Они ели в молчании, но это молчание было полно смысла. Их взгляды часто встречались, и Энни чувствовала себя настолько близкой к Крису, что просто таяла от нежности. Наверное, тот удар камнем по голове не прошел для нее бесследно, иначе позволила бы она себе настолько забыться и расслабиться?! Разве усмотрела бы она в его глазах тень каких-то необычных чувств, а не обычное дружеское участие и вполне оправданное беспокойство о ее состоянии?!

Среди ночи Энни разбудил неясный звук. Некоторое время она напряженно прислушивалась и наконец тихонько позвала:

— Крис...

— Что? — Его голос звучал так, словно он и не спал.

— Ты ничего не слышал?

— Нет.

Снова что-то неясно заворчало.

— Вот, опять... — прошептала Энни, напуганная необычностью этих звуков. — Что это?

— Не может быть! Энни, если ты мечтала о душе, то можешь приготовиться его принять! — со странной веселостью, в которой слышалось то ли отчаяние, то ли безмерная усталость, сказал Крис.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Надвигается гроза, будет дождь.

— О! — У Энни не было слов, чтобы выразить свои эмоции. — А ты уверен?

То, что она приняла со сна за рычание неизвестного зверя, на самом деле оказалось ворчанием далекого грома, который всего через несколько минут бабахнул уже гораздо ближе.

— Очень быстро приближается, — поднимаясь, пробормотал Крис, — час от часу не легче.

Он не успел договорить, как палатку просто сдуло сильнейшим порывом ветра. Прежде чем они успели опомниться, их накрыло полотнищем, а сверху низверглись потоки воды. Крис первым выпутался из хлеставшего на ветру мокрого полотнища, а когда выбралась Энни, палатку едва не унесло со всем имуществом. В первую очередь Энни вспомнила о «никоне» с пленками, она не проверила, не пострадал ли после пыльной бури пакет, в который она их положила. Если сухой песок и не нанес серьезного ущерба, то потоки воды были катастрофой. В панике она принялась искать фотоаппарат, не обращая внимания на крики Криса. По счастью, Энни быстро обнаружила заветный пакет и убедилась в его герметичности.

— Энни, — Крис схватил ее за плечи и тряхнул, — что ты делаешь?!

Его лицо была искажено злостью, это Энни отчетливо различила при очередной вспышке гигантской молнии. Вода текла по их лицам, слепя глаза. Они оба промокли до нитки. Злой тон Криса подействовал на нее, будто красная тряпка на быка: Энни вспыхнула, как спичка, если такое сравнение уместно, учитывая извергающиеся с неба потоки дождя.

— Бросай свою камеру, помоги укрепить палатку! — ожесточенно крикнул он.

— Именно камеру и нужно спасать, иначе зачем были все эти мучения! — с не меньшей злостью закричала она.

На мгновение у Энни мелькнула шальная мысль, что они сейчас просто вцепятся друг в друга. Конфликт был разрешен весьма своеобразно: очередная молния блеснула почти над их головами, гром оглушил, а ударная волна, пронесшаяся над землей, бросила их на землю.

Энни очнулась в объятиях Криса, но, как он поднял ее, не помнила. Она хватала ртом воздух, а ее частые судорожные вдохи были похожи на всхлипы. Крис крепко прижимал ее к себе. Следующая молния ударила уже дальше, туча быстро проносилась над ними. Энни слегка отстранилась, пытаясь разглядеть лицо Криса, неясным пятном белеющее в нескольких дюймах от ее лица.

Дождь закончился так же внезапно, как и начался, ветер понемногу стихал. «Налет» продолжался не более нескольких минут, однако разрушения были причинены такие, словно буря свирепствовала по крайней мере час.

— Крис, дождь уже закончился... — слабым голосом сообщила Энни очевидную истину. — Наверное, мы должны все-таки поставить палатку.

На второй фразе ее голос почему-то опустился до шепота, а потом стал звучать еще неувереннее, потому что по непонятной причине Крис не спешил ее отпускать.

— Энни... — хрипло, как будто ее имя далось ему с огромным трудом, начал он, и Энни, различив в его голосе непонятный призыв, задрожала.

А в следующую секунду Крис вдруг резко привлек ее к себе. Еще не понимая, что он задумал, Энни подняла голову, и губы Криса буквально обрушились на ее рот. Этот порыв напоминал недавно пронесшуюся бурю: поцелуй обжег ее, будто молния, а напор был яростным, как порывы ветра...

Потрясенная действиями Криса, Энни даже не сразу осознала, что так же яростно отвечает на его поцелуй... Они целовались с такой жадностью и ненасытностью, словно это было последнее, что отпущено им в этой жизни.

Крис разжал объятия, и не ожидавшая этого Энни ощутила горькое разочарование. Было по-прежнему очень темно, но сейчас отчего-то она уже не так жаждала увидеть его лицо, испытывая неловкость. Надо было что-то сказать, но у Энни пересохло во рту, а язык и вовсе отказывался повиноваться.

— Извини, — тяжело проронил Крис.

— Это ты извини. Думаю, мы оба были немного не в себе из-за всех этих катаклизмов. В конце концов, это можно назвать и курсом терапии. Я была ужасно напугана, а теперь... теперь мне гораздо лучше. — Энни несла чушь, понимала это, но не могла остановиться.

— Сеанс терапии, говоришь? — Ей показалось, что Крис усмехнулся.

— Вот именно.

— Ладно, давай посмотрим, что можно сейчас сделать, чтобы не умереть от холода.

Его слова будто послужили неким сигналом, и Энни осознала, что температура воздуха упала, к тому же мокрая одежда совсем не давала тепла.

На востоке едва начала светлеть полоска неба, предвещая рассвет. Крис возился в темноте, пытаясь установить палатку. Энни только одним способом могла помочь ему: она принялась искать фонарь. Найдя его, она осветила Криса, который от неожиданности закрыл глаза рукой, и с дрожью обнаружила, что он сбросил мокрую рубашку.

— Энни, свети вниз! — резко сказал он.

Она вздрогнула и направила луч света в землю. Крису пришлось дать еще несколько ценных указаний, как нужно освещать необходимые места. Нахохлившись, Энни села на валун, чтобы не путаться под ногами. Крис закончил устанавливать палатку и развесил мокрую одежду на тросах. От его голой спины шел пар.

— Энни, как ты?

— Холодно, — пробормотала она, стуча зубами.

— Э, да ты совсем продрогла. Снимай одежду и забирайся в палатку.

Зубы у Энни застучали еще сильнее, не столько от холода, сколько от нервного напряжения, тут же охватившего ее. В приказе Криса она обнаружила некий подтекст — что было вполне оправдано, учитывая недавний поцелуй, — и от этого странная судорога скрутила живот.

— Вставай и забирайся в палатку. Ты замерзла, а ветер опять поднимается. До рассвета успеешь схватить простуду, а то и чего похуже...

Поскольку Энни продолжала сидеть, Крис словно безвольную куклу поднял ее с холодного камня и подтолкнул в сторону темнеющего входа в палатку.

Энни впала в какое-то странное состояние, ей казалось, что она видит сцену из затянувшегося сна, но появившийся следом за ней в палатке Крис был слишком реален для того, чтобы быть сном. Энни стиснула зубы, чтобы они перестали стучать, и оттого, что и она сама так сильно напряглась, теперь уже все ее тело колотила дрожь.

— Господи!..

— Ничего, это не холод, я просто перенервничала. — Даже сейчас, при явных признаках переохлаждения, Энни все же пыталась уверить, что с ней все в порядке.

— Тебя нужно немедленно растереть... Раздевайся!

Приказ спровоцировал у Энни новую волну судорог.

— Что происходит, Крис?

— Прошел дождь, только и всего.

Он сделал вид, что не понял вопроса, но Энни ухватилась за эту фразу. Она была вполне обычной, из той жизни, что текла в нормальном русле всего несколько часов назад. Эта фраза давала ей шанс прийти в себя.

— Только и всего? — переспросила она и, торопясь придать разговору некую шутливую окраску, приправила возмущенным трагизмом следующие слова: — Но ведь это пустыня... Пустыня!

— Близится сезон дождей. Хотя, признаться, на моей памяти такого катаклизма еще не было. Но все когда-то происходит впервые. Тебе просто повезло: такое насыщенное получилось путешествие.