Всхлипывая и стеная, Змей с трудом поднялся на лапы. Он слишком хорошо помнил давний бой с Ящером в небе над Пеклом и понимал, что пощады ждать нечего и на победу можно не рассчитывать.

— Я не пойду! — запротестовал было он.

— Пойдешь, — пообещал Перун, становясь к плугу, — потому что мы намерены поделить землю.

От удивления Змей забыл о страхе.

— Поделить? — переспросил он у Ящера. — Что он говорит?

— Мы проложим границу, за которую ты не должен будешь переступать, — объяснил Перун. —Живи там, где вздумается, только за границу — ни лапой, ни хвостом. А нарушишь ряд — прощайся с жизнью! А Ящер тебе поможет, если ты вдруг устанешь!

Упоминание о Ящере испугало Змея.

— Нет, — уперся он лапами в землю. — Что хотите со мной делайте, а я не пойду! Знаем мы ваши границы!

Но черный тур уже двинулся вперед, и Змей, хоть и упирался изо всех сил, вынужден был двинуться следом, спотыкаясь на каждом шагу.

Обойдя упряжку сзади, Перун налег на рукоять плуга, глубоко всаживая его в землю. Почувствовав дополнительную тяжесть, Змей дернулся, но потом все-таки пополз, таща на себе ярмо. Позади плуга оставалась глубокая борозда, в которую человек мог провалиться по колено.

Из развороченного отверстия пещеры выбежали Стривер, Смаргл и Рада. Занятый своим делом, Перун даже не обернулся на них, и они не окликнули его — их ждали пещеры Черного Змея.

Мера потеряла счет дням. Ее навещали не часто — принесут воды и хлеба, поставят на камень светильник и уйдут, не сказав ни слова, молчаливые, угрюмые слуги со странным блеском в глазах. Красавец Змей не появлялся, забыв о пленнице, и та изводилась в раздумьях о своей участи. Ей уже начало казаться, что она проведет здесь всю оставшуюся жизнь.

Окончательно девушка уверилась в этом, когда о ней все забыли. До того она определяла время по частоте посещений тюремщиков, но они все не шли и не шли. В кромешном мраке и холоде силы быстро оставили пленницу, и Мера погрузилась в полусонное оцепенение, скорчившись на полу и тщетно стараясь согреться.

Ее пробудило громкое эхо — кто-то ворвался в ее темницу и бегом торопился к ней. Девушка очнулась, трепеща от страха. Она так боялась, что о ней забудут, но сейчас, когда ее уединение оказалось нарушено, испугалась.

— Мера! Мера! — послышался крик.

Голос был до того знакомым, что девушка не поверила своим ушам.

Прыгая через ступеньки, Стривер ворвался в темницу. Пламя факела, который он принес с собой, дрожало, освещая его взволнованное лицо. Он резко остановился, увидев сидящую на полу девушку в грязном платье.

— Мера! — воскликнул он, бросаясь к ней. —Наконец-то!

Чуть не уронив факел на грязную солому, Стривер упал перед девушкой на колени. Она отпрянула, настороженно блестя глазами.

— Нет! Нет! Это невозможно! — прошептала она в ужасе и вдруг с коротким криком сама бросилась ему на шею.

— Ты! Не может быть, — шептала она. — Я не верю! Это ты!

— Я, сердечко мое. — Стривер обнял девушку. — Я с тобой навсегда! Ты свободна!

Они ненадолго замерли в объятьях друг друга, забыв обо всем на свете. Напомнил им о внешнем мире странный гулкий шум, доносившийся издалека.

— Слышишь? — Мера встрепенулась, крепче вцепившись в плечи Стривера. — Что там?

— Успокойся, Мера. Там наверху заканчивается бой.

— Бой? — Девушку передернуло.

— Твоя сестра и мой брат со Змеевыми слугами разбираются, — объяснил Стривер. — А я не мог удержаться — помчался тебя отыскивать…

Он склонился над цепью, охватывавшей лодыжку девушки, провел над нею рукой — и Мера оказалась свободна. Не дав ей опомниться, он вскинул княжну на руки и понес к выходу.

Мера обнимала его за шею, не сводя влюбленных глаз. Он наконец-то с нею, и теперь ничто не сможет их разлучить! Пусть только попробуют — она убежит из дома, как когда-то мечтала. Смущаясь, девушка поведала Стриверу о попытке побега.

