Не успели женщины общими усилиями успокоить ребенка, как в дверь позвонили: приехала “скорая”.

Кто бы мог подумать: каких-то восемь-десять часов бок о бок с совершенно незнакомым ребенком – и столько переживаний. До полудня

Марина места себе не могла найти: хотелось бросить все дела и отправиться в приемник-распределитель, или как он еще называется, чтобы извиниться перед Евгением за свое вероломство. Однако, едва она собралась с духом и даже пошла переодеваться, у Гаврика возобновился кровавый понос. Еще неделю назад казалось, что кот пошел на поправку, но, видимо, это были пустые надежды. Пришлось изолировать больного – во избежание повторной эпидемии.

Пока убирала за больным, пока консультировалась по телефону с ветеринаром, пришел Дедка – принес банку огурцов.

Вот уж чего-чего, а визита родителя Марина ожидала в самую последнюю очередь. Понятно, что огурцы – лишь предлог, просто отцу приспичило выяснить, о чем это с самого утра судачат соседи.

– Огурцов тебе принес. – Дедка демонстративно поморщился.

– Я еще прошлую банку не одолела.

– Так и будешь меня на пороге держать?

– У меня не прибрано…

– У тебя никогда не прибрано, засралась совсем!

Марина Васильевна отступила в коридор:

– Зайди и успокойся.

Но Дедка закусил удила. Он орал на весь подъезд о позоре, о кошачьем дерьме, о том, что людям стыдно в глаза смотреть, и даже назвал ее б…дью, что до сих пор позволяла себе только мать.

Поэтому дальше Марина слушать не стала. Вступать с родителями в открытую конфронтацию не было никакого желания – хватало соседей.

Она захлопнула дверь и пошла проветривать квартиру: через час должен прийти дипломник, а вслед за ним потянутся клиенты-абитуриенты, сегодня не меньше шести… Много еще сегодня дел.

Например, покормить зверей и поймать вора.

Процесс кормления не представлял из себя ничего интересного: Марина

Васильевна приходила на точку, где ее уже поджидали животные, выкладывала звериную еду в пластиковые подложки из-под мясных полуфабрикатов и, дабы не смущать дворняг своим присутствием, удалялась прочь. Число таких точек по всему району в лучшие времена, пока Наташа с мужем жила в соседнем подъезде, достигало восьми. Без сестры Марина могла обойти максимум шесть, да и то – если хватало денег. Нынешним маем осталось лишь три. Да и те кто-то грабил.

Узнала об этом Марина, как водится, случайно. Жители домов, прилегающих к точкам, крайне негативно относились к благородным порывам Марины Васильевны и всячески пытались урезонить “чокнутую профессоршу”: мол, от бездомных животных лишь грязь да вонь, и детям небезопасно, и вообще… На это Марина предлагала избавиться от этой проблемы радикальным способом, то есть разобрать дворняг по домам, их всего-то во дворе десять-пятнадцать штук. Почему-то сразу после этого граждане сникали и рассасывались. Но вдруг одна дамочка заявила:

– Может, вы и бомжей мне прикажете у себя оставить?!

– Разве я бомжей кормлю? – удивилась Марина Васильевна.

– Вы, может, и не кормите, а как только уходите, появляется какой-то бич, разгоняет ваших кошек да собак и сам все жрет. Этак он скоро всю компанию свою притащит!

Пренеприятное известие.

Марина как следует осмотрела место кормления и увидела, что кто-то аккуратно составил одну в другую импровизированные мисочки. Ясно, что это сделали не кошки. Вмешательство человека она обнаружила и на другой точке: там чья-то заботливая рука начисто вымела весь мусор из закутка, образованного торцевой стеной пятиэтажки и кустами сирени. Мысленно оторвав аккуратисту руки, Марина Васильевна поклялась себе, что выследит подонка и отучит воровать еду у бессловесных тварей.

Поэтому, едва занятия закончились, Кулик переоделась, собрала две сумки питания и отправилась мстить.

Не зря говорится в народе, что на ловца и зверь бежит. Была ли тому причиной твердая решимость Марины Васильевны схватить с поличным злоумышленника, или над ним тяготел рок, а только вор попался сразу.

Марина выждала десять минут – и вернулась к месту кормления. Там, усевшись на пластиковый ящик (с собой, видимо, притащил), жадно ел кошачий корм однорукий человек неопределенного возраста. Марина

Васильевна издала воинственный клич и бросилась в драку. Не то чтобы в пылу борьбы она шибко помяла противника, но лицезреть ожесточенную схватку сбежался весь дом. Бомж не очень-то и отбивался – куда там, с одной рукой? – только ныл, что есть нечего, умолял не обижать, клялся, что больше не будет… Словом, порок потерпел сокрушительное поражение, вор стремглав бежал с поля боя.

Едва остыв от праведного гнева, Марина Васильевна дополнила миски, подождала, пока животные наедятся, и отправилась дальше. И тут же заметила, что вор плетется вслед за ней. Не вплотную, конечно, на почтительном расстоянии, но Марина растеряла уже весь запас отваги, и ей чудилось, что сейчас это чучело однорукое нагонит ее и убьет.

Мимо проехала маршрутка. До остановки, оказалось, всего-то шагов пятьдесят, и Марина Васильевна с высокого старта преодолела это расстояние в мгновение ока, не боясь показаться смешной и нелепой.

Она вошла в салон, двери захлопнулись, “пазик” тронулся с места.

Лицо Марины озарила злорадная улыбка: она увидела через заднее стекло нелепо вытянувшуюся физиономию бомжа.

Впрочем, через три остановки ей все равно пришлось выйти, потому что автобус шел в центр, в южную часть города, а это лишние полчаса на возвращение. К тому же кормления никто не отменял.

Бомж настиг Марину Васильевну, когда она выкладывала кошачью еду на точке номер три. Ворвался в закуток между гаражами, дворняги порскнули кто куда, и Марина поняла, что теперь ей не убежать. Ну как она не додумалась, что этот подонок вычислил все места кормления? Набрав в легкие побольше воздуха, Кулик приготовилась кричать.

– Дай, пожалуйста, хлебушка. – Бомж, похоже, сам не ожидал встретить здесь кормилицу и оттого выглядел более попавшимся, чем Марина

Васильевна.

В пылу драки бич представлялся Марине взрослым, даже пожилым мужчиной, пусть худым, но достаточно сильным и потому вдвойне отвратительным – надо же, справился с десятком кошек и одной собакой! Теперь же, глядя в испуганные глаза вора, ей стало ясно, что парнишке-то в лучшем случае восемнадцать.

– Чего? – глупо переспросила Марина.

– Поесть дай, – совсем оробел однорукий.

В сумке у Марины Васильевны остался паек только на здоровенного кобеля, обитавшего в районе института, которому студенты физмата дали кличку Матан. Справедливо рассудив, что полбуханки ржаного и триста граммов дрянной соевой колбасы для завтракавшего дворняги будет многовато, Кулик разделила порцию Матана пополам. В мгновение ока расправившись с подачкой, бомж сыто рыгнул и посчитал нужным отрекомендоваться:

– Пиворас.

– Что “раз”? – не поняла Марина.

– Зовут меня Пиворас. Литовская фамилия.

Марина Васильевна критически оглядела Пивораса. На литовца не похож: смуглый, чернявый, он больше на цыгана смахивал.

– Если литовская, то ударение на первый слог падать должно, а не на последний.

– Так меня только так и окликают, я привык.

– А имя-то у тебя есть?

– Есть, – согласился Пиворас.

– Ну говори-говори…

– Альбин Петрович.

Час от часу не легче.

– Только ты меня так не зови. – Бомж опасливо огляделся.

– Почему?

– Побьют. Меня много бьют. Поймают за углом, спрашивают: как имя-отчество? Я отвечу, а меня ботинком по яйцам. Руками не бьют, брезгуют… Только ты не брезгала. – Голос Пивораса потеплел.

– Ты где живешь-то, Альбин Петрович? – Марина Васильевна заглянула в сумку, мысленно попросила прощения у Матана и отдала остатки хлеба и колбасы бомжу.

– У меня есть дом, – горячо заговорил Пиворас, – есть-есть! И деньги, и машина тоже есть. Только я не живу там.

– Где? В машине?

– Да нет же, в доме. – Альбин Петрович посмотрел на Марину, как на сумасшедшую.