— А скоро даже следить не надо будет, — опять подал голос Семенов. — И так ящик включишь — а там Гога Осташвили. То речь толкает, то старушкам деньги выдает, то голым девкам призы вручает.

«У Семенова папа бывший пэгэушник. Не знаю, что там не срослось, но в разведку наследника не взяли. Родина лишилась очередного перебежчика, зато я приобрел лишний геморрой», — Белов тяжело посмотрел на несостоявшегося Гордиевского, и тот заткнулся.

— Какие еще мнения? — Белов побарабанил сильными пальцами по столу. — Барышников, скажи слово молодежи!

— А что им говорить. — Барышников прищурил хитрые глазки, став похожим на кота Матроскина. — Службы не знают. Их бы годков на десять назад перебросить. Когда все отделы с мылом между ног в конце квартала носились. План по вербовке выполняли. У меня, если память не изменяет, на контакте двадцать гавриков было. Во!

— И всех успевал окучивать? — ввернул Семенов.

— В порядке живой очереди, — ухмыльнулся Барышников. — Зато ты, как стрекозел, по всей Москве носишься, а информашки — ноль. А я, не выходя из кабинета, по телефону все узнаю. Потому что знаю, куда звонить и что спросить.

— Так, теперь Дмитрий. Что хотел сказать?

Рожухин сидел у стены. Ничего говорить не собирался, но все равно встал.

— Я думаю, Игорь Иванович, что налицо конкуренция спецслужб.

— Неплохо для начала! — Белов сел. — Продолжай.

Рожухин ему с каждым днем нравился все больше и больше. Сам Белов в молодости с увлечением играл в футбол и по опыту знал, самые ценные кадры в команде — вот такие. Злые. С ражем внутри. Всему наперекор: счету, судье, раскисшему полю, партнерам, плюнувшим на игру, они играют, сцепив зубы, бог его знает во что веря — и спасают самые безнадежные матчи.

— Очень просто. — Рожухин, как всегда, говорил спокойно и уверенно. — Спецслужб много, преступность одна. Плохо это или хорошо, дело пятое. Но конкуренция всегда полезна. Выживет сильнейший, хитрейший и самый ловкий. Остальные пойдут работать в охрану. В принципе, не уверенным в своих силах лучше это сделать сейчас. Пока рынок безработных оперов не перенасыщен. Потом хорошую работу не дадут. Будете стоять с дубинкой на морозе.

— Кх. — Белов не смог сдержать удовольствия.

— Это касаемо настроя. А о самой работе скажу… Не в стукачах дело. Имея представление о механизме мафийных операций, достаточно газетных статей. Или вечерком посмотреть телевизор… Для аналитической справки там информации — выше крыши. Можно за пять минут ее состряпать, а потом плевать в потолок. Но если мы хотим выжить в конкурентной борьбе, нужно иметь агентов, а не информаторов. Через агента нужно манипулировать средой. Он должен стать проводником нашей воли и интересов. Сбор информации — это не активное влияние и тем более не противодействие. Если хотим заниматься делом, нужно им заниматься. А не слухи подшивать. Мы не агентство новостей, а контрразведка! И наша родная контора будет объектом для политической порки до тех пор, пока не займется делом. Только на моей памяти дважды переименовывали!

— Тебе бы, Рожухин, лекции в Высшей школе читать, — тихо, но так, чтобы все услышали, пробурчал Семенов.

«Пора играть большого босса, заклюют парня», — сообразил Белов и как мог спокойно сказал:

— Семенов, еще одно слово, и поедешь в Наро-Фоминск. Проверять дела в местном райотделе.

Удар он рассчитал точно. Еще месяц-другой назад Семенов засветился бы от радости, узнав, что светит нехлопотная командировка с возможностью вволю попить вдали от бдительного ока начальства. Но неделю назад, как доложили Белову добровольные информаторы, Семенов затеял ремонт квартиры. Судя по буре чувств, отразившейся на лице Семенова, перспективу семейного скандала он представил себе отчетливо и в мелких подробностях.

— Садись, Рожухин. Что, орлы, притихли? — Белов встал. — Дмитрий, в принципе, сказал то, что хотел сказать я. Может быть, чересчур горячно, но это возраст… Для тех, кому, как Семенову, что-то показалось заумным, я скажу проще. Через три дня жду от всех планы агентурной работы на следующий месяц. Предупреждаю, бывших одноклассников и соседей по подъезду не вербовать. Я вам не партком, мне отчетность не нужна. Буду спрашивать за дело. Вопросы есть?

