В том, что Лешка джентльмен настоящий, хороших, древних кровей, мы убедились после одного случая. Как-то Нина и Таня остались в лагере, а мы ушли на рыбалку. Вернувшись, мы застали жен взволнованными и возбужденными. Они гладили лося, который героем лежал на траве, закармливали его сахаром и наперебой рассказывали о своем приключении. Оказывается, как только мы ушли, к нашему берегу подплыла лодка, и из нее выскочили три подвыпивших хлыща с гитарой. Они отрекомендовались артистами и предложили свою компанию для развлечений. Предложение было отвергнуто. Тогда «артисты», не обращая внимания на негодующих хозяек, вытащили несколько бутылок водки и расположились как дома: пили, ели, выли песни под аккомпанемент гитары и в заключение решили произвести инвентаризацию нашего имущества. Возможно, нам так бы и пришлось уезжать обратно в легких спортивных костюмах, но один из «артистов», получив от Нины пощечину за легкомысленное предложение, дернул ее за косу. Нина вскрикнула. В ту же секунду на него тигром кинулся Лешка, который до сих пор молча лежал в кустах. Он грудью сбил «артиста» с ног, отскочил и, приведя рога в боевую готовность, кинулся вперед. Хлыщи, мгновенно протрезвев, посыпались в лодку. Отъехав на безопасное расстояние от берега, по которому гоголем расхаживал великолепный Лешка, они спохватились, что забыли гитару, и начали требовать ее в недостаточно вежливых для побежденных выражениях. Тогда Нина вытащила из машины ружье и на глазах у хлыщей зарядила его. «Артисты» немедленно отбыли восвояси.

Николай сказал, что облик героя нужно запечатлеть навеки. Эта фотография висит в моей комнате на почетном месте: в центре со странным выражением морды стоит Лешка (у него пасть набита рафинадом), а рядом – все мы. Лешкину шею украшает почетный трофей – гитара, а рога перевязаны лентой, которую Нина подарила самоотверженному другу.

МЫ ИДЕМ НА ОХОТУ

Природа – великий целитель и миротворец. Когда я остаюсь с ней наедине, в голову идут всякие возвышенные, чистые мысли: хочется думать о необыкновенных вещах, вроде любви Данте к Беатриче, о звездах и Аэлите…

Я лежал в гамаке и тихо покачивался, отдыхая после зарядки и речки. Нина готовила завтрак, Вася готовил к охоте боеприпасы, Таня за что-то поругивала Николая. Мне было хорошо и спокойно. Я думал о том, как приятно было бы заснуть сейчас в этом уютном гамаке, под щебет птиц и шелест деревьев, и спать долго-долго…

Проснулся я от безумного вопля у себя над ухом:

– Спасайтесь, медведь! Бегите, спасайтесь! Ой!

Я рванулся из гамака, но не тут-то было. Я решил, что запутался, рванулся сильнее, но безуспешно. Сзади послышалось рычание, и чье-то горячее, прерывистое дыхание согрело мне спину.

– Николай! Вася! – в ужасе закричал я. – Медведь!

– Что с тобой, друг мой? – участливо спросил Николай, подходя к гамаку.

– У него жар! – заявил Вася, щупая мой лоб.

– Что тебе приснилось? – удивилась Таня.

– Бедняжке, наверное, приснился медведь, – ласково сказал Николай. – Не бойся, деточка, он тебя не скушает, он ослятину не ест.

Кое-как я распутал веревки, которыми мои руки и ноги были привязаны к гамаку, и пообещал этой хохочущей компании, что месть моя будет ужасной. От этого компания развеселилась еще больше. Я выяснил, что вдохновителем возмутительной шутки был Николай, и решил при случае хорошенько его отблагодарить.

Сегодня у Васи был праздничный день – мы согласились под его руководством идти на охоту. Николай сказал, что он останется приводить в порядок машину, и посоветовал, когда Вася будет стрелять, прятаться за самые толстые деревья, иначе он не ручается за нашу безопасность.

