Энни частенько испытывала неуверенность в собственных силах, но Майк всегда подбадривал ее, вселяя уверенность. Однако сейчас Майка не было рядом, а после того, как Гордон намекнул, что своими контрактами она целиком обязана ему, а вовсе не своим талантам, уверенность Энни в своих силах заметно пошатнулась. Уже несколько раз за последние два дня она думала о том, правильно ли выбрала специализацию. И порой приходила в отчаяние. Вот, например, как сейчас.

Ей невольно вспомнилось то время, когда она впервые взяла в руки фотоаппарат. Это случилось после смерти отца. Энни тогда едва минуло двенадцать лет, и она впала в состояние черной безысходной пустоты. Ее мать после нескольких неудачных попыток поправить ситуацию по совету психолога-аналитика решила, что Энни необходимо сменить обстановку и отправила ее на целое лето к своему брату. Семейство Риджвус стало для Энни спасительной силой, вернувшей ее к нормальной жизни, а ее кузен Майк, хоть и был старше Энни на семь лет, стал для нее настоящим старшим братом. Именно Майк подарил Энни свой фотоаппарат и научил им пользоваться. Фотографирование оказалось весьма действенным лекарством от тоски, а спокойная жизнь и искренние и теплые отношения в семье дяди помогли Энни справиться с горем. Осенью явилась Аманда и забрала дочь домой. Обучавшаяся в одной из престижных частных школ Энни всегда показывала очень высокий уровень знаний, но отличные баллы не вызывали у ее матери восторгов. Все дело было в наследстве, доставшемся Энни и Аманде после смерти Рональда Харта. Они были богаты, очень богаты. По мнению Аманды, предназначение женщины было вовсе не в том, чтобы делать карьеру и преуспеть в бизнесе или на каком-то ином поприще, а в том, чтобы удачно выйти замуж.

Но чаяниям Аманды не суждено было сбыться, а решение Энни посвятить себя фотографированию привело ее в отчаяние. Она надеялась, что увлечение дочери со временем пройдет, а вместо этого оно не только окрепло, но и переросло в некую одержимость, так что Энни твердо и бесповоротно решила стать фотографом. Протесты матери Энни проигнорировала, тем более что по достижении восемнадцати лет она благодаря наследству стала баснословно богата и материально независима. Теперь Энни могла окунуться в светскую жизнь и до конца своих дней не беспокоиться ни о чем, но деньги оставили ее абсолютно равнодушной, что повергло Аманду в панический ужас. Энни же была окрылена полученной свободой: она могла всецело посвятить себя любимому делу и даже в случае каких-то осложнений не беспокоиться о хлебе насущном.

Покинув отчий дом, Энни отыскала Майка, трудившегося в то время менеджером в одной престижной компании, и сотворила невероятное: уговорила его оказать ей поддержку. А Майк совсем неожиданно втянулся, а вскоре стал просто незаменим в роли ее личного агента, менеджера, администратора и просто друга. Но для него так и осталось секретом, что его первые жалованья были выплачены из наследства Энни.

Энни была совершенно уверена, что без Майка она бы не состоялась как профессионал. Были победы, были и поражения, но Майк неизменно был рядом, радуясь ее успехам и подбадривая при неудачах. Он вселял в нее уверенность, поддерживал, говорил, что у нее огромный талант и еще много таких слов, которые были необходимы Энни. Когда ее первые снимки были опубликованы в солидном журнале, Энни почувствовала себя на седьмом небе, но это не остановило ее поисков «себя». Энни пробовала себя и в рекламном бизнесе, и подрабатывала в фотостудиях, но потом точно определилась с тем, что ей нравится снимать и чему она посвятит себя: природа, животные, необычные места. У нее был талант преподносить действительность так, что она манила какой-то неразгаданной загадкой, притягивала, влекла... Так говорил Майк, то же самое она услышала от Гордона. Энни была в восторге от того, что такой журнал, как «Природа», заинтересовался ею. Точнее, ею заинтересовался главный редактор, Джефф Гордон, но тогда в понятии Энни они были неразделимы. Ее приняли в штат, она стала получать ответственные задания...

