Последним улегся человек со шрамом, так Ванесса назвала Славко Бойнича. Именно он догадался пустить в ход небольшой ротный миномет.

— Их слишком много, вот что плохо, — говорил он, слабо ковыряясь ложкой в банке тушенки. — А ещё эти проклятые ромбы. Если бы не они, я бы этих уродов уничтожил раза в три больше. Да, полковник, у входа в пещеру я поставил несколько растяжек. Если кто из наших будет выходить ночью, пусть поостережется.

— Хорошо, ложись, — полковник похлопал Славко по плечу, и тот ушел в темноту, спать. В это время оживился радист.

— Господин полковник, Мирич вышел на связь. Они вывели всех людей из Ольшицы, но пришлось принять бой. Сейчас они в средних пещерах, говорят, что ночью, примерно через час, попробуют пробиться к нам.

— Сколько их?

— Сотни три. В основном гражданские.

— Тогда не надо. Передай им, что эти твари хорошо видят в темноте. Пусть остаются там, в Карловых пещерах, собирают народ со всех остальных деревень, совершают вылазки небольшими группами, подальше от пещер, осваивают оружие ящеров.

Отдав приказания, полковник снова уставился в коммутатор, явно думая о чем-то своем.

— Полковник, вы бы легли, поспали, — предложила Ванесса.

— Нет, надо еще подумать. Неприятный сюрприз это их ночное зрение. Ночь всегда была нашей союзницей, а тут мы теряем все преимущество.

— А приборы ночного виденья? — напомнила журналистка.

— Их у нас слишком мало.

Он прищурился, а потом спросил.

— А разве, может быть такое универсальное зрение? Совы ведь не летают днем, а дневные птицы не летаю ночью.

— Совы днем видят, только плохо, — напомнила Ванесса. — Кажется, совы очень плохо видят в полумраке.

— Тогда надо попробовать потормошить ящериц утром, да и вечером тоже.

Он посмотрел на Савву.

— Тогда отдохни, и пошустри их ближе к рассвету. Не забудьте про растяжки, установленные Бойничем.

— Хорошо, попробуем.

Полковник Зорич, как обычно, интуитивно угадал. Хинки в самом деле плохо видели утром и на закате дня. Уже полчаса перед взором часового Даана Хинна стояла серая пелена, и тот нервно дергал стволом своего бластера, реагируя на каждый шорох, доносившийся до его ушных перепонок. Ради этого он даже снял с головы шлем, тот как раз и был создан для того, чтобы предотвратить разрыв наружных перепонок в случае близкого взрыва. Один раз что-то зашуршало около его ног, и Хинн едва не выстрелил на звук, но потом понял, что объект, издающий этот звук, слишком мал, чтобы создавать для него опасность. Издав несколько странных, для уха ящера, звуков, тот быстро приблизился к ногам неподвижного хинка. Ящер замер, а когда сумел рассмотреть на земле это маленькое животное, одним молниеносным ударом палаша разрубил его на две части. Подняв и рассмотрев обе половины разрубленной лягушки, Даан довольно прорычал, и закинул все это себе в рот. Свежее мясо для ящеров было редким деликатесом, в космосе они питались исключительно безвкусной, искусственной пищей, так что удовольствие он получил огромное.

Впрочем, это была последняя радость хинка в этой жизни. Нож, брошенный Саввой, пробил барабанную перепонку хинка, и мгновенно поразил мозг ящера. Проскользнув к телу часового, Савва осмотрелся по сторонам, и довольно улыбнулся. Это был уже пятый убитый им часовой, но не в этом было дело. Даан Хинн охранял штурмовик командира батальона. Тот стоял на единственной в этом месте ровной площадке с одним открытым люком, а за ним, вниз по склону, чернело целое поле спящих ящеров. Они лежали прямо на земле, вплотную друг к другу, натянув на голову свои капюшоны, и завернувши ноги в свои длинные одежды. К утру похолодало, по прикидкам Саввы было всего градусов пять тепла. Облако пара стояло над этим лежбищем инопланетян, а тяжелый, многоголосый храп далеко разносился по окрестностям. Кажется, теперь Савва понял, зачем ящерам такая длинная, плотная одежда. Но раздумывать о фасоне одежды инопланетян бывший дискобол не стал, он вытащил из свого «Калашникова» шомпол и проскользнул в салон ромба. На то, чтобы трижды ударить шомполом в ухо трем спящим там хинкам у него ушло секунды четыре. Но он пробыл в штурмовике гораздо дольше, а, выбравшись наружу, разведчик постарался, как можно быстрей убраться из этого места. Лишь только он перевалил за вершину сопки, как дрогнула земля, а затем сзади поднялся уже знакомый, огненный шар взрыва с непривычными, оранжевыми оттенками. Когда грохот взрыва утих, ухо Саввы различило дикий, животный вой. Большинство спящих хинков погибло сразу, но одна треть, лежащих поодаль, сгорала долго и мучительно.

