– Спасибо, – поблагодарил господин Лоуренс, не отрываясь от серебряных монет. Госпожа Хоро коротко кивнула.

Это выглядело, как будто господин Лоуренс был наставником, а госпожа Хоро – исполнительным подмастерьем.

Я смотрел на госпожу Хоро, которая, надвинув капюшон на лоб, тихо стояла, как на что-то загадочное.

– Хорошо, теперь все, что там есть, выложи вот сюда.

– …

Госпожа Хоро кивнула и подошла к столу. Господин Лоуренс указал туда, где стопками по десять монет уже были разложены серебряки. В обычной ситуации госпожа Хоро громко рассмеялась бы и одним взмахом хвоста смела эти стопки, но, конечно, сейчас она так не поступила.

Вместо этого она извлекла из-под балахона некий предмет и положила на стол – туда, куда указал господин Лоуренс.

Я не поверил своим глазам.

Ибо предметом этим оказалась очень знакомая котомка – моя.

– Смотри не смешай их с другими монетами, – небрежно произнес господин Лоуренс с легкой улыбкой на губах. Глаза его прищурились, как у старичка, улыбающегося любимой внучке. Госпожа Хоро рядом с ним развязала шнурок моей котомки. Кстати говоря, моя котомка, предназначенная, чтобы ее носить через плечо, была перетянута двумя шнурками: один, вокруг горловины, свободным концом был привязан ко второму, перетягивающему дно котомки, так что получалось кольцо.

Госпожа Хоро сейчас развязывала нижний шнурок, положив котомку горловиной на стол.

Я не думал, что она может допустить такую простую ошибку, но все равно забеспокоился и собрался было подать голос.

Но тут господин Лоуренс сказал мне:

– А, вон та монета неправильная.

– Что? Ой.

Я положил монету с изображением лилии туда, где были монеты с лилией и луной.

Поспешно исправив свою ошибку, я заодно убедился, что других подобных ошибок не допустил.

– Ты непременно будешь ошибаться, если отвлекаешься, – укорил меня дедушка, сидящий напротив. Я опустил глаза и вернулся к работе.

Мне следует беспокоиться за себя, не за других. Если я наошибаюсь, то лишь доставлю неприятности господину Лоуренсу. А чтобы беспокоиться за госпожу Хоро, я был на сотню лет младше, чем нужно.

Едва я успел так подумать…

– Эй, Хоро!

– Мм, ай?

Господин Лоуренс вскочил со стула и протянул руку к госпоже Хоро, но опоздал. Котомка, которую госпожа Хоро развязала собственными руками, повела себя так, как предписано законами природы.

Как только госпожа Хоро медленно потянула за шнурок, содержимое котомки, которое ничто больше не удерживало, полетело на стол. И, как если бросить кожаный мех с водой, его содержимое не просто падает, но ищет дырочку, через которую выплеснуться, так вышло и здесь.

Горловина котомки была затянута совсем легонько.

Тяжелые серебряные монеты внутри с легкостью прорвались сквозь препону и понеслись туда, где трава зеленее.

Все произошло в мгновение ока.

Когда я пришел в себя, госпожа Хоро рассеянно смотрела на пустую котомку у себя в руках, стоя перед ее рассыпанным содержимым.

– Что ж ты наделала, дура! – выкрикнул господин Лоуренс.

Лицо госпожи Хоро под капюшоном исказилось.

Я непроизвольно съежился, однако возгласа госпожи Хоро «сам дурень!» не услышал. Вместо этого она посмотрела на господина Лоуренса глазами испуганного ребенка и принялась доставать просыпавшиеся серебряные монеты из горы монет, уже лежащих на столе.

Однако песок от железных опилок не отделить без специальных орудий. Задача перед госпожой Хоро была сложна еще и потому, что некоторые из монет были того же типа, что и разложенные на столе.

Поэтому госпожа Хоро только сильнее все запутала. Прежде чем на нее накричали, господин Лоуренс ухватил ее за плечи и оттащил назад.

В комнате повисло неловкое молчание.

Забыв дышать, я ждал, когда кто-нибудь подаст голос.

Дедушка прокашлялся.

– Я вовсе не рассердился. Ничего, если я скажу, сколько там было серебряков? Не смотрите, как я выгляжу, вот здесь у меня еще все в полном порядке, – и он указал себе на голову.