Автомобиль слегка тряхнуло, и это заставило Энни очнуться от своих дум. Она взглянула на Криса, все так же сосредоточенно следящего за дорогой. Энни вдруг поняла, что они едут уже несколько часов, а она даже не представляет маршрут путешествия.

— Крис, не подскажешь ли, куда мы направляемся?

— Мы движемся в направлении озера Эйр, — с легким сарказмом сообщил он.

— Это я знаю. Но, надеюсь, ты не двинешься к этому озеру по кратчайшей прямой и я смогу увидеть хоть какие-то достопримечательности, — пробормотала она.

Беспокойство Энни возрастало. А все потому, что она чувствовала себя в присутствии Криса очень уязвимой, почти беспомощной. Эта беспомощность усиливалась тем, что раньше Энни всегда участвовала в выборе маршрута, а в этот раз она оказалась заложником навязанного решения. Майк перед расставанием ободрил ее, сказав, что Крис окажет ей содействие во всем и кому, как не ему, знать все достопримечательности здешних мест. Но Энни была вовсе не уверена в том, что Крис захочет ей помочь.

В конце концов, это вовсе не его дело, Крис просто ведет ее по выбранному маршруту. Он ответствен за то, чтобы в этой экспедиции с ней ничего не случилось. А приоритеты безопасности отнюдь не включают ответственности этого неразговорчивого мужчины за качество и количество отснятого материала. Скорее даже противоречат им в некоторых случаях. И если Крис все-таки и решится ей помочь — конечно, исключительно по просьбе Майка! — это не гарантирует, что Энни устроит эта помощь. Потому как и сомнению не подлежит, что у них слишком разные понятия о красоте и что хорошо для нее, вполне может быть плохо для Криса. И наоборот... Перефразируя слова Мадлен, можно сказать: что хорошо Энни — Крису смерть. Так, кажется...

Эти мысли спровоцировали у Энни тягостное предчувствие провала ее миссии. С самого начала все пошло наперекосяк, начиная с того, что разбились ее любимые очки-талисман, и заканчивая тем, что она оказалась в бесплодной пустыне в обществе угрюмого женоненавистника, от которого полностью зависел успех ее экспедиции. Оставался всего один путь для обретения надежды: наладить с Крисом дружеские отношения и попробовать втолковать, что ей нужно. Сейчас, как никогда, Энни не хватало Майка.

— Может быть, ты притормозишь и мы обсудим маршрут? — предприняла она новую попытку к сближению.

Крис бросил на нее ироничный взгляд, и Энни поняла, что он думает об этой затее.

— Конечно, это нужно было сделать до начала поездки, — извиняющимся тоном произнесла Энни и подпрыгнула, когда он резко протянул к ней руку.

Но Крис всего лишь открыл «бардачок», вытащил оттуда карту и кинул ей на колени. Он хмыкнул, бросив взгляд на Энни, взирающую на него круглыми глазами.

— Энни, я вовсе не так кровожаден.

Она вспыхнула от этой насмешки и уткнулась в карту. Собственная реакция разозлила ее. Жесты Криса были резкими, порывистыми, и Энни подозревала, что он сделал это не без умысла.

— Маршрут помечен красным фломастером, — соизволил пояснить он, не отрывая глаз от дороги.

Маршрут был действительно помечен, но только карта, к сожалению, ни о чем Энни не говорила, а Крис не снизошел до устных пояснений. Судя по нескольким пометкам, им предстояло преодолеть пятисот миль и вернуться обратно. Энни просто не знала, к чему готовиться. Она аккуратно сложила карту и посмотрела вперед. Уже давно пора было сделать привал, а Крис вел себя так, словно им еще ехать бесконечные часы без остановок. У Энни от этой нескончаемой езды отчаянно ныли копчик и поясница, она уже несколько раз меняла позу, ёрзая по сиденью, а Крис словно и не замечал ее телодвижений. Как же, не замечает он! Наверняка это очередной пунктик его «умысла». И тут Энни поняла, как отомстить ему!

— Ты всегда молчишь за рулем? — невинно поинтересовалась она и, тут же прикинувшись простушкой, добавила: — Ах, извини, я совсем забыла, что мужчинам это не дано.