Посмотрев на часы, Савва решил, что пора возвращаться. Полковник дал ему только два часа времени. Он уже находился метрах в трехстах от входа в пещеру, когда впереди грохнул взрыв. Это была граната, ухо Саввы не могло ошибиться.

"Растяжка сработала", — понял он. — "Кто там попался, эта тварь, или один из наших парней?"

Но это опасение сразу ушло, когда он услышал уже хорошо знакомый, трубный вой раненых ящеров. Савва довольно усмехнулся, но тут впереди вспыхнула ожесточенная стрельба.

"Все-таки эту суки наткнулись на наш вход", — понял дискобол. Он хотел, было, подойти поближе, помочь своим, но в это время над сопкой появился черный силуэт ромба. Савва тут же схватился за рацию.

— Застава три, уходите, над вами ромб! Уходите! — сказал он в микрофон.

— Понял, уходим, — ответил ему спокойный голос Славко Бойнича.

Через несколько секунд со стороны ромба полыхнул залп, потом еще и еще. Ромб не мог подлететь близко и ударить в проём пещеры горизонтально, но и удары сверху плазменного оружия были настолько сильны, что языки пламени от горящего воздуха и песчаника проникали вглубь пещеры на десятки метров. Со стороны это было очень внушительно, казалось, что там, внутри, не может выжить ничего живого. Но, когда жар оплавленного входа остыл, ворвавшиеся в пещеру ящеры тут вынуждены были остановиться. Бойнич и его команда, перед тем как уйти внутрь пещеры, завалила вход огромным камнем, а плазма лазерных взрывов не пробила его, а намертво приварила камень к стенкам пещеры. Так что, перед хинками оставался узенький лаз, куда могла пролезть разве что крыса, но ни как не человек, или ящер.

В это время Бойнич, и большинство его команды были уже в главном зале пещеры, и рассаживались около стола. Кто-то начал выкладывать очередную партию тушенки, кто-то чистил оружие. Полковник же устроился рядом с журналисткой, не отрывающей взгляд от экрана коммутатора.

— Что у нас там, наверху, нового? — спросил он.

— Да, все то же, — ответила Ванесса, зябко передергивая плечами. — Непрерывная панорама покоренных столиц. Все материки, все континенты, все страны. Везде эти жуткие морозильники для людоедов.

Но как раз тут картинка сменилась, на экране снова возникла морщинистая морда ящера с тремя золотыми ящерками на груди. Ванесса еще прошлый раз решила, что тот у них в звании не меньшем, чем адмиральском. Он что-то хрипло прокаркал, затем кадр сменился, и они увидели, как два ящера подвели к нему третьего, с тремя серебряными ящерками на груди. Адмирал одним движением сорвал знаки отличия со своего подчиненного. Сербы не знали, что именно они виновники столь крутых действий адмирала Замин Ганна. Командующий флотом решил, что полковник Метт Пайт действовал неоправданно глупо, лишившись большей части своего полка. Затем разжалованного ящера подвели к какому-то барьеру. И тут они впервые увидели, как это происходит. Похоже, это был громадный цех какого-то завода. Окна были заделаны большими кусками листового железа, огромные ворота закрыты, но их было уже едва видно. Разжалованного хинка бросили вниз, а потом показали, куда его бросили. Это было людское месиво. Похоже, что в это огромное здание людей загоняли и сбрасывали сверху. Это походило на муравейник, только вместо кучи земли были те же самые люди, уже растоптанные, раздавленные другими людьми, а сверху колыхалось море ещё живых, обезумевших людей. Как раз привели очередную партию землян, это были типичные горожане, молодые и старики, щуплые и толстые, белые, и негры, одетые, и совсем голые. Их так же по очереди сбросили вниз, на головы другим людям. Они там пытались как-то подняться, встать, но сами падали, и десятки поднятых вверх рук в тщетной попытке выжить тащили их вниз, и буквально топили новичков в этом людском болоте. Высокий, мощный негр, увидев, куда его хотят сбросить, развернулся, и разметал всех своих конвоиров, как кеглей в боулинге. Он побежал по маршевым пролетам куда-то вверх, за ним заплясали всполохи лазерных выстрелов. Один из них настиг его на самой вершине лестнице, негр сразу задымился, и упал. Два ящера, подойдя, подхватили его под руки, и сбросили его тело вниз. Между тем черная одежда разжалованного хинка уже успела исчезнуть под пестрой людской массой. Затем наверху, на том же ярусе, показались ящеры, одетые в блестящие скафандры, именно такие, какие они видели на тех двух хинках в сербской деревне. Они тащили за собой какие-то рукава, потом вниз полился рукотворный дождь. Прозрачные капли веером опускались на головы людей и мгновенно застывали. Было видно, как люди тщетно пытались содрать с себя твердеющий пластик, мелькали мучительно раскрытые рты, выпученные глаза умирающих от удушья землян. Через десять минут все громадное пространство цеха было затянуто еще шевелящейся пленкой. Потом те же ящеры притащили другой рукав, и, прорубив в пластике дыру, они начали накачивать вовнутрь пластика жидкий азот.