Кардемор-Холл выглядел как-то по-другому. Чего именно не хватало, Лили сказать не могла, но так было. То ли оттого, что она неожиданно для себя начала сравнивать свой любимый дом с Сан-Кэтирсом, к которому успела привязаться. А может быть, потому, что впервые была здесь одна, без брата, без тети, без Изабель.

Она каждый день одна обходила этот громадный дом, знакомые с детства комнаты. Вспоминала те времена, когда жила здесь, перебирала события, которые тут происходили. Посетила длинную галерею, в которой Кардемор устраивал в дождливые дни соревнования по бегу и всегда проигрывал их им с Изабель, хотя был больше и бегал быстрее. Вот библиотека, в которой дни и ночи напролет сидел ее отец, тихо разговаривая сам с собой. Она стояла здесь, прижавшись ухом к двери, когда поблизости не было никого из слуг. Странное дело, с самим собой отец умел говорить по-доброму. После его смерти она приходила сюда, усаживалась в его кресло и разглядывала портреты отца и матери, висевшие на стене: рядом с нежным лицом матери лицо отца казалось особенно суровым. Отец не любил Лили. Она никогда бы не поняла этого, если бы не приехал Эрон и не окружил ее заботой и лаской. Что такое отеческая любовь, она осознала благодаря своему брату. Он был для нее всем. Пока она не встретила Грейдона.

Эрон обещал, что навсегда исчезнет из ее жизни. Это было то, чего хотела Лили в тот самый ужасный час ее жизни, когда все вокруг казались предателями. Она ясно помнила, как бросала брату жестокие слова, не потрудившись даже взглянуть на него и выслушать то, что он говорил в ответ тусклым, лишенным эмоций голосом. А ведь она знала, что причиняет ему боль. Он просил ее о прощении, умолял, но тогда это было невозможно. А сейчас?

Когда Лили была в доме, она тосковала по своей семье, а когда бродила по окрестным землям, у озера, в темном тенистом лесу, тосковала по Грейдону. Лежа по ночам в постели, когда темнота скрывала ее слезы, она безутешно плакала о нем. Слезы эти были бесполезными. Он освободился от нее и наверняка рад этому. После развода он женится на Фрэнсис Гамильтон. И будет счастлив.

– Он еще вернется к вам, – постоянно твердил ей Иона. – Помяните мое слово. Появится, когда вы меньше всего будете ждать.

Однако Лили знала, что этому не бывать. Прошла неделя, за ней другая – и ни слова. В конце второй недели, закончив ужинать в компании вечно нетерпеливого Ионы, Лили решила пойти в музыкальный салон, а не в гостиную, где они обычно отдыхали, играя в кости. Этой игре ее научил Иона. Мальчик тихо свистнул, когда она открыла дверь музыкального салона. Лакей уже затопил камин и зажег лампы, и комната была столь же прекрасной, какой ее помнила Лили.

– Здесь не хуже, чем в танцевальном зале у соседей, – с восхищением сказал, входя, Иона. – Есть где порезвиться привидениям. – Он поднял чехол инструмента, заглянул под него и снова опустил. – Наверное, это их отпугивает.

Засмеявшись, Лили сняла чехол и бросила на пол. Потом села за фортепьяно и начала играть вальс, сначала медленно и неуверенно, но так увлеклась, что забыла не только о времени, но и об Ионе. Неожиданно вспомнив о нем, она подняла глаза, чтобы посмотреть, где он, но вместо него увидела своего мужа.

Музыка резко оборвалась, и Лили встала.

Он был в костюме для верховой езды, в пыльных бриджах и высоких сапогах. Его красивое лицо пылало от холода, волосы на непокрытой голове были слегка взъерошены. Через плечо у него висел большой кожаный мешок, как будто он развозил почту. При взгляде на него у Лили сжалось сердце.

Он вежливо поклонился ей.

– Добрый вечер, Лили. Прошу прощения за то, что вторгся без приглашения, но я проделал сегодня долгий путь с единственной целью – увидеть вас. И мне не хотелось ждать еще лишний час в гостиной. Надеюсь, вы не возражаете.

Он говорил вежливо и ровно. Если он и скучал по ней, то этого совершенно не было заметно по его тону.

Лили снова опустилась на стул, не зная, что сказать. За спиной у Грейдона она увидела Иону, по юному лицу которого разлилась довольная улыбка.

Грейдон подошел на шаг ближе.

