Выпад против английской компартии. Зиновьев уверял, что английская компартия ничего не выиграла от всеобщей и угольной забастовки[22] что она вышла из борьбы как будто даже ослабевшей. Это неправильно. Неправильно потому, что удельный вес коммунистической партии Англии растет изо дня в день. Это могут отрицать только слепые. Это видно хотя бы из того, что если раньше на нее английская буржуазия не обращала серьезного внимания, то теперь она, наоборот, преследует компартию Англии бешено, и не только она, но и Генсовет,[23] но и лейбористская партия Англии организуют против “своих” коммунистов бешеный поход. Почему до сих пор более или менее терпели английских коммунистов? Потому, что они были слабы, их влияние в массах было слабое. Почему перестали их терпеть, почему стали на них бешено нападать? Потому, что боятся компартии, как силы, потому, что лидеры английской лейбористской партии и Генсовета боятся ее, как своего могильщика. Зиновьев забывает об этом.

Я не отрицаю, что вообще западные секции Коминтерна все еще более или менее слабы. Этого нельзя отрицать. Но где причины? Главные из этих причин:

это, во-первых, отсутствие того глубокого революционного кризиса, который революционизирует массы, поднимает их на ноги и круто поворачивает их в сторону коммунизма;

это, во-вторых, то обстоятельство, что во всех странах Западной Европы преобладающей силой пока что среди рабочих являются социал-демократические партии, более старые, чем компартии, которые появились недавно и от которых нельзя требовать, чтобы они одним ударом разгромили социал-демократические партии.

И разве это не факт, что, несмотря на эти обстоятельства, компартии на Западе растут, что их популярность в рабочих массах подымается, что одни из них уже стали, а другие становятся действительно массовыми партиями пролетариата?

Но есть еще одна причина, которая мешает быстрому росту компартий на Западе. Это раскольничья работа оппозиции, той самой оппозиции, которая здесь сидит, в этом зале. Что требуется для того, чтобы компартии росли быстрым темпом? Железное единство Коминтерна, отсутствие раскола в его секциях. А что делает оппозиция? Она создала вторую партию в Германии, партию Маслова и Рут Фишер. Она старается создать такие же раскольничьи группы в других странах Европы. Она, наша оппозиция, создала вторую партию в Германии с центральным комитетом, центральным органом, парламентской фракцией, она организовала в Коминтерне раскол, зная хорошо, что раскол в данном случае не может не тормозить рост компартий, — и теперь сама же кричит, кивая на Коминтерн, что компартии на Западе растут медленно! Вот уж действительно нахальство, не знающее пределов…

Насчет китайской коммунистической партии. Оппозиционеры кричат, что у нее, у китайской коммунистической партии, собственно — у ее руководства, имеются социал-демократические, меньшевистские ошибки. Это правильно. Упрекают в этом руководство Коминтерна. Вот это уж совершенно неправильно. Наоборот, ошибки руководства китайской коммунистической партии Коминтерн исправлял систематически. Это могут отрицать только слепые. Вы знаете это из печати, из “Правды”, из “Коммунистического Интернационала”,[24] вы знаете это из постановлений Коминтерна. Никогда, ни одной директивы, ни одной резолюции Коминтерна, могущей породить меньшевистский уклон в ЦК китайской коммунистической партии, не назвала и не назовет оппозиция, ибо нет таких директив в природе. Глупо думать, что если меньшевистский уклон зародился где-либо в компартии или ее ЦК, то виноват в этом обязательно Коминтерн.

Каменев спрашивает, — откуда могли взяться меньшевистские ошибки у китайской коммунистической партии, и отвечает, что они могли взяться лишь благодаря неверному руководству Коминтерна. А я спрашиваю: откуда взялись меньшевистские ошибки в германской компартии во время революции 1923 года? Откуда взялось брандлерианство?[25] Кто его поддерживал? Разве это не факт, что меньшевистские ошибки ЦК германской партии поддерживал нынешний лидер оппозиции Троцкий? Почему Каменев не говорил тогда, что появление брандлерианства объясняется неправильным руководством Коминтерна? Каменев и Троцкий забыли уроки революционного движения пролетариата. Они забыли, что при подъеме революции обязательно должны появиться в компартиях правый и левый уклоны, из коих первый не хочет расстаться с прошлым, а второй не хочет считаться с настоящим. Они забыли, что без этих уклонов не бывает революций.

А что было у нас в Октябре 1917 года, разве не было тогда в нашей партии правого и левого уклона? Неужели Каменев и Зиновьев забыли об этом? Помните ли, товарищи, историю меньшевистских ошибок Каменева и Зиновьева в Октябре? Откуда появились тогда эти ошибки? Кто был в этом виноват? Разве можно было винить в этом Ленина или ЦК ленинской партии? Как могла “забыть” об этих и подобных им фактах оппозиция? Как могла она “забыть”, что всегда при подъеме революции появляются внутри партий правый и левый уклоны от марксизма? А в чем состоит при этом задача марксистов, задача ленинцев? В том, чтобы бить и левых и правых уклонистов.

Меня поражает высокомерие Троцкого, который, видите ли, терпеть не может, оказывается, малейших ошибок у компартий на Западе или на Востоке. Он поражен, видите ли, что там, в Китае, где имеется молодая партия, которая насчитывает едва два года существования, что там могли появиться меньшевистские ошибки. А сколько лет блуждал сам Троцкий среди меньшевиков? Об этом он забыл? Ведь он блуждал среди меньшевиков целых 14 лет — с 1903 до 1917 года. Почему он дает себе 14-летний срок для того, чтобы, блуждая по всяким антиленинским “течениям”, приблизиться потом к большевикам, а молодым китайским коммунистам не хочет дать хотя бы 4-летний срок? Почему он так высокомерен к другим, забывая о своих собственных блужданиях? Почему? Где же тут, так сказать, “справедливость”?

Перейдем к вопросу о Китае.

Я не буду распространяться об ошибках оппозиции по вопросу о характере и перспективах китайской революции. Не буду, так как об этом сказано достаточно много и достаточно убедительно, и повторяться здесь не отбит. Не буду я распространяться о том, что китайская революция на нынешней стадии является будто бы революцией за таможенную автономию (Троцкий). Не стоит также распространяться о том, что в Китае не существует будто бы феодальных пережитков, а если они и существуют, то не имеют сколько-нибудь серьезного значения, причем аграрная революция в Китае становится, таким образом, совершенно непонятной (Троцкий и Радек). Об этих и подобных им ошибках оппозиции по китайскому вопросу вы, должно быть, уже знаете из нашей партийной печати.

Перейдем к вопросу об основных исходных пунктах ленинизма при решении вопросов революции в колониальных и зависимых странах.

В чем состоит исходный пункт Коминтерна и коммунистических партий вообще при подходе к вопросам революционного движения в колониальных и зависимых странах?

Он состоит в строгом различении между революцией в странах империалистических, в странах, угнетающих другие народы, и революцией в странах колониальных и зависимых, в странах, терпящих империалистический гнет других государств. Революция в империалистических странах — это одно, там буржуазия является угнетателем других народов, там она контрреволюционна на всех стадиях революции, там момент национальный, как момент освободительной борьбы, отсутствует. Революция в колониальных и зависимых странах — это нечто другое, там гнет империализма других государств является одним из факторов революции, там этот гнет не может не задевать также и национальную буржуазию, там национальная буржуазия на известной стадии и на известный срок может поддержать революционное движение своей страны против империализма, там национальный момент, как момент борьбы за освобождение, является фактором революции.