Джульет тяжело вздохнула. И это говорит шестнадцатилетняя девушка!

— Вы драматизируете ситуацию, Тереза, — сказала она, с облегчением оглянувшись, когда в комнату вошла юная служанка с подносом.

— Ничего я не драматизирую! — рассердилась Тереза. — Эстелла была очень недовольна, когда Фелипе привез меня сюда, поселив в своем доме и тем самым помешав ей осуществить свои планы.

— Надо же! — воскликнула Джульет, не веря своим ушам. — Вы же его племянница!

— Только со стороны жены, — резко ответила Тереза. — Мой отец не был братом Фелипе. Мама раньше была замужем. Мой отец умер десять лет назад. У него было больное сердце.

— Понятно. — Джульет поблагодарила служанку и встала. — Я… я должна это учесть?

Тереза с достоинством кивнула:

— Конечно, теперь я сирота. А в португальских семьях семейные узы достаточно сильны. Фелипе несет за меня ответственность независимо от того, близкое у нас родство или нет.

— Понятно, — снова сказала Джульет. Господи, ну и ситуация!

Чай был слабым, но горячим, а тонкое, как вафли, печенье, — превосходным. Тереза выпила чашку чаю, но ничего не съела, а Джульет съела три печенья. Разговор зашел в тупик, и Джульет спрашивала себя, что творится в головке у девушки. Видимо, она была увлечена интригой, а себя видела некоей невинной очаровательницей, которая просто не может не досадить такой женщине, как Эстелла Винсейро. Она, казалось, воображала… что герцог увлечен ею или просто ей сочувствует. Представляет ли она, что ревность Эстеллы Винсейро, если это действительно ревность, не лишена оснований? Но это же невероятно! Джульет мало знала о герцоге, еще меньше видела, однако могла поклясться, что ему уже далеко за тридцать и он не какой-нибудь впечатлительный юнец. Ну не смешно ли!

Тереза поставила чашку на блюдечко и спросила:

— Мой дядя позволит вам остаться? Джульет заколебалась:

— Я… э… не уверена! А почему, собственно, он не позволит мне остаться? Вам же нужна компания, правда?

— Нет, — горячо возразила Тереза. — Фелипе — единственная компания, которая мне нужна!

— Но кто-то же подумал, что вам нужна компания, — терпеливо объяснила Джульет. — Иначе объявление никогда не появилось бы в газете.

— Эстелла! Это ее рук дело! — горячо произнесла Тереза. — Она хочет нанять мне компаньонку, чтобы Фелипе уделял ей больше времени. Проклятая Эстелла!

— Тереза! — Джульет вздрогнула, услышав этот голос. — Что ты разволновалась?

— О, дядя Фелипе! — Джульет протянула к нему руки и что-то умоляюще сказала ему на родном языке, глядя на него широко раскрытыми невинными глазами, и Джульет стало интересно, что она ему говорит.

Герцог переоделся в кремовый костюм, подчеркивающий его смуглую кожу. Брюки плотно облегали длинные мускулистые ноги, и Джульет была немало удивлена, увидев современный пиджак с длинным разрезом сзади. Она полагала, что Вентерра очень далека от цивилизации, но такой человек, как герцог Фелипе Рикардо де Кастро, вряд ли позволит одевать себя кому-нибудь, кроме Сэвила Роу. Трудно было смотреть на него без восхищения; она живо ощущала его личность, исходящую от него силу, с которой надо считаться. Когда Тереза замолчала, он выпрямился и посмотрел прямо в глаза Джульет.

— Ну, сеньорита, — пробормотал он, вынув портсигар и засунув сигару в рот, — вы, вероятно, поняли, что не все, что печатается в газете, правда? — Тон у него был холодный, но насмешливый.

Джульет выпрямилась, преодолев порыв, — сперва ей захотелось вскочить.

— Вы имеете в виду объявление, сеньор? — спросила ока наконец.

Герцог наклонил голову, зажигая сигару от плоской золотой зажигалки.

— Разумеется. Вас… как это сказать?., ввели в заблуждение. Мне, конечно, очень жаль, но… — Он пожал широкими плечами.

Джульет это переварила и решила, что будет чувствовать себя более уверенно, если встанет. Встав, она нетвердым голосом произнесла:

— Вам… вам очень жаль, сеньор? Вы хотите сказать, что в моих услугах нет необходимости?

— Как вы догадливы, сеньорита Саммерз, — лениво пробормотал он. — Именно это я и имею в виду.