– Вы потребовали в прощальном послании, чтобы я оставил вас в покое, но боюсь, это невозможно. Нам кое-что необходимо обсудить. Наедине.

Сердце ее отозвалось болью на эти слова. Она просила его о разводе, и, должно быть, появились бумаги, требующие ее подписи. Посмотрев на Иону, она сказала с помощью жестов:

«Попроси его светлость пройти в гостиную. Я сейчас туда приду, и мы сможем выпить чаю».

– Она говорит… – начал Иона.

– Мне не до чаю, простите, – сказал Грейдон, выдержав взгляд Лили, – хотя бренди выпил бы с удовольствием. И полагаю, что мы могли бы обсудить все прямо здесь. Я не отниму у вас много времени.

Лили кивнула и снова встала, сказав жестами Ионе:

«Попроси лакея принести его светлости графин бренди сюда, в музыкальный салон. Будь добр, Иона».

– А когда сделаешь это, Иона, – добавил его светлость любезно, – займись чем-нибудь в другом месте. Леди Грейдон и я хотим поговорить наедине.

Пожав плечами, Иона вышел, а Лили и Грейдон пошли к камину. Она машинально дотронулась до своего запястья, с опозданием вспомнив, что никогда не носила футлярчик для бумаг в Кардемор-Холле.

– Я не утомлю вас, – сказал он, словно прочитав ее мысли.

Лили вздернула подбородок.

– Эт-то м-меня не в-волнует.

– Правда? – мягко спросил он, вглядевшись в ее лицо, когда они сели напротив друг друга. Кожаный мешок он опустил на пол. – А должно волновать, Лили. Особенно теперь, когда вы так горите нетерпением освободиться от меня.

Она возмущенно посмотрела на него.

– Эт-то вы г-горите нет-терпением. Ос-сво-бодиться.

Он слегка покачал головой.

– Вы не говорили бы этого так уверенно, если бы это вы, придя домой, обнаружили, что ваша половина сбежала. – Он прищурился. – Я понимаю, что у вас были все права на то, чтобы разозлиться, Лили. Но вы же не позволили мне объясниться!

– Я д-думала, что вы об-брадуетесь моему ух-ходу, – отрывисто сказала она. – В-вы л-лю-бите мисс Г-гамильтон.

– Конечно, люблю, – согласился он. – Почти так, как своих собственных сестер.

– Вы любите ее н-не так, как сестер! – горячо обвинила его Лили, глядя ему в лицо. – Д-да-же к-когда я была в Л-лондоне, вы ух-ходили к ней. К-каждый день!

На мгновение он пришел в замешательство, а потом улыбнулся.

– Я уходил каждый день, моя дорогая, но не на свидание с мисс Гамильтон. Клянусь честью.

Лили ни на секунду не поверила в это.

– Не лг-гите мне, Энт-тони, – прошептала она, испытывая боль оттого, что он это делал. – Ум-моляю.

– Я не лгу вам, любимая.

Едва она услышала утерявшее смысл ласковое слово, как ее глаза наполнились слезами. Она выплакала целое море слез в последние дни и уже начала бояться, что никогда не остановится.

– Вас так расстраивает то, что я вас люблю? Было время, когда я начал уже надеяться… – Он покачал головой. – Теперь это не имеет значения.

Она вытерла слезы краешком рукава и сказала:

– К чему п-притворяться? Я зн-наю в-все. Аб-бсолютно в-все. М-мне р-рассказал Эр-рон. – Она громко всхлипнула и почувствовала себя глупой, как ребенок. – П-пусть в-вас не уд-дер-живает чув-вство д-долга. Я д-добров-вольно осв-вобождаю в-вас.

Лакей постучал в дверь. Грейдон налил себе большой бокал бренди. Он налил и Лили, но она замотала головой, когда он протянул ей бокал. Он снова сел в кресло и выпил большой глоток, прежде чем заговорить.

– Ваш брат рассказал о том, что шантажировал меня, и о том, что организовал наше похищение, чтобы заставить нас пожениться. Он напрасно сделал это. Поначалу, когда он пригрозил отнять у меня Сан-Кэтирс, я был обижен и возмущен вами обоими и даже вынашивал идею разрушить вашу жизнь, чтобы отомстить ему. Но эта идея умерла в тот же момент, как я увидел вас, Лили. Не знаю, влюбился ли я в вас уже тогда или чуть позднее, но…