– Д-д-жексон...

– Чего ты хочешь, Зеппо? – Я собирался кое-что узнать от Джексона, и свидетели были большой помехой.

Зеппо вытянул шею, как гусак, потом закинул на плечи кисти рук и стал похож на издыхающую птицу. Я вытаращил глаза. Его улыбка напоминала гримасу самой смерти, а затяжной, удушливый кашель означал смех.

– Ты продаешь, Блю?

Я готов был расцеловать калеку.

– Нет, парень, – сказал Джексон. – Фрэнк набрал силу. Теперь он продает магазинам только оптом и по мелочам больше не разменивается.

– Ты больше не продаешь виски Фрэнка? – спросил я.

– Нет. Он стал слишком велик для такого ниггера, как я.

– Тьфу ты, черт! А мне тоже не мешало бы купить виски. Собираюсь устроить вечеринку.

– Я попробую помочь тебе, Изи. – Глаза у Джексона загорелись. Но он то и дело тревожно озирался, не идет ли Ленни.

– В самом деле?

– Может, Фрэнк согласится, если ты возьмешь большую партию.

– Сколько примерно?

– А сколько тебе нужно?

– Ящик или два "Джима Бима" – то, что надо.

Джексон почесал подбородок:

– Фрэнк продает мне ящиками. Я мог бы взять три и продать один в розницу.

– Когда ты его увидишь? – Наверное, мой вопрос прозвучал слишком настойчиво.

В глазах Джексона вспыхнул огонек подозрения. Он помолчал с минуту, а потом спросил:

– Что у тебя на уме, Изи?

– Ты это о чем?

– Зачем тебе нужен Фрэнк?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду. Я пригласил к себе людей на субботу, а в буфете пусто. Да и денег у меня маловато. В прошлый понедельник меня уволили, и я не могу потратить все на виски.

Джексон все еще не избавился от подозрений.

– Ну хорошо, если тебе это нужно срочно. Что, если я договорюсь в другом месте?

– Мне все равно где. Мне нужно дешевое виски, а ты, как известно, этим промышляешь.

– Это так, Изи. Обычно я покупаю у Фрэнка, но можно обратиться к тем, кому он продает. Обойдется немного дороже, но ты на этом все равно выиграешь.

– Как скажешь, Джексон. Ты просто покажи мне дорогу к источнику.

– И м-м-м-не, – добавил Зеппо.

Мы добрались до моей машины, и я поехал по Центральной улице в Семьдесят шестой район. От близкого соседства с полицейским участком мне стало не по себе, но я должен был найти Фрэнка Грина. Джексон провел меня и Зеппо к винной лавке Эйба. Присутствие Зеппо меня устраивало, потому что люди, которые его не знали, не отрывали от него глаз. Значит, на меня и на мои вопросы меньше внимания будут обращать. По дороге к лавке Джексон рассказал историю ее владельцев.

Эйб и Джонни – евреи, чудом уцелевшие в нацистском лагере. Они приехали из Польши, точнее из Аусшвитца. В Польше они были парикмахерами. В лагере Эйб участвовал в подпольном движении. Он спас своего шурина Джонни от газовой камеры, когда тот слег и охрана включила его в список смертников. Эйб прорыл нору в стене возле своей койки и спрятал там Джона. Охранникам он сказал, что Джонни умер и во время утреннего обхода его забрали для сожжения. Эйб собирал у друзей еду и кормил больного шурина. Это продолжалось три месяца, пока русские не освободили лагерь.

Жена Эйба и его сестра, жена Джонни, обе погибли. Их родители, родственники и все знакомые умерли в нацистских лагерях. Эйб положил Джонни на носилки и дотащил до расположения американских солдат, где они попросили отправить их у Штаты.

Джексон собирался рассказать мне и другие истории о лагерях, которые он слышал, но мне это было ни к чему. Я помнил евреев. У этих живых скелетов из заднего прохода текла кровь. Они просили еды. Я помню, как они махали своими слабыми руками, пытаясь сохранять благопристойный вид, и тут же у вас на глазах падали замертво.