Опять тишина. Только скрипнули под самыми непоседливыми стулья.

— Свободны! — Белов сел, придвинул к себе пепельницу. — Барышников, Рожухин и Макаров остаются.

Белов чиркнул зажигалкой, затянулся два раза и раздавил сигарету в пепельнице.

— Зараза! Обещал себе бросить курить… Но с такими, как Семенов, начнешь одеколон хлестать на рабочем месте! Ну почему его папа не привез из загранки гондоны, а? Зажал, курва, валюту, а я мучайся…

— Ха, — хохотнул всегда всем довольный Барышников. — А может, и привез, да ЦРУ ему бракованные подсунуло. Генетическая диверсия против Советской власти! Один такой ублюдок, пристроенный по блату в нужное место, навредит больше, чем все террористы вместе взятые.

— Ладно, замнем. — Белов бросил взгляд на расплющенный окурок и вздохнул. — Так, мужики. Дифирамбы петь не буду, но вы — костяк отдела. Надежда только на вас. Дима был прав: пока есть РУОП, СОБРы, Охрана Президента и прочая мелкая шваль, нас будут шпынять за Лаврентия Палыча и Юрия Владимировича все кому не лень. Нужно дело. Качественное и красивое.

— А по шапке? — Барышников сделал кислое лицо.

— Прикрою.

— Игорь Иванович, не мне вас учить, — Барышников сложил стопочкой полные ладони. — Власть — это слоеный пирог. Где-то мягко, где-то твердо. На одном уровне решают, на другом — нет. Одних можно, других — нельзя. Ошибешься уровнем — дадут по шапке. Тут Гогу поминали. Все знают, что он воровской авторитет, но трогать нельзя. Вроде бы авторитет, а вроде бы — меценат и политик. Как с такими работать, если не знаешь, за что по шапке дадут?

— Прикрою. И прикроют. Если будет за что. Начальство нам вынесло последнее китайское предупреждение. Не дадим результат — начнутся оргвыводы. С чем их едят, надеюсь, пояснять не надо. Короче, нужен результат. Не для отчетности, а нам самим нужен. Пока совсем не осоловели от имитации ударного труда. Скоро задницы к стулу прирастут… А из всей макулатуры, что в сейфах хранится, у нас лишь одна стоящая разработка — дело «Тропа». Его и берем в работу. Попробуем пощипать наркодилеров. Тут светят и шум до небес, и благодарность начальства. Кстати, за наркоту ни один умный человек не вступится, не захочет замазаться. Поэтому Макаров вас сейчас введет в курс — и подключайтесь. Тебя, Рожухин, давно пора на серьезном деле испытать. А ты, Семеныч, — он улыбнулся Барышникову, — ты мне нужен для баланса опыта и молодости. В Вышку не взяли лекции читать, поделишься опытом здесь. Готов?

— А мне что? Я почти на полную пенсию наработал, — ухмыльнулся Барышников. — Можно сказать, пролетарий чекистского труда. Терять нечего… А победителем уйти хочется!

— Вот и ладно. Команда в сборе, можно начинать. Тихо пиликнул телефон.

— Начинается! — проворчал Белов, потянувшись к трубке. — Белов слушает. Узнал… Арсений, тебя разве забудешь? Та-ак! Если срочно, то через час. Нет, вру. — Он покосился на сидящих в кабинете. — Давай через два. Даже так? — Он машинально посмотрел на часы. — Успею. На старом месте. Все!

— Неужели войну объявили? — постарался разрядить напряженную тишину Барышников. Как ветерану отделения ему позволялось время от времени подкалывать начальника.

— Вроде того. — Белов тяжело вздохнул. Встал, отпер сейф, достал толстую папку. — Это дело «Тропа». Все, что удалось накопать. — Он взвесил пухлую папку на ладони, потом шлепнул ее на стол. — Знакомьтесь с сутью. Макаров даст необходимые комментарии. Я вернусь через полчаса. Максимум — минут через сорок. Приеду, будем стряпать план оперативных мероприятий.

— У матросов нет вопросов, — первым отозвался Барышников, подтягивая папку поближе к себе. — Сидим тихо и учим уроки.

Последняя шутка была явным перебором, но Белов пропустил ее мимо ушей и быстро вышел из кабинета.