— Она и не приедет! — вмешалась Эвелина, с вызовом взглянув на Фейт. — Или я не права?

Помедлив долю секунды, Фейт покачала головой.

— Не думаю, что все жаждут меня здесь видеть. — И как можно непринужденнее спросила: — Вы не возражаете, если я проедусь верхом?

— Ты можешь делать что хочешь, только будь осмотрительна. В конюшне тебе оседлают любого жеребца.

Эвелина поджала губы и больше не проронила ни слова. Должно быть, решила на все махнуть рукой.

День начал клониться к вечеру, когда Фейт пришла в конюшню. Она попросила оседлать Ирулежи и была приятно удивлена, что жеребец сразу узнал ее. Поскольку Фейт около года не садилась в седло, она боялась переусердствовать и решила кататься не больше часа, иначе обратная дорога в Штаты окажется не из легких.

Фейт поехала тем же путем, что и год назад с Эриком. На том месте, где они поцеловались, она остановилась на пару минут, как бы впитывая дорогие воспоминания. Возможно, скажи я ему сразу о своей помолвке с Грегом, он оставил бы меня в покое, размышляла Фейт. Но мне так не хотелось этого! Я совсем не рассчитывала, что Эрик тоже влюбится — или сделает вид, что влюбился в меня.

Теперь со всем этим покончено, и нужно думать о будущем. В конце концов, у меня есть работа, дом, развлечения — совсем неплохо. Может, еще удастся встретить хорошего человека…

Фейт отпустила поводья, предоставив Ирулежи самому выбирать дорогу, и расслабленно сидела в седле, ни о чем не думая. В лесу было тихо, разве только шелестела листва и изредка слышались голоса птиц.

Воздух резко посвежел, и это заставило Фейт вспомнить о приближении ночи. Точно не зная обратной дороги, она повернула Ирулежи назад и снова доверилась ему. Прогулка затянулась дольше, чем я планировала, забеспокоилась Фейт, взглянув на часы, так что вернусь на виллу уже затемно.

Вдруг Ирулежи чего-то испугался, дернулся, и задумавшаяся Фейт вылетела из седла. От удара о землю она на мгновение лишилась чувств, а когда пришла в себя, услышала удаляющийся стук копыт.

Стараясь справиться с приступом паники, Фейт с трудом приподнялась и первым делом ощупала себя с ног до головы. Падение закончилось удачно, если не считать нескольких синяков и легких ушибов, которые, как она знала по опыту, дадут знать о себе через несколько часов.

Недавняя тишина леса заполнялась незнакомыми ночными звуками. Ирулежи не возвращался. Фейт стиснула зубы и запретила себе поддаваться панике. Даже если эта тропинка не ведет на виллу «Лаура», то куда-нибудь она все же ведет, пыталась успокоить себя Фейт. Главное — смотреть под ноги, чтобы ненароком не оступиться и не набить себе шишек.

Фейт не помнила, сколько времени брела по тропинке, с трудом различаемой в быстро сгустившихся сумерках, пока не услышала где-то впереди крики. Яркий луч фонаря выхватил из темноты стволы деревьев, затем из-за поворота появился всадник.

Фейт заслонила рукой глаза, сразу догадавшись, кто этот всадник. Эрик соскочил с лошади, закрепил фонарь у седла и, подскочив к Фейт, обнял ее.

— Я не надеялся найти тебя живой и невредимой! Никогда в жизни так не переживал! Ирулежи вернулся без тебя, и я помчался с людьми на поиски. Фейт, я очень виноват перед тобой за прошлую ночь. Поверь, я не получил удовлетворения, которого жаждал.

— Неважно, — прошептала Фейт, — все это теперь абсолютно неважно.

— Нет, очень важно. Разве можно простить человека, который жестоко обошелся с любимой женщиной?

— Мы виноваты оба, — возразила Фейт, все еще не веря в происходящее. — Если ты сможешь поверить мне, то я готова все простить.

Оставленный без присмотра жеребец Эрика нетерпеливо переступал с ноги на ногу, так что фонарь, прикрепленный к седлу, сдвинулся и освещал теперь верхушки деревьев. Эрик неохотно выпустил Фейт из объятий и взялся за поводья, пытаясь успокоить свою лошадь.

— Нам надо поторопиться, иначе он, чего доброго, сбежит домой без нас, — сказал Эрик. — У нас еще будет достаточно времени, чтобы все обсудить.

Он достал из кармана свисток и трижды протяжно свистнул, предупреждая своих помощников об окончании поисков. Потом Эрик помог Фейт взобраться в седло, сел позади нее, тронул жеребца и вручил ей фонарь.

— Подсвечивай дорогу.

Одной рукой он придерживал поводья, другой обнимал талию Фейт. Даже теперь, чувствуя на шее горячее дыхание Эрика, Фейт боялась поверить, что все происходящее — не сон.

— Ты не спросил, как меня угораздило упасть с Ирулежи.

— Для меня главное, что ты осталась цела, — мягко ответил Эрик. — Иначе я сошел бы с ума от мысли, что не успел сказать тебе, насколько ты мне дорога.

— И насколько же? — несмело спросила Фейт, чувствуя, как его рука все крепче сжимает ее талию.

— Ты для меня — все! Весь этот год я старался забыть тебя, но не смог. Другие женщины перестали существовать для меня, как только я увидел тебя. Да, я с самого начала не доверял тебе, но очень скоро это прошло. Впервые в жизни я узнал, что значит любить и желать. Я никогда серьезно не относился к женитьбе, но после встречи с тобой не мог думать ни о чем другом.

— Но я разрушила все, и ты убедился, что был прав вначале. — Фейт горько усмехнулась. — Я действительно уже поняла к тому времени, что совершу ошибку, если выйду замуж за Грега. Моя вина в том, что я вела себя, будто ничего этого не было. Я ужасно обошлась с вами обоими.

Эрик так нежно коснулся губами ее шеи, что на глаза Фейт навернулись слезы.

— Так же, как и я с тобой все эти дни. Я хотел сделать тебе так же больно, как ты мне. Вынудив тебя прийти ко мне…

— Я сама хотела этого.

— Но не затем, чтобы стать объектом мести! Ты надеялась начать все сначала, а я не допускал и мысли об этом. Когда ты ушла, я понял, что был не прав.

Фейт положила голову на плечо Эрика, ее переполняли противоречивые чувства.

— И потому ты исчез с самого утра?

— Мне было невыносимо встречаться с тобой, — признался он. — Я собирался переждать до твоего отъезда, даже рискуя пропустить крестины Никки. Но не смог. И когда обнаружил, что тебя нет… — Он замолчал, потом заговорил снова, и тон его не оставлял никаких сомнений в искренности его чувств: — Я люблю тебя. Люблю больше жизни. Ты согласна стать моей женой? Согласна навсегда остаться во Франции и жить здесь со мной?

— Я уже с тобой. Навечно.