— Признаюсь, я не знала, что она так страдает. Значит, помимо слабости, у нее еще и головные боли? — спросила Мэри.

— О да, почти каждую неделю, — ответила Констанция.

— Мне очень жаль…

Мэри снова услышала у себя под ухом голос Сиддонса:

— Не желаете ли еще, мисс Фэрфилд?

— Нет, благодарю вас.

Повернувшись, она встретилась с ним глазами. Дворецкий заметно подмигнул ей, и Мэри засмеялась.

— Вы очень любезны, Сиддонс, — добавила она.

— Благодарю вас, мисс, — отвечал он невозмутимо.

— Я желал, бы еще мадеры, — подчеркнуто обратился к дворецкому Хью.

Сиддонс сделал знак одному из лакеев, тот немедленно поспешил к столу и наполнил бокал виконта. Мэри заметила, что ноздри Хью слегка раздулись, когда он бросил холодный взгляд на своего верного слугу. Но Сиддонс, не обращая на это внимания, снова занял место за стулом Мэри.

— Жаль, что тебя с вами не было сегодня, Хью, — Беатриса, отложив вилку, оперлась подбородком на скрещенные пальцы. — Нам было очень весело. Ты знаешь, Кит чуть не убил браконьера!

Хью поперхнулся мадерой и с трудом откашлялся.

— Очевидно, я пропустил много интересного, не поехав с вами, на, Беатриса…

Мэри поняла, что они недооценили проницательности младшей из Лейтонов, а Беатрису уже невозможно было остановить.

— Да, жаль, что ты этого не видел. Но я рада