У Карстенса в школе маленький Андерсен подружился с той девочкой, о которой уже была речь. Он принялся рассказывать ей фантастические истории вроде тех, которыми восхищал прежде госпитальных старух, но на этот раз эффект получился иного рода. Девочка была практическая особа и мечтала о том, как она сделается со временем фермершей в большой барской усадьбе.

– Ты будешь служить у меня в замке, – сказал ей на это ее маленький товарищ.

Он даже нарисовал ей свой замок и рассказал еще, как к нему приходят разговаривать золотые ангелы и какой он вообще счастливый мальчик.

Услышав это, девочка сказала кому-то из товарищей:

– Он сумасшедший, как его дедушка.

Такой вывод очень огорчил и удивил Андерсена: он думал поразить девочку своим умом и уж никак не ожидал прослыть сумасшедшим.

Андерсен был еще очень мал, когда родители в первый раз повели его в театр. Представление давалось на немецком языке, и вероятно поэтому мальчик не вынес никакого впечатления, увидев массу зрителей, он сказал: «Если бы у нас было столько бочек масла, сколько здесь людей, вот уж я бы поел!» Это прозаическое замечание показывает, что маленький Андерсен рос здоровым ребенком и его чрезмерное фантазерство не заключало в себе ничего болезненного, а свидетельствовало о задатках поэтического таланта. Как бы то ни было, театр скоро сделался любимым местом маленького Андерсена, хотя его водили туда только раз в год. Он подружился с разносчиком афиш, и тот каждый день давал ему театральную афишу. Сидя где-нибудь в углу с этой афишей, мальчик разыгрывал целые комедии, которые сочинял, используя названия пьес и имена действующих лиц. Это было начало творчества.

Сильно походя на отца по натуре и по складу ума, Андерсен очевидно больше любил мать и находился под ее влиянием. Мать его была очень суеверна и совсем необразованна, отец же, напротив, отличался здравыми понятиями и своим недюжинным умом понимал многое, недоступное его жене, родным и знакомым. Он много думал над тем, что читал, и высказывал иногда своеобразные и очень здравые суждения, пугавшие его жену и мать как нечто новое и непонятное.

– Нет никакого черта, кроме того, что живет в нашем сердце, – сказал как-то отец Андерсена.

Эти слова, понятые буквально, привели в ужас его маленького сына. Со страхом думал он о душе отца. Страх этот еще усилился, когда однажды отец его проснулся с двумя ранами на руке. Вероятно, он укололся во сне иголкой, воткнувшейся в постель, но соседка говорила, что это посетил его ночью черт, чтобы показать, что он есть на самом деле, и маленький Андерсен этому вполне верил.

Когда появилась комета 1811 года, мать передала сыну все страшные сказки, существовавшие на этот счет, – и ребенок находился под их впечатлением. Раз вечером мальчик стоял на площади с матерью и с соседками и со страхом смотрел на комету, ожидая светопреставления. В это время мимо проходил его отец и объяснил происхождение кометы, думая рассеять суеверные страхи, но слова его ни к чему не повели: все смотрели на него, покачивая головами, и никто ему не верил. Видя это, он засмеялся и пошел своей дорогой. Маленький Андерсен почувствовал какой-то ужас при виде неверия отца. Вечером к ним пришла бабушка, и невестка рассказала ей случай с кометой. Мальчик сидел на коленях у бабушки, смотрел ей в глаза и ожидал, что вот-вот комета заденет землю хвостом и наступит конец мира. Он не понимал того, что говорили женщины, но был заранее во всем с ними согласен. Очевидно, отца его считали еретиком и безбожником, хотя он был глубоко религиозный человек, часто читал Библию и много над ней думал.

