– Да, очень часто.

Бет нервно сжала пальцы, стараясь скрыть волнение и не показать вида, что его признание близости с Анной больно ее задело.

– Мама была старшей и всегда опекала младшую сестру. Она понимала, что обрекает ее на тяжелые переживания, оставив в Холстейнгаарде. Сама она очень страдала оттого, что им не было разрешено переписываться.

Пауль сочувственно отнесся к признанию Бет.

– Да, да, должно быть, так и было, – задумчиво произнес он. – Пожелаю вам спокойной ночи.

Но ночь уже кончилась…

– Спасибо, Пауль. Вам тоже желаю крепкого сна.

Бет быстро вошла в дом и закрыла за собой дверь. Прижавшись лбом к прохладному дереву дверного косяка, она попыталась унять ноющую боль в сердце. Она любит его! Теперь она знала это точно. В сравнении с ним все другие мужчины бледнели, казались неинтересными и незначительными. Но после смерти Джины любовь для него обрела несколько иной смысл, приземленный и лишенный духовности, – простое чувственное удовлетворение с любовницей, на которую он ни разу за весь вечер не взглянул с нежностью и которой даже не счел нужным оказать должного внимания перед лицом множества гостей. И она, Бет, позволила ему сделать это! Расслабившись после постоянного нервного напряжения и кошмаров старого дома, она под влиянием общего веселья и шампанского, ударившего в голову и притупившего другие чувства, допустила, чтобы он дурно обошелся с ее собственной кузиной…

Сознавая вину, Бет вздохнула и зажгла лампу, инстинктивно взглянув в сторону встроенной кровати, чтобы убедиться, что дверцы плотно закрыты. Потом прошла в спальню. Бет не знала, спала ли она, но если и задремала, то ненадолго. Что-то заставило ее проснуться и сесть в постели. Что? Сердце учащенно билось. Или это опять ожили таинственные духи старого дома, бесплотные и невидимые глазу, когда среди внешнего покоя вдруг испытываешь ощущение, что все кругом находится в движении?

Однако все было тихо. Оставалось проверить, в порядке ли дверь стенного шкафа. Бет решительно откинула одеяло, спустила ноги с кровати и нащупала тапочки. Накинув халат, она осторожно вошла в гостиную. Двери шкафа были закрыты, шторы на окнах задернуты с вечера. Все было в порядке. Что же разбудило ее? Что-то снаружи дома? Бет подошла к рабочему столу и рывком раздвинула занавески. Очертания Торденгорна неясно вырисовывались в сумраке начинающегося дня, привычно шумел водопад. Желая убедиться в том, что ничего не случилось. Бет подошла к другому окну. Все было как обычно, но ощущение, что все же что-то не так, не покидало ее. Но где? На галерее? Бет решила, что должна проверить. Она отодвинула засов и распахнула дверь. На пороге стояла Анна с бледным окаменевшим лицом.

Бет не закричала, хотя задрожала от страха, неожиданное зрелище парализовало ее и пригвоздило к полу. Она узнала Анну, но поняла, что, хотя глаза кузины были открыты, она ничего не сознавала и находилась в каком-то трансе. Она пришла во сне, как лунатик, в длинной ночной рубашке, с распущенными волосами и безжизненно опущенными руками.

Сколько времени она простояла у двери, невозможно было сказать, но когда Бет прикоснулась к ее руке, чтобы привести в чувство, то ощутила леденящий холод.

– Входите… – почти прошептала Бет, боясь резко и внезапно вывести кузину из сомнамбулического состояния.

Но Анна не двигалась.

– Если не хотите войти, я отведу вас назад в Нилсгаард.

Бет взяла Анну за плечи, пытаясь повернуть, но она стояла неподвижно, взгляд был устремлен внутрь дома, зрачки сузились. Оставалось срочно звать кого-нибудь из Нилсгаарда. Бет накинула на Анну шаль и помчалась за подмогой.

Входная дверь была открыта, Бет вбежала в дом с криком:

– Пауль! Пауль! Скорее!

Он быстро вышел из комнаты, завязывая на ходу пояс халата, и сбежал по лестнице.

– Что случилось? Что с вами?

– Анна! Она пришла во сне. Я обнаружила ее у двери своего дома. Она не двигается!

Он не стал расспрашивать, а побежал к заливу. Бет еле поспевала за ним. Он достиг дома первым, Бет немного отстала. Анны на ступенях не было. Пауль вбежал внутрь. Когда Бет подоспела, он уже выходил.