Мы пошли в сторону от границы заповедника и углубились в лес. (Я уже рассказывал, как чувствовал себя в лесу, и поэтому не буду повторяться, тем более что вопросы пребывания в лесу подробно разработаны у братьев Гримм, Фенимора Купера и Солоухина. Отсылаю любителей лесных пейзажей к их произведениям.) Каждый из нас занимался своим делом. Нина собирала грибы, бросая их в привязанную к Лешкиной шее корзину. Лешка оказался отличным носильщиком, послушным и непритязательным. Кстати, и брал он недорого – полфунта сахару в день его устраивало. Таня, которая немного зазналась после своих рыбацких успехов, не отходила от Васи, перенимая его опыт. Она выговорила себе право первого выстрела, если первой увидит дичь. А я просто шел и беседовал с Костей, тем самым черненьким из Таниной гвардии. Он за нами увязался, и я не пожалел об этом, потому что Костя оказался отличным собеседником. Он мне рассказал одну историю о Полифеме, которую я выслушал с большим вниманием.

Месяца два назад в заповедник приехала киноэкспедиция, снимать фильм о жизни диких зверей. Незаурядным талантом проявил себя Лешка, способными артистами оказались и многие другие звери. Но буквально потряс киношников своей необычайной охотой сниматься медведь Полифем. Он совал свою черную морду буквально во все кадры, не отходил от юпитеров ни на шаг и угрожающе ревел, когда снимали не его, а другого зверя. Сначала все это киношников веселило, а потом стало раздражать, потому что зайцы, лисицы и прочая фауна наотрез отказывались сниматься в таких условиях. Видимо, не желали ссориться с Полифемом.

Медведя пробовали усовестить, объяснить ему, что он срывает график съемки, но тщетно: зверь упрямо ходил за режиссером, как тень. Тогда кому-то пришла в голову мысль, что все дело в конфетах, которые Полифем получал в награду за каждую съемку, и режиссер под страхом отчисления из штата запретил съемочному коллективу угощать медведя. Полифем никак не мог понять, что стряслось. Он ходил за киношниками по пятам, заглядывал в глаза и так жалобно урчал, что у всех буквально разрывалось сердце. Но тут обнаружилась другая беда: кого бы ни снимали – птиц, лосей, зайцев, индеек, – все голоса перекрывались ревом обиженного медведя. Когда режиссер узнал, что из-за этого испорчены сотни метров пленки, он совершенно вышел из себя.

– Вбейте ему в глотку кляп! – орал он. – Свяжите и бросьте его в чулан!

Добровольцев на это дело не нашлось. Съемки срывались. Полифем днем и ночью не отходил от аппаратов, питаясь, как дворняга, всякими отбросами.

Правда, несколько дней передышки подарила киношникам Тявка.

Это была собака величиной с зайца, которая жила у сторожа заповедника. Полифем боялся ее до паники.

Когда его, совсем маленького, привезли в заповедник, Тявка взяла над ним «шефство», и ужас перед этим шефом остался у Полифема навсегда. Стоило Тявке показаться – и Полифем, гроза заповедника, обращался в трусливое и позорное бегство, не разбирая дороги, потому что Тявка никогда не упускала счастливого случая куснуть своего старого приятеля за ляжку.

Однако Тявка почему-то киношников невзлюбила, и сторож, уступая их мольбам, буквально на руках тащил свою собаку на съемку. Тявка облаивала Полифема, тот немедленно удирал, и у киношников появлялась на часок-другой возможность спокойно работать. Но вскоре сторожу надоело таскаться с упрямым псом, и он перестал приходить.

Тогда режиссер объявил конкурс на лучшее предложение по избавлению от Полифема. Премия была довольно крупная, и мозги у киношников заработали. Оператор предложил дать Полифему ведро мороженого, чтобы он охрип. Полифем охотно съел мороженое и еще больше привязался к своим благодетелям. Только голос у него стал гуще, и теперь он трубил, как простуженный бас. Ассистент режиссера попробовал загипнотизировать медведя, но Полифем подумал, что его дразнят, и так хватил ассистента лапой по спине, что тот два дня охал. Пытался заработать премию и шофер. Он отвез косолапого километров за десять, сманил на землю конфетами и дал газ, но из этого дела ничего не вышло. Полифем съел конфеты и помчался за машиной, время от времени ее перегоняя и поджидая.

Режиссера охватило отчаяние. Он обзывал Полифема обидными словами, осыпал его проклятиями и стонал, что этот чертов медведь вгонит его в инфаркт. И тут кто-то предложил проделать такой опыт. Зная, что Полифем обожает сгущенку, ему подсунули большую банку с подмешанным сонным порошком. Медведь уснул, и его крепкой веревкой привязали к березке в нескольких километрах от места съемки.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: