— Подумайте! — сказал незнакомец. — Но не приравнивайте при этом эксплуататора к эксплуатируемому.
Кенан глубоко вздохнул и потер ладонью лоб.
— А почему те трое хотят вернуться обратно? — спросил он. — Разве у них нет чувства свободы?
— У каждого есть это чувство! — ответил незнакомец, и мимолетная усмешка снова пробежала по его губам.
— Тогда почему же они хотят вернуться?
— Они не понимают, что истинная свобода там, куда мы едем. Они думают, что она заключена в четырех стенах их домов… И они думают также, что никакая внешняя сила не может проникнуть к ним в дом…
— Вот видите! — торжествующе воскликнул Кенан. — Раз они так думают, значит, они действительно свободны…
— Это верно! — согласился незнакомец, на этот раз уже не пытаясь скрыть улыбку.
Кенан с недоумением посмотрел на него.
— Почему же вы отказались от такой доступной свободы? Почему отправились скитаться по морю?
— Их свобода маленькая, — сказал незнакомец. — Она и людей делает маленькими, отчуждает друг от друга… Истинная свобода — общая для всех…
«Общие вопросы трудно решаются, — думал Кенан. — До сих пор человечеству не удавалось справиться с такой проблемой. Почему же те, в лодке, считают, что так легко и просто решили ее? Или вера их так сильна, или же они в самом деле нащупали какую-то волшебную кнопку? Если все они такие, как этот молодой человек…»
— Позвольте и мне вас спросить! — обратился к нему незнакомец.
Кенан поднял голову.
— Пожалуйста! — сказал он.
— Скажите, бензин у вас есть?
Кенан задумался.
— Вряд ли, — неуверенно сказал он. — Не думаю… Мотор у нас есть, но горючее — газойль…
Лицо незнакомца так помрачнело, что Кенан смутился.
— Впрочем, спросим капитана, — сказал он. — Если только есть, я вам дам… Я хочу, чтобы вы прибыли туда, куда едете… Мне хочется, чтобы этот эксперимент удался…
— Для нас это не эксперимент, — возразил незнакомец.
— Не будем спорить о словах, — сказал Кенан. — Я хотел выразиться в духе ваших приблизительных представлений…
— Я никогда и не представлял себе это, как абсолютную истину, — серьезно заметил незнакомец.
— А сейчас пойдем к капитану. Я вам дам все, что нужно, из того, конечно, что у нас есть.
Они вышли в полутемный, прохладный коридорчик, в котором пахло кухней и машинным маслом. На палубе их ослепило послеполуденное солнце. Кенан сразу заметил, что матросы отложили в сторону свои винтовки, а Неджеб разговаривает с кем-то из лодки. Подойдя к перилам, он увидел, что все в лодке заняты едой. Люди медленно жевали, держа в руках огромные ломти хлеба с кусочками брынзы. Лица их уже не были такими напряженными и ожесточенными, такими гордыми, холодными и отчужденными. «Еда успокоила их, — подумал Кенан, — или, быть может, доброе слово?»
У Неджеба лицо тоже разгладилось, а во взгляде появилось незнакомое Кенану выражение.
— Это хорошие люди! — сказал Кенан.
— Хорошие! — кивнул в ответ Неджеб.
— Надо помочь им, чем можем! — сказал Кенан. — Скажи, у нас есть бензин?
— Нет! Я уже сказал им. Наш мотор работает на газойле…
— Очень жаль, — сказал Кенан.
— Что поделаешь!.. Если застигнет буря, туго им придется…
Незнакомец, находившийся на фелюге, заговорил со своими товарищами в лодке. Те перестали есть, внимательно смотрели на него. Самый рослый из них что-то сказал, и лицо незнакомца вытянулось.
— Значит, у вас нет бензина? — спросил он по-французски.
Кенан покачал головой и сказал:
— К сожалению, нет… — Но мы дадим вам продукты и воду, хоть от голода и жажды не будете страдать.
— Благодарю вас, — с достоинством сказал незнакомец. — А команду лодки примете?
— Примем, — сказал Кенан. — Если они захотят, примем…
Беглецов снабдили продуктами на несколько дней пути. Матросы вынесли луженый противень с маслинами, несколько больших кусков брынзы, пять караваев хлеба, килограмма по два каждый, и огромный синий чайник с водой. Дали им и новое весло.
Неджеб сам наблюдал за всем этим. Его подобревшее лицо выражало сейчас сочувствие бедняка, знакомого с нуждой. Однако с винтовкой он не расставался, все время держа ее наготове.
— Дать им бутылку коньяку? — предложил Кенан. — Может пригодиться…
— Можно! — согласился Неджеб. — Давать давай, но на палубу не пускай…
— Напрасно опасаешься, — сказал Кенан. — Ты сам убедился, что никакие это не разбойники…
— Верно…
— Чего ж ты боишься?
Неджеб усмехнулся.
— Зеленый ты еще, Кенан! — сказал он. — Слушай меня, так-то лучше будет… — И, сообразив, что Кенан может обидеться, поспешно добавил: — Ты понял, как они достали лодку?
— Догадался! — с недовольством ответил Кенан.
— Они ее угнали! — сказал Неджеб. — Угнали вместе с людьми…
Кенан поморщился, но ничего не ответил.
— А кто угнал лодку, может угнать и фелюгу! — продолжал Неджеб. — На ней удобнее плыть. И, главное, надежнее…
— Ошибаешься! — сердито возразил Кенан. — С нами они так не поступят…
— Почему? — спросил Неджеб со скрытой насмешкой во взгляде.
Кенан запнулся. В самом деле: почему? До сих пор он не задумывался над этим вопросом. Он просто чувствовал, что они не сделают этого.
— Мы отнеслись к ним по-человечески! — пробормотал он.
— А команда лодки? Она тоже, наверное, отнеслась к ним по-человечески…
Кто-то в лодке приподнялся, и Неджеб насторожился. Но, увидев, что ничего опасного нет, снова обратился к Кенану:
— Слушай, мой мальчик, ты знаешь моряков… Моряк готов всю душу вложить в доброе дело… Но не в этом суть…
— А в чем?
— Я сказал тебе — люди они хорошие. Не воровать поехали. У них, видишь ли, есть какая-то идея… Но если самый хороший человек дойдет до ручки — берегись его! Он перестает быть человеком!
Кенан с удивлением посмотрел на дядю. Разговоры с ним давно убедили Кенана, что Неджеб недалекий, непроницательный человек. Но сейчас его слова показались племяннику настолько разумными, что он смешался и замолчал. Кенан и сам понимал, с какой страшной, почти фанатической силой эти люди стремятся к свободе. Он чувствовал себя чуть не мальчишкой рядом с этим оборванным, небритым человеком, который с такой спокойной и насмешливой уверенностью разговаривал с ним в каюте. Неужели что-нибудь на свете может остановить эту страшную силу? Разве не сметет она все на своем пути?
— Нет, ты не прав, дядя! — внезапно возразил Кенан. — Ты не понимаешь! Они стремятся к чему-то великому… Другой вопрос, что это за цель… Но они-то верят в нее, иначе не скитались бы, как призраки, по морю… Только вправе ли человек коварством и подлостью добиваться великой цели?
— Не знаю! — со вздохом ответил Неджеб. — Но почему все-таки они захватили команду лодки?
— Ну что ж, ведь они их не утопили? — запальчиво возразил Кенан. — Из последних сил гребли, чтобы доставить их к нам на фелюгу…
Кенан увидел, что винтовка в руках дяди дрогнула…
Незнакомец бесшумно подошел к ним и, спокойно глядя на них, сказал:
— Мы готовы!
Первым на фелюгу поднялся Ставрос. С проворством дикого зверька он перескочил через перила и торопливо огляделся вокруг.
Пожилой матрос, угрюмый и насупленный, с сухими и черными, как у ворона, ногами, молча подошел к нему и стал обыскивать. Ставрос покорно поднял руки.
— У меня ничего нет, — сказал он по-гречески.
— Ты грек? — нехотя спросил матрос.
— Грек! — ответил, обрадовавшись, Ставрос. — А ты?
— Мать у меня гречанка, — так же сдержанно сказал матрос.
У Ставроса глаза засверкали.
— Не пускайте их! — зашептал он захлебывающимся от ненависти шепотом. — Перестреляйте их! Вам за это хорошо заплатят в Болгарии, честное слово!
Матрос прекратил обыск и внимательно посмотрел на Ставроса.
— И сколько же нам заплатят? — мрачно спросил он.
— Кучу денег, честное слово! Власти ищут их днем с огнем!