Рознь с окружающими его людьми очень тяготила отца Андерсена. Он всячески старался найти выход из своего положения, но это ему не удавалось. Любимой его мечтой было жить в деревне. Ему представился даже раз прекрасный случай, но и тут вышла неудача. Один богатый землевладелец на острове Фюн пожелал иметь своего сапожника, причем давал ему домик и землю в деревне поблизости от замка. Андерсены были в восторге, маленький Ганс молился о том, чтобы отцу его удалось получить желанное место. Тот взялся сшить хозяйке замка бальные башмаки, но работа его не понравилась, и все мечты разом рухнули. Между тем его лесные прогулки повторялись все чаще и чаще. Душа его не знала покоя и жаждала уединения. Мечтательный сапожник увлекся личностью Наполеона и решил поступить солдатом в один из союзных полков, мечтая о том, как вернется лейтенантом. Жена плакала, соседи его осуждали; но человеку этому очевидно хотелось чего-нибудь необычного, не похожего на окружавшую его жизнь. В то утро, когда должен был двинуться полк, отец Андерсена казался очень веселым и оживленным, только порывистая страстность, с которой он прощался с сыном, выдавала его волнение. Мальчик лежал тогда больной. К нему пришла бабушка, а мать со слезами провожала мужа. Это первое печальное утро, которое помнит Андерсен в своем счастливом детстве. Отец его скоро вернулся с полком, не побывавши в деле, так как в то время заключили мир. Он дошел только до Голштинии, но непривычные переходы тяжело отразились на его здоровье. Недолго пожил он со своими. В одно прекрасное утро он проснулся в горячке, бредя войной и Наполеоном. Мать послала сына к знахарке. Та проделала с мальчиком много разных таинственных вещей и под конец сказала ему: «Иди домой вдоль реки; если отец твой должен умереть, ты встретишь его призрак». Со страхом вернулся маленький Ганс и рассказал матери, что сказала ему знахарка.

– И ты никого не встретил? – спросила мать.

– Нет, – ответил он с бьющимся сердцем.

Отец его умер на третий день после этого случая.

После смерти отца мальчик был еще больше прежнего предоставлен себе самому. Мать ходила на работу в чужие дома, а Ганс по целым дням оставался один и играл в кукольный театр. В это время он свел знакомство с семьей одного умершего пастора, который считался довольно известным датским стихотворцем. Это было первое образованное семейство, в которое попал Андерсен. Здесь он впервые услышал слова «поэт» и «писатель», произносимые с большим почтением, и возмечтал сам сделаться писателем. Здесь же ему пришлось прочесть Шекспира, который остался на всю жизнь одним из его любимых авторов. Сейчас же принялся он разыгрывать шекспировские пьесы на своем кукольном театре, несколько видоизменяя подлинник. Чем больше лиц умирало в трагедии, тем больше она ему нравилась. Дети, как известно, любят катастрофы. Потом он сочинил трагедию, заимствовав ее сюжет из одной старой песни. В конце трагедии все умирали. Андерсен воображал, что написал прекрасную вещь, и многие поддерживали его в этом заблуждении. Только одна соседка посмеялась над его произведением, что его очень обидело.

– Это она оттого говорит, что ее сын не может так написать, – утешала его мать.

Мальчик успокоился и принялся за другую трагедию. То было произведение высшего полета. В нем участвовали только коронованные лица. Андерсен видел, что у Шекспира короли и принцы говорят так же, как простые смертные, но ему казалось, что это неверно. Он спрашивал об этом у матери и у соседок. Те могли ему сказать только, что король, который был когда-то в Оденсе, говорил на иностранных языках. Мальчик понял это по-своему. Он достал где-то книжку с французскими, немецкими и английскими вокабулами и составил речь своих королей так, что вышла какая-то мозаика из иностранных языков. Вот что говорила, например, одна принцесса своему отцу: «Guten Morgen, mon père, haben sie gut sleping?» И в таком роде написаны все диалоги. Андерсену было, вероятно, лет десять, когда начались эти литературные упражнения. Вообще, он не делал тогда ничего похожего на то, что делают обыкновенно мальчики его звания. Он и не начинал еще работать, а только забавлялся, забавы же эти были совсем особого рода: игра в театр и в литературу… В один прекрасный день матери пришло в голову отдать его на фабрику, куда ходил сын одной ее знакомой. «По крайней мере, я буду знать, где сын», – говорила она. На фабрику отводила Андерсена бабушка, которая делала это очень неохотно и была, по-видимому, права. Там оказалось много немецких рабочих. Они работали с песнями и шутками очень грубого свойства. Маленький Андерсен скоро заслужил всеобщее расположение. У него был прекрасный, необыкновенно высокий голос. Он охотно пел не только разные песни, но и целые сцены из Шекспира и Хольберга с импровизированной музыкой. Это производило большой эффект. Мальчику аплодировали и делали за него работу. Первые дни ему было превесело. Но вот однажды, когда он увлекся своим пением и выводил необыкновенно высокие ноты, кто-то из рабочих сказал про него: «Да это совсем не мальчик, это, наверно, девчонка!» – и грубо схватил его. Шутка понравилась. Мальчика схватили за ноги и за руки. Он с громким криком вырвался, убежал с фабрики домой к матери и больше уж не возвращался.