– Хэдли согласился меня заменить. – Адам положил в рот крохотное печенье. – У него сегодня выходной.

– Но почему нельзя было подождать до вечера? Мы ведь договорились, что ты заедешь за мной после спектакля и мы поужинаем вместе… – Холеное лицо актрисы выражало теперь покорность и смирение. – Я вовсе не хочу, чтобы ты жертвовал работой ради меня.

Адам пожал плечами, думая при этом, как быстро Лорэн меняла свой стиль разговора и как хорошо она умела притворяться.

– А я не говорю, что мы не встретимся вечером. Я просто подумал, что мне лучше поговорить с тобой сейчас, а не после спектакля, когда ты будешь с ног валиться от усталости. Я же знаю, как тяжело тебе дается игра. Роль отнимает у тебя все силы.

– Ты так говоришь, как будто я ровесница Сары Бернар! – с возмущением воскликнула Лорэн. – Я никогда, как ты выражаешься, не валюсь с ног, а уж для тебя у меня в любом случае силы найдутся.

Адам медленно кивнул:

– Извини, я неудачно выразился… Я хотел сказать, что мне нужно поговорить с тобой наедине, а не в ресторане, где будет полно людей.

– Я умираю от любопытства.

Адам вздохнул и поставил свою чашку на блюдце.

– Ну, – начал он нерешительно, – понимаешь, моя мама в письме попросила меня в течение полугода присмотреть за Марией.

С минуту они молчали, потом Лорэн осторожно спросила:

– А кто это – Мария?

– Ну… моя сводная сестра. Я тебе как-то о ней рассказывал. Дочь Патрика Шеридана, мужа моей матери.

Тонкие ноздри точеного носика Лорэн затрепетали, но какое-то время она молчала, стараясь не дать волю эмоциям.

– Ах, сводная сестра, – повторила она с усилием.

– Ну да, а что?

Лорэн поднялась и достала из коробки на столе сигарету. Адам поспешно поднес ей зажигалку.

Глубоко затянувшись, она пытливо смотрела на него:

– Может, я чего-то не понимаю, Адам, но почему ты должен за ней присматривать? Ты, кажется, говорил, что она совсем взрослая?

– Да. Должно быть. Последний раз я ее видел лет пять назад. Тогда ей было двенадцать или тринадцать, точно не помню. Сейчас ей лет восемнадцать. Она недавно окончила школу.

– Но ведь твоя сестра живет со своим отцом и твоей матерью в Ирландии! При чем здесь ты? – Лорэн с большим трудом удавалось не сорваться на крик. – Тебе что, придется ехать в Ирландию?

Сунув руки в карманы, Адам сжимал и разжимал кулаки:

– Нет, Лорэн, ты меня не поняла. Мария будет жить здесь. Она собирается приехать в Лондон, чтобы поступить на курсы секретарей.

– Что?! На курсы секретарей?! – Глаза Лорэн чуть не выскочили из орбит. – Неужели она не может учиться на секретаря в Дублине или еще где-нибудь поближе к дому? Зачем ей приезжать в Лондон?

Адам молча пожал широкими плечами, показывая, что разделяет ее недоумение.

– Но это же глупо! – Лорэн покачала головой, словно удивляясь людскому невежеству. – Сажать тебе на шею девицу подросткового возраста! О чем вообще думает твоя мать? А она – она знает обо мне?

– Моя мать? Конечно. У меня нет от нее секретов. Я даже показывал ей твою фотографию.

– Ах, вот оно что… – протянула Лорэн, гневно сужая глаза. – Теперь мне все ясно. Она засылает сюда твою сестру, чтобы шпионить за нами, чтобы…

– Не говори ерунды, – оборвал ее Адам, – что значит – «шпионить»? Я же не ребенок, мне уже за тридцать.

– Я знаю, милый, но, пока она не вышла замуж во второй раз; ты был ее крошка, зайчик, кролик… Знаю я этих одиноких матерей – для них вся жизнь заключена в их чаде. Хорошо, что сейчас она далеко.

– Ну перестань, Лорэн! Если Мария приезжает, то только потому, что сама так захотела. Я знаю ее характер. Никто не может ею управлять.

– А почему, интересно, она захотела? Что у нее на уме, у этой твоей сводной сестры?