Джульет глубоко вздохнула. Вот вам и влияние Эстеллы Винсейро, грустно подумала она.

— Можно… можно поинтересоваться почему? — с трепетом спросила она.

Герцог нахмурился. Похоже, он не привык, чтобы его приказы обсуждались. Задумчиво посмотрев на Терезу, он сказал:

— Сеньорита, мы могли бы обсудить это в моем кабинете. Я понимаю, вы раздосадованы и взволнованы, но обещаю, что финансовый вопрос я разрешу в вашу пользу. Идемте!

Его тон не допускал возражений, и Джульет подчинилась, хотя ее взбесило, что он вообразил, будто сможет от нее откупиться.

Они прошли по холлу с мраморным полом, по коридору, окна которого выходили в розовый сад, и вошли в комнату, скромно обставленную мебелью из темного дерева и кожи, вдоль стен которой стояли шкафы с книгами в кожаных переплетах. Закрыв дверь, он обогнул письменный стол, стоящий посередине, и знаком велел Джульет сесть в кресло напротив. Она нехотя повиновалась, а он продолжал стоять и смотреть на нее темными, мрачными глазами. Если он и нашел что-то привлекательное в гладком, чуть загорелом лице Джульет, в бездонных глубинах ее глаз, в солнечном блеске ее волос, он этого не показал, будучи поглощенным какими-то мыслями.

— Сегодня, — сказал он, когда напряжение Джульет стало почти заметным, — вам уже слишком поздно возвращаться на Барбадос, а оттуда в Англию. Однако завтра в десять часов вас будет ждать гидросамолет!

При этих словах внутри у Джульет что-то щелкнуло. Она привыкла бороться и сейчас не видела причины складывать оружие. Такого шанса ей больше не представится. Как только отец обнаружит, что она сделала, он никогда не сможет полностью доверять ей. Куда бы она ни пошла, она будет думать, что он направил за ней «хвост», что он следит за каждым ее движением. Было уже слишком поздно возвращаться так, чтобы он не узнал о ее побеге. Розмари через два дня после ее отъезда должна отправить письмо, в котором она объясняла некоторые свои поступки, не раскрывая тем не менее своих координат. Это несколько успокоит — Мэнди и отца и помешает Роберту Линдзи обратиться в полицию.

Но этот человек, этот надменный герцог небрежными извинениями пытался разрушить все, к чему она стремилась. Неужели он не видит, что происходит с Терезой? Неужели он не видит, какие чувства она питает к нему? Или на самом деле он все знает и это тешит его самолюбие?

Джульет была уверена только в том, что Эстелла Винсейро права. Она сцепила пальцы, наклонила голову и внезапно взорвалась:

— Вы знаете, что ваша племянница влюблена в вас?

Герцог ждал ее ответа, лениво просматривая корреспонденцию на столе, но, услышав ее слова, вскинул голову и посмотрел на нее испепеляющим взглядом. Джульет дрогнула и снова взглянула на свои пальцы, спрашивая себя, как она осмелилась такое предположить.

— Сеньорита, ваше замечание чересчур банально! Джульет крепко прикусила губу. Черт возьми, он ее выгоняет, так что ей нечего терять!

— Банально или нет, но это правда, — отрезала она, на мгновение встретившись с ним глазами. — Как вы думаете, почему она возражает против компаньонки? Потому что это ограничивает время, которое она могла бы проводить с вами!

— Довольно! Господи! Никто никогда так со мной не говорил! Откуда вам это известно? Вы здесь меньше двенадцати часов! Неужто за это время вы так хорошо узнали нашу семью?

Герцог нервно обошел стол, и Джульет остро ощутила его мужскую силу и поняла, что ступает по опасной почве, даже если ей суждено утром уехать. Да, герцог Фелипе Рикардо де Кастро всемогущ.

Кто ей поможет, если ему вздумается наказать ее за откровенность? Она содрогнулась и пожалела, что под рукой у нее нет сигареты.

Он наконец вернулся на свое место за столом и снова пристально посмотрел на нее:

— Сеньорита, я просто не могу вам поверить. Боже мой, Терезе всего шестнадцать лет; мне скоро сорок. Такому ребенку никогда бы не могла прийти в голову подобная мысль. Я никогда, никогда не давал ей повода… — Он замолчал и напрягся. — Погодите! Я не намерен перед вами объясняться! Вы уедете завтра, как я сказал!