— Извини, я давлю на тебя. Извини. У нас еще будет уйма времени, когда мы вернемся в Мельбурн. Я не был там года четыре. Раньше я часто приезжал на скачки и весенние карнавалы. Мельбурн — очень красивый город. Надеюсь, скоро увижу его снова… вместе с тобой.

Джоанна прикусила губу, не зная, как лучше ответить. Волосы растрепались и рассыпались по плечам, но девушка этого не замечала. Бесчеловечно позволять ему надеяться на то, что их дружба перерастет в нечто большее.

Мэтт молча наблюдал за ней, потом подался вперед, откинул с лица волосы и нежно, как любимого ребеночка, поцеловал в губы.

— Джоанна! — услышала она хрипловатый шепот и тут же перестала быть для него ребенком. Теперь Мэтт прижимался к ней всем телом, жадно ища ртом ее мягкие губы.

— Мэтт, пожалуйста. — Джоанна несильно оттолкнула его, одновременно чувствуя и жалость, и желание расставить все на свои места. Но Мэтт, погрузившись в пучину пылких страстей, и не подумал правильно понять ее отказ.

— Джоанна, для такого парня, как я, ты настоящая находка! — Он снова смотрел на нее горящими глазами, и девушке настоятельно захотелось раз и навсегда разрушить мир иллюзий, который он вокруг себя воздвигал, вот только его глаза были полны такой неизбывной тоски и печали, что она моментально пала жертвой собственной жалости. — Ты же понимаешь меня? — низким хриплым голосом продолжал он.

Джоанна упала на траву, чувствуя себя непривычно подавленной и безразличной к окружающему, а Мэтт осторожно, как слепой, скользил пальцами по тонким линиям ее лица. За спиной девушки он уже видел, что остальные возвращаются, но намеренно не убирал руку, точно хотел именно сейчас обнародовать свои чувства. И Джоанну неожиданно осенило. Наконец-то она увидела настоящего Мэтта: эмоционального шантажиста, очаровательного и приветливого, но навязчиво требующего женской поддержки и преданности. Кто-то, возможно, и справится с ситуацией, но она… она только напрасно потратит время и силы.

Невинно улыбаясь, совсем как мальчик, Мэтт помог ей встать. Он и выглядел на десять лет моложе.

— А вот и остальные, как раз вовремя. Почему не радуешься? — лукаво подмигнул он.

Какая уж тут радость! Джоанна не могла заставить себя даже обернуться. Они, должно быть, все видели… пастух и пастушка — настоящая идиллия!

Ник не оставил ей ни шанса на сомнения. Презрительная улыбочка красноречиво говорила сама за себя. Даже Брайан бросил на нее короткий осуждающий взгляд и обратился к Мэтту:

— По крайней мере, с ловушками нам повезло. Ник наткнулся на подходящую тропу ниже по течению. Он отведет Джоанну на корабль и вернется с топором, веревками и проволокой. Остальное мы доделаем на месте. Не возражаешь? — повернулся он к сестре.

Она, не задумываясь, мотнула головой. Стайка крикливых какаду, неусыпных стражей австралийского буша, с криком пронеслась вниз по течению, и Брайан, моментально забывая обо всем вокруг, вернулся к съемке. Джоанна уныло побрела вслед за Ником по высокому коридору из эвкалиптов. Бэннон ступал бесшумно, словно кошка, — такой же сильный, самоуверенный и самодостаточный, как это независимое животное. На тропинку перед ними вдруг выскочили две рыжевато-коричневые собаки динго и мгновенно скрылись в кустах. Теперь, чтобы успевать за Ником, Джоанна почти бежала.

— Я и в кино не видел лучшей вещи, чем та маленькая комедия, которую вы перед нами разыграли, — не оборачиваясь и не сбавляя шага, иронично бросил он.

— О чем ты? — притворяясь, что не понимает, уточнила она.

Ник не затруднял себя дальнейшими объяснениями, а безжалостно продолжал наступление:

— Первое настоящее испытание — и ты постыдно провалилась.

— Иди к черту! — не выдержала Джоанна, действительно проигрывая в борьбе за самообладание, начавшейся с тех самых пор, как она впервые встретила Бэннона. Спотыкаясь и тихонько поругиваясь, она припустила вверх по тропинке. Однако Ник быстро нагнал и обогнал ее.

— Солнышко, от кого бежим?

— От себя!!

— Ай-ай-ай! А я-то считал, что у тебя железное самообладание, хотя и острый язычок!