Сержант Винсент Ле-Рой нашел двенадцатилетнего мальчишку, который был лыс и весил двадцать один килограмм. Мальчишка прижался к его ноге, как мексиканский мальчик прижимался к Мэтью Терену. Винсент был жестокий человек, пулеметчик, но тут растаял. Он назвал мальчишку "древесной крысой", потому что тот вскарабкался на него и не хотел слезать. В первый день Винсент носил "древесную крысу" на плечах. Мы эвакуировали из лагеря оставшихся в живых. Вечером он отвел мальчишку в центр по эвакуации к медсестрам. Но тот удрал и вернулся к нам.

Винсент решил оставить его при себе. Не так, как Мэтью Терен, а как человек, душа которого открыта для детей. "Деревце", как я звал его, ездил верхом на Винсенте весь день. Он жевал огромный шоколадный батон из пайка Винсента и другие сладости, которыми щедро угощали его солдаты.

В ту ночь мы проснулись от стонов. Живот мальчика раздулся, и он даже не слышал и не узнавал нас. Лагерный врач сказал, что он умер от слишком сытной пищи. После смерти мальчика Винсент проплакал целый день. Он винил себя, и, наверное, не напрасно. Но главными виновниками смерти мальчишки были эти наци. Вот почему многие евреи поняли наконец американских негров. В Европе евреи были неграми более тысячи лет.

Эйб и Джонни приехали в Америку, и через два года у них была своя винная лавка. Они немало для этого поработали. Все у них шло хорошо, только Джонни словно с цепи сорвался.

– Не знаю, – размышлял Джексон, – стал он таким, пока сидел в этой норе, или всегда был чуть не в себе. Говорил, что сошел с ума в одну ночь, когда ему и Эйбу пришлось остричь собственных жен перед тем, как их отправили в газовую камеру. Представляете себе? Стричь волосы своей жене, чтобы потом ее отправили в газовую камеру! Так или иначе, он в эту ночь помешался и стал буйным.

– Как это – буйным?

– Буйный, и все. Однажды вечером иду я с девчонкой из средней школы Донной Фрэнк и подумываю, как бы улестить ее спиртным. Эйба, как всегда, не оказалось дома. А Джонни вдруг стал увиваться вокруг Донны, как будто меня не было рядом, говорить ей разные комплименты и предлагать подарки.

– Ну и что?

– Он дал ей пять долларов и тут же у меня на глазах трахнул ее.

– Ты не заливаешь?

– Нет, Изи. У этого парня что-то не в порядке с головой.

– Поэтому ты и ведешь с ним дела?

– Ты что, обалдел? Я боюсь этого идиота. Это Фрэнк решил сбывать ему виски. Как-то раз Фрэнк зашел к Эйбу, но Эйб не пожелал иметь дело с грабителями. А Джонни все равно. Когда вечером Эйб уходит домой, он торгует ворованным спиртным.

– И Фрэнк регулярно доставляет ему товар? – спросил я.

– Да.

– Прямо как грузовик для доставки? – засмеялся я. – Приезжает в полдень по средам и разгружается.

– Обычно по четвергам, – проговорился Джексон и тут же спохватился и насупился.

Винная лавка представляла собой всего-навсего нишу в стене. Здесь устроили прилавок для пирожных, картофельных чипсов и ветчины в целлофане. Еще один длинный прилавок предназначался для леденцов, а за ним стояли полки со спиртным и кассовый аппарат. В холодильнике держали всякие смеси и газированную воду.

Карие глаза Джонни, светловолосого рослого парня, казались стеклянными. И улыбка у него была какая-то странная – недоуменная. Он выглядел как подросток, познавший порок.

– Привет, Джонни, – приветствовал его Джексон. – Это мои друзья, Изи и Зеппо.

Улыбка Джонни окаменела, когда он увидел Зеппо. Тот начал крутиться за нашей спиной. Люди сторонятся паралитиков, как будто эта болезнь заразная.

– Добрый день, господа, – произнес Джонни.

– Я приношу вам немалый доход, Джонни, – напомнил Джексон. – И рассчитываю на проценты. Изи готовится к вечеринке, а Зеппо каждый вечер нуждается в молочке.

Джонни улыбнулся, не сводя взгляда с Зеппо:

– Что вам нужно, Изи?

– Мне нужен ящик "Джима Бима", и Джексон уверяет, что это обойдется немного дешевле.

– Могу сделать скидку, если закупите большую партию.

– И во сколько мне обойдутся два ящика?