– Откуда мне знать? – Адам вскочил и подошел к окну. – А что я могу сказать? «Извини, мама, не посылай сюда Марию, потому что моя любовница возражает?» И прибереги свои негодующие взгляды для какой-нибудь пьесы. Прости, мне не следовало этого говорить, но, в конце концов, это правда. – Лорэн обиженно молчала. Адам продолжал: – Насколько я помню, Мария всегда была славной девочкой Десятилетние дети выкидывают разные фокусы, когда их отцы приводят в дом мачеху, но Мария очень хорошо приняла мою мать. У Марии сильный характер, но она всегда старалась уважать чувства других людей. Мы с ней неплохо ладили, когда я приезжал в отпуск в Ирландию.

– А где она будет жить? – Лорэн кусала губы, всем своим видом выражая недовольство.

Адам нахмурился:

– Наверное, у меня. У нее в Лондоне больше никого нет.

– В твоем доме? В Кенсингтоне?

– Да. А что? У тебя есть другие предложения?

– Тебе не кажется, что это слегка неприлично? Ведь она уже совсем, взрослая.

– Брось, Лорэн, на дворе двадцатый век. К тому же она моя сестра, а не посторонний человек.

– Все равно, ты холостяк, живешь один…

– А миссис Лейси?

– Экономка? – В вопросе Лорэн прозвучало искреннее презрение. – Можно считать, что ты живешь один.

– Хорошо! Выходи за меня замуж и сама заботься о целомудрии Марии, – немедленно отреагировал Адам. – Я буду только рад.

Лорэн досадливо отмахнулась:

– Нет, спасибо, я не собираюсь жить вместе с тобой в трущобах. Если ты согласишься переехать, я выйду за тебя.

Еще раз пожав плечами, Адам быстро пошел к выходу.

– Стой! Подожди! Ты не можешь вот так уйти. – Лорэн бросилась за ним, схватила за руку и заставила обернуться. Адам посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом. – Извини, Адам, – пожалуйста, извини. Я не хотела обижать тебя, но ведь мы уже тысячу раз с тобой об этом говорили, надо что-то решать наконец…

– Надо, – ледяным тоном подтвердил Адам. – Но я не думаю, что мне нужно переезжать.

– Ты ведь знаешь, что нет никакой необходимости жить в Кенсингтоне. Мэттью Хардинг с ума сойдет от радости, если ты согласишься работать у него. Каждый раз, как он меня видит, он спрашивает о тебе. Мне неудобно перед ним, ведь я пообещала, что ты поговоришь с ним насчет работы.

Адам усмехнулся:

– Я тебе уже объяснял, что этот вид медицины мне не подходит. Я могу реализовать себя только в хирургии.

– Медицина не делится на виды, – возразила Лорэн с отчаянием. – Если ты начнешь работать у Хардинга, ты это поймешь.

– Я предпочитаю свой вид, – устало, но твердо сказал Адам. – Давай больше не будем говорить на эту тему.

– Мне кажется, ты предпочитаешь жертвовать мной ради этой ужасной больницы в Ист-Энде! Твои пациенты для тебя дороже всего на свете. Ты совсем не считаешься с моими чувствами!

– Неправда, – спокойно возразил Адам, – но я не оставлю свою работу даже ради тебя. И потом – я не хочу превратиться в ассистента частного психолога, который вешает лапшу на уши раскормленным, избалованным богатым ипохондрикам. Я хочу, чтобы моя работа приносила реальные результаты.

Лорэн смотрела на него почти с ненавистью.

– Бедняки не могут позволить себе болеть, – зло прошипела она.

– Согласен. Но они все-таки болеют. Мне кажется, что по работе я встречаю ипохондриков не больше и не меньше, чем другие, но зато симулянтов почти нет, не то что у Хардинга.

– Мистер Хардинг мой друг. Мы знакомы много лет.

– Ну и что?

– А то, что он считает себя и твоим другом тоже. Мне он говорил, что хотел бы чаще видеть тебя у себя в гостях.

– Не имею ничего против. Но одно дело – дружба, а другое – работа. Я буду работать только там, где я действительно нужен.

– Ты просто невозможен. – Лорэн тяжело вздохнула. – Нельзя быть таким принципиальным. Почему ты не можешь жить, как все люди? Почему ты не можешь хотя бы один раз уступить? Ты знаешь, как я люблю тебя и как хочу, чтобы мы поженились…

– Да, но только на твоих условиях, не правда ли? – Адам открыл дверь. – Я должен идти. У меня операция, а еще нужно заехать в больницу Святого Михаила.

– Зачем? – не удержалась от вопроса Лорэн.