– В доме ее нет! Она могла пойти в лес.

– Подождите! – Бет бросилась в комнату, к стенному шкафу и распахнула менее плотно закрытую дверцу. Внутри было пусто. Бет кинулась за ключом на чердак. Его на месте не оказалось, и она поняла, что не ошиблась. Ключ торчал в замке, дверь была открыта. Пауль распахнул ее шире. Они увидели Анну. Она сидела на одном из чемоданов Бет, руки лежали на коленях, голова свесилась, волосы ниспадали, закрывая лицо.

– Я, пожалуй, снесу ее по лестнице, – сказал Пауль тихо. – Обычно она не просыпается и утром ничего не помнит о ночных блужданиях.

– Она часто разгуливает во сне? – прошептала Бет.

– Под влиянием стрессов или сильных переживаний. Приходится быть начеку. В последний раз это случилось, когда вы остались до утра в Нилсгаарде после обвала в горах. Она была расстроена. Пришлось ночью идти в ее комнату, я хотел предупредить приступ, но она уже вернулась и крепко спала. Я слышал, как она ходила.

– Вы слышали мои шаги! Я спускалась в библиотеку за книгой.

Он насторожился:

– Я не знал.

Бет охотно поверила, что ему было неизвестно о ее ночном приключении и о том, что она неправильно поняла его визит в комнату Анны. Если бы Анна не призналась в их интимной связи, Бет, возможно, испытала бы облегчение. А что, если Анна лгала? Возможно ли? Но ведь выдумывала же она приключения в Швейцарии…

Пауль осторожно подошел к Анне, но она подняла голову и открыла глаза; до этого они все время были закрыты. Узнав Пауля, она сказала слабым голосом:

– Я знала, что ты найдешь меня. Снова ходила во сне?

– Да, Анна, ты снова ходила во сне.

Он поднял ее на руки, она положила голову ему на плечо. Казалось, она так и не заметила присутствия Бет, веки сомкнулись снова. Пауль снес ее по лестнице вниз.

Прежде чем запереть чердак, Бет оглянулась. Внутри царила темнота, нужна была лампа, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Еще более мрачное впечатление производила какая-то особая угнетающая тишина, такая же, как под потолком стенного шкафа. В этом, возможно, скрывалась разгадка тайны смерти Джины и самого проклятия, но сначала предстояло заняться письмами, о которых говорила фрекен Ларсен. Бет решила снова наведаться в Холстейнгаард на следующий день. Она заперла чердак и уже спускалась по лестнице, как вдруг остановилась.

Где-то неподалеку раздался едва уловимый странный звук. Это мог быть крик птицы. Мог. Но ей показалось, что это был дьявольский женский смех, и он исходил с чердака.

Весь день до самого вечера Бет, выходя из дома, каждый раз останавливалась у лестницы, ведущей на галерею, стараясь понять, что за звуки слышала утром, но так и не смогла найти им объяснения. Ей стало казаться (и раздумье перешло в уверенность), что она услышала голос из прошлого, один лишь голос, без встречи лицом к лицу – что, однако, пугало ее не меньше. При одном воспоминании мороз пробегал по коже.

Днем она пошла прогуляться, подышать свежим воздухом, набрать букет красных, желтых, багровых листьев, чтобы поставить в вазу на столе. Мысль о появлении Анны перед ее дверью не оставляла Бет. Причину случившегося угадать было нетрудно, и Бет во всем обвиняла себя. Анну огорчало невнимание к ней Пауля в течение вечера. А она, Бет, танцевала с ним так, как может танцевать только влюбленная женщина, отбросив прочь сдержанность и осторожность. Анна не могла не заметить этого.

На обратном пути Бет зашла в Нилсгаард посмотреть, как чувствует себя Анна после ночного происшествия. Ей сказали, что фрекен Анна отдыхает в своей комнате и что ее не велено беспокоить, а герра Рингстада нет дома. Бет наведалась в классную комнату, где дневные занятия подходили к концу.

– Как удачно, что вы пришли именно в это время! – воскликнула фрекен Ларсен. – Я как раз говорила Джулиане, что мы не сдержали обещания показать вам ледник. Мы собирались после урока заглянуть в Дом у Черного Залива и спросить, устроит ли вас, если мы сходим туда завтра. Герр Рингстад уверен, что день будет ясным. Откладывать нет смысла, в солнечную погоду прогулка намного приятнее.