— Знаешь, я совсем не боялась, — молвила она, когда Стривер удивленно покосился на нее. — Ведь ты учил меня… мой чародей!

— Я рад этому, — ответил Стривер, — ведь наши дети унаследуют отвагу своей матери!

— Дети? — ахнула девушка. — Ты хочешь сказать…

— Я просил твоей руки у княгини Синегорки, — сказал Стривер. — Теперь она согласится.

Не веря счастью, Мера прижалась к нему.

Наверху и в самом деле кипел бой. Большая часть воинов Змея погибла в первом сражении со Сварожичами, но в пещерах оставалось достаточно много народу, а потому витязям сразу же пришлось столкнуться с отчаянным сопротивлением одержимых чарами людей. Не чувствуя боли, они готовы были сражаться даже тяжело раненными — если им отсекали руку, они перекладывали меч в другую и бились до тех пор, пока вместе с кровью не уходила и сама жизнь. Казалось, их не мог остановить даже вид собственной крови — самое действенное средство, когда имеешь дело с зачарованными. Сварожичей и сражавшуюся наравне с ними Раду спасло лишь их собственное колдовство — Стривер на крыльях перенес брата и девушку через заслоны. Но даже сейчас, когда опасность миновала, невдалеке звенели мечи и слышались крики.

Стривер вынес Меру в пустой широкий коридор, тускло освещенный факелами. Вдалеке открывались ходы — оттуда лился слабый дневной свет и слышался шум.

Измученная княжна еле держалась на ногах. Поддерживая ее за талию, Стривер поднял меч, готовый в случае чего защитить свою невесту.

Не успели они сделать и шага от дверей темницы, как навстречу им бросилась Рада. Воительница разодрала подол и повязала его на бедре, чтобы свободнее двигаться. Ее меч был окровавлен, подобранный где-то щит носил следы ударов, на щеке виднелась царапина — косой след от стрелы. Увидев сестру подле Стривера, княжна радостно закричала и, роняя оружие, схватила девушку в объятья, закружив ее.

— Живая! Живая! — кричала она.

Мера не могла вымолвить ни слова в ответ.

Стриверу еле удалось привлечь к себе внимание девушек.

— Где Смаргл? — спросил он у Рады.

— Там, — воительница махнула рукой. — Мы победили!

Путь до моря оказался дольше и труднее, чем представлялось.

Сначала Черный Змей шагал в охотку и даже пытался шутить, но потом сник и стал упираться. Шедший с ним в паре тур гнул до земли толстую шею, почти цепляя рогами траву. Он шагал так тяжело, что вздрагивали листья на деревьях. Перун тоже изо всех сил налегал на рукояти плуга, нарочно ведя его по корням и камням, чтобы затруднить движение. Змей прыгал и бился в ярости, пробовал скакать вперед, то кидаться из стороны в сторону, то менять обличье. Но все его усилия были тщетны. Одолеть Ящера, который вышагивал подле спокойно и ровно, ему было не по силам.

Выдохшись, Змей стал спотыкаться и падать, нарочно замедляя ход. Силы он черпал из воды, но напиться ему не давали — зная об этой его особенности, Ящер нарочно выбирал путь так, чтобы не оказываться вблизи водоемов, будь то река или лужа. Чтобы оказать достойное сопротивление, Змею необходимо было напиться, и он валился с лап не только из притворства, но и от настоящей усталости.

В один прекрасный час силы и на самом деле покинули его, и он, вывалив язык, растянулся на земле длинной дряблой гусеницей. Глаза его закатились, затянувшись пленкой, бока мелко дрожали. Шлепнулся он так неожиданно, что Ящер вынужден был остановиться.

— Все, — заплетающимся языком пролепетал Змей, — больше не могу!

— Вставай, падаль вонючая! — Перун пнул ногой тушу. — Не обманывай — не поверю!

— Ты устал, — поддержал Перуна Ящер, — но у меня еще много сил!

— Помилосердствуйте! — заскулил Змей, вытирая лапой морду. — Будьте людьми!.. Я же стар…

— И я немолод, — как ни в чем не бывало вставил Ящер.

— Ну вы же меня знаете, — продолжал увещевать Змей. — Кто я такой?.. Да, враг, да, поджигатель и вообще злодей, но у меня есть смягчающие обстоятельства — я доверчив!.. Вы сами только что обманули меня, и, как попавший в плен, я требую милосердия.