— Разве мужчина может понять женщину! — не поднимая головы, сокрушенно воскликнула она.

— Ну конечно! Как я мог забыть! А женщина, безусловно, ты? — Он обезоруживающе улыбнулся.

Джоанна нахмурилась:

— Да, хотя зря я позволила тебе отведать этот запретный плод. — Она и сама понимала, что говорит глупости, а его насмешливый взгляд только усугубил ситуацию.

— Этот запретный плод способен и десятерых лишить сна и покоя, думаю, ты со мной согласишься.

— Ой, избавь меня от бездарных каламбуров. — Джоанна демонстративно зевнула.

— Хорошо. — Как ни странно, Ник не стал спорить, а серьезно спросил: — Скажи, ты никогда не задумывалась о том, что женщине в жизни нужна надежная опора?

— Ник… — Краска медленно покрывала ее щеки. — Ник, мне не нравится наш разговор.

— Зато ты мне очень нравишься. — Он железными тисками сжал ее голую руку. — И Мэтту тоже, судя по его нелепым мальчишеским приставаниям!

Под его сердитым взглядом девушка чувствовала себя маленькой и беззащитной. Мало того, прикосновение к его коже лишало ее способности логично мыслить.

— Ник, поверь мне, он старался быть дружелюбным, и только.

Мужчина притянул ее ближе:

— Скажем так, ты глубоко заблуждаешься, маленькая упрямая негодница. — Серые глаза насмешливо поблескивали, насквозь пронизывая девушку, и Джоанна, с трудом вдыхая пропитанный пряными ароматами воздух, разгневанно крикнула:

— Да как ты смеешь!

С куста испуганно вспорхнули маленькие попугайчики лори. Ник протянул руку, однако не спешил дотрагиваться до нее, будто хотел сначала загипнотизировать, а потом поймать, как лесную птичку. Джоанна не стала ждать, круто развернулась на каблуках и побежала. Правда, далеко уйти ей не удалось. Она споткнулась о вылезшие на поверхность кривые корни железного дерева и упала.

— Черт, черт, черт! Тысячу раз черт!

— Вот-слова, достойные истинной леди! — Ник не спеша приближался к ней, не выказывая и тени беспокойства. — Разрешите мне предложить вам руку помощи, — театрально проговорил он.

Джоанна рассерженно блеснула глазами:

— Только попробуй! — И краска лютой ненависти бросилась ей в лицо.

— Собака лает — ветер носит! — беззлобно рассмеялся Ник. — Или твоя мама тебя не учила? — Он нагнулся и протянул ей руку, определенно наслаждаясь затруднительностью ее положения.

— Только попробуй прикоснуться ко мне!

Несмотря на сопротивление, Ник подхватил ее и поставил на ноги, естественно и не подумав принять всерьез ее сердитые слова.

— Ты ужасная невежа.

Его медлительная насмешливая речь приводила Джоанну в ярость.

— А я и не знала, что должна вести себя иначе, — сладко пропела она. — Ты должен был мне сказать.

— Кто-нибудь уж точно должен был. — Он хитро прищурился, и Джоанна, почему-то испугавшись, сделала шаг назад, попав в круг яркого солнечного света. Лучи заиграли на волосах, добавляя золота к их природному блеску, и Ник вдруг продекламировал волнующим баритоном:

— Прекрасная роза в саду у меня с единственным острым шипом. Увы, не проходит ни ночи, ни дня, Когда б не колол меня он.

Джоанна напряженно слушала. Все чувства в ней обострились и пугливо сжались в маленький кулачок где-то в районе сердца. Кровь миллионом крошечных молоточков застучала в висках. Ник держал ее за голые руки, и от его тёплых пальцев по всему телу разливалось опасное сладостное наслаждение. Это ли не искушение? Джоанне хотелось дотронуться до его лица, нежно провести пальцем по чувственным губам, приклонить к себе его голову и утонуть в океане физического наслаждения. Даже природа вокруг была обязана ему своим волшебным очарованием. Многие склоняли головы перед его неизмеримой властью. Могла ли устоять перед ним слабая женщина? Он смотрел на нее сверху вниз, слегка откинув голову назад, и его голос заставил Джоанну покраснеть.

— Что за женщина? — сам с собой заговорил Ник. — Грустит, смеется, ругается, дерется. То расточает мед, то мечет молнии. Стройная фигурка, шелковистая кожа, глаза как у оленя и копна огненных волос. Что во всем этом такого удивительного?