, склонив голову к его широкой груди.

Морган, как оказалось, выбрал ее любимые песни. Сентиментальные мелодии, которые можно слушать без конца. Зал наполнился гармоничной мелодией братьев Райтус, исполнявших «Ты моя душа и вдохновение».

Затем Морган включил то, что она просто обожала: «Невозможно не влюбиться» Элвиса и чувствительный дуэт, всегда заставлявший ее сердце замирать, «С тобою я рождаюсь вновь».

Ребекка чувствовала себя на седьмом небе. У нее был потрясающий день, и она вовсе не хотела, чтобы он кончался. В объятиях Моргана было так хорошо! Словно именно здесь было ее настоящее место. Словно оно было здесь всегда.

Мысль о том, что этот день заканчивается, причиняла ей боль. Она льнула к Моргану во время танца, как будто пыталась удержать мечту, страшась даже думать, что будет дальше.

— Не попросить ли tante Изабо завернуть нам сладкое? — спросил он. — Мы можем съесть его позже, когда вернемся на плантацию.

Грустил ли он, подобно ей, что день близится к завершению? Хотелось ли и ему длить его как можно дольше?

— Это было бы лучше всего, — ответила она, усаживаясь на свое место и глядя, как он удаляется в сторону кухни. Она подсчитала, что в их распоряжении еще по меньшей мере час, — именно столько займет обратная дорога в Бель-Шансон, а затем…