Конечно, слова торговца никогда нельзя принимать за чистую монету, но, судя по лицу дедушки, он и вправду не был рассержен. Скорее всего, он считал монеты, пока мы расставляли столбики.

Господин Лоуренс, похоже, хотел что-то сказать госпоже Хоро, но закрыл рот и кивнул.

– Прости. Я не хотел, чтобы ты говорил, что я в этом хаосе сжульничал с количеством монет.

– Ха-ха. Я бы сказал то же самое, даже если бы вел письменный счет.

«У тебя есть доказательства, что я съела сушеное мясо?»

Так спросила на постоялом дворе госпожа Хоро.

В этом мире неоспоримые доказательства встречаются редко.

– Тридцать две монеты епископата Радеон. Пятьдесят пять монет собора Митцфинг. Сорок две монеты коронации эрцгерцога Дандерена. И восемьдесят пять тренни.

Проговорив все это, дедушка посмотрел на господина Лоуренса немного сонным взглядом.

– Я сосчитал точно так же, – ответил господин Лоуренс. Дедушка широко улыбнулся и, повернувшись к госпоже Хоро, сказал:

– Вот так. Не тревожься, просто отложи столько монет. Совершившему ошибку да будет дано исправить ее, ибо Господь милостив.

Это было знаменитое изречение из Священного писания.

Госпожа Хоро кивнула; господин Лоуренс подошел к ней и без слов принялся помогать отбирать нужные серебряные монеты. Раздалось звяканье – такой будто плачущий звук, который издает только серебро.

Дедушка с довольным видом наблюдал за работой господина Лоуренса и госпожи Хоро.

Потом вдруг перевел взгляд на меня и с еще более широкой улыбкой сказал:

– Парнишка. Что твой наставник тебе недавно сказал?

Я поспешно вернулся к своей работе.

Госпожа Хоро закончила разбирать серебряные монеты, которые сама же спутала, примерно тогда же, когда я справился с остальным серебром дедушки.

– Хорошо. Просто замечательно, – с гордостью произнес дедушка, глядя на аккуратные столбики монет, выстроившиеся на столе. – Хвала Господу.

***

Потом господин Лоуренс с помощью своих монет разобрал монеты дедушки более подробно, сосредоточившись на самых сомнительных. Он сказал, что больше он на глаз различить не может, и чтобы разобраться с остальными, нужно поговорить с хорошим менялой, у которого есть хорошие весы.

Дедушку это, похоже, удовлетворило: он кивнул с улыбкой на лице.

Когда мы втроем уже собирались уходить, он подал господину Лоуренсу маленький кожаный мешочек.

– Ты мне очень помог.

Когда господин Лоуренс принял мешочек, дедушка с доброй улыбкой сжал его руку обеими своими.

– Позови, если что-нибудь понадобится, – тоже с улыбкой произнес господин Лоуренс, и на этом мы расстались.

Я был уверен, что мы вместе пообедаем, но, похоже, к тому вовсе не шло. Я плохо понимал, хорошо ладят между собой эти два торговца или неважно. А может, между торговцами вообще нет такого рода отношений, подумалось мне.

Впрочем, другие вещи занимали меня куда сильнее.

Во-первых: почему госпожа Хоро положила деньги в мою котомку и принесла ее?

Во-вторых: почему она допустила ошибку еще хуже, чем моя?

– Ай-яй-яй, – заговорил наконец господин Лоуренс, пока я размышлял.

Я вздрогнул, подумав в первый момент, что это относится к словам, крутящимся в моей голове, но нет – господин Лоуренс заговорил, раскрыв мешочек и выложив его содержимое себе на ладонь.

– Вот он, знаменитый скряга. Заставил нас поработать менялами – и это все, что он нам за это заплатил.

Господин Лоуренс взял три потертых серебряных монетки и поднес к солнцу.

Хотя он сам рассказал мне, как его наставник обманывал своего собственного ученика, я все равно был потрясен.

– Этого даже на обед не хватит.

После этих слов господина Лоуренса я вдруг осознал, что не обедал.

– Проголодался? Пойдем купим что-нибудь на наш заработок.

Мне показалось, что я ослышался, но в следующее мгновение молчавшая до сих пор госпожа Хоро издала смешок.