· Твой взгляд – да будет тверд и ясен.

Сотри случайные черты —

И ты увидишь: мир прекрасен.

Познай, где свет, – поймешь, где тьма.

Пускай же все пройдет неспешно,

Что в мире свято, что в нем грешно,

Сквозь жар души, сквозь хлад ума.

· Только влюбленный имеет право на звание человека.

· Только о великом стоит думать, только большие задания должен ставить себе писатель: ставить смело, не смущаясь своими личными малыми силами.

· Только правда, как бы она ни была тяжела, – легка.

· Тот, кто поймет, что смысл человеческой жизни заключается в беспокойстве и тревоге, уже перестанет быть обывателем.

Человеческая совесть побуждает человека искать лучшего и помогает ему порой отказываться от старого, уютного, милого, но умирающего и разлагающегося – в пользу нового, сначала неуютного и немилого, но обещающего новую жизнь.

· Чем больше чувствуешь связь с родиной, тем реальнее и охотнее представляешь ее себе как живой организм.

Павел Александрович Флоренский родился 9 января 1882 года в местечке Евлаха Елизаветпольской губернии (в Карабахе), в семье инженера-путейца. Предки его по отцовской линии происходили из Малороссии, по материнской – из Армении.

Павел был старшим из семи детей, с детства увлеченно занимался естественными науками и особенно физикой.

В 1900 году он окончил 2-ю Тифлисскую гимназию с золотой медалью. В это же время он пришел к мысли, что нельзя жить без Бога, ощутил религию и служение Вере как жизненное призвание. Однако он поступает все же на физико-математический факультет Московского университета. В Москве он подружился с поэтом А. Белым и со многими символистами. Окончив в 1904 году университет, он тут же поступил в Московскую Духовную академию, находившуюся в Троице-Сергиевой Лавре, поставив перед собою цель «произвести синтез церковности и светской культуры, воспринять все положительное учение Церкви и научно-философское мировоззрение вместе с искусством».

Окончив Академию, он защищает кандидатскую диссертацию на тему «О религиозной истине» (1908), а в 1914 году становится магистром богословия на основании вышедшей тогда же книги «Столп и утверждение Истины». В этом труде Флоренский пишет об единосущности религии и философии в признании догмата троичности в нем. С 1908 года Флоренский начал преподавать в Академии «Историю философии» и вел курс до 1919 года. Почти одновременно – с 1912 до 1917 года – он был и редактором журнала «Богословский вестник».

В 1911 году Флоренский принял сан священника и до мая 1921 го-да служил в домовой церкви Сергиево-Посадского приюта. При советской власти у него была альтернатива: Париж или Соловки? Он избрал Соловки, потому что они были частью России. Однако первые годы Флоренского оставили на свободе, используя его сначала в качестве секретаря Комиссии по охране памятников истории и старины в Троице-Сергиевой лавре, затем как профессора ВХУТЕМАСа, то как специалиста в области электротехники. Поэтому в 1920-е годы из-под его пера выходят книги: «Иконостас», «Обратная перспектива», «Мнимости в геометрии», «Имена», «Карболит. Его производство и свойства», «Курс электротехнического материаловедения». Однако многогранная и весьма полезная деятельность П. А. Флоренского в 1933 году была прервана. Его заключили в один из лагерей ГУЛАГа, а в ноябре 1934 году он оказался на Соловках, где и был расстрелян 8 декабря 1937 года.

Могила его неизвестна.

· Диалектика не есть ни начало, ни конец; по существу своему она середина, – является путем.

· Культура – это та веревка, которую можно бросить утопающему и которой можно удушить своего соседа. Развитие культуры идет столь же на пользу добра, сколько и на пользу зла. Растет кротость – растет и жестокость, растет альтруизм, но растет и эгоизм. Дело не происходит так, чтобы с увеличением добра уменьшалось зло; скорее так, как при развитии электричества: всякое появление положительного электричества идет параллельно с появлением отрицательного. Поэтому борьба между добром и злом не угасает, а обостряется; она и не может кончиться и не может, по-видимому, не кончиться.

· Наши философы стремятся быть не столько умными, как мудрыми, не столько мыслителями, как мудрецами. Русский ли характер, исторические ли условия влияли тут – не берусь решать. Но несомненно, что философии «головной» у нас не повезло. Стародумовское: «Ум, коли он только ум – сущая безделица», – находит отклик, кажется, во всяком русском.

· Религия есть – или, по крайней мере, притязает быть художницей спасения, и дело ее – спасать. От чего же спасает нас религия? Она спасает нас от нас, – спасает наш внутренний мир от таящегося в нем хаоса. Она одолевает геенну, которая в нас и языки которой, прорываясь сквозь трещины души, лижут сознание. Она улаживает душу, а водворяя мир в душе, она умиротворяет и целое общество, и всю природу.

· Русская вера сложилась из взаимодействия трех сил: греческой веры, принесенной нам монахами и священниками Византии, славянского язычества, которое встретило эту новую веру, и русского народного характера, который по-своему принял византийское православие и переработал его в своем духе.

· Свет устроен так, что давать миру можно не иначе, как расплачиваясь за это страданиями и гонением. Чем бескорыстнее дар, тем жестче гонения и тем суровее страдания. Таков закон жизни, основная аксиома ее. Внутренне сознаешь его непреложность и всеобщность, но при столкновении с действительностью в каждом частном случае бываешь поражен, как человек, – то неожиданным, то новым.

· Философия высока и ценна не сама в себе, а как указующий перст на Христа и для жизни во Христе.

Философия каждого народа до глубочайшей своей сущности есть раскрытие веры народа, из этой веры исходит и к этой же вере устремляется. Если возможна русская философия, то только – как философия веры православной.

Что я делал всю жизнь? – Рассматривал мир как единое целое, как единую картину и реальность, но в каждый момент или, точнее, на каждом этапе своей жизни, под определенным углом зрения. Я просматривал мировые соотношения на разрезе мира по определенному направлению, в определенной плоскости и старался понять строение мира по этому, на данном этапе меня занимающему признаку. Плоскости разреза менялись, но одна не отменяла другой, а лишь обогащала. Отсюда непрестанная диалектичность мышления (смена плоскости рассмотрения), при постоянстве установки на мир как целое.

Я научился благодушию, когда твердо узнал, что жизнь и каждого из нас, и народов, и человечества ведется Благою Волею, так что не следует беспокоиться ни о чем, помимо задач сегодняшнего дня... и потому «моему» принадлежит победа, которая будет достигнута и без меня, так что мое личное участие в этом деле есть обстоятельство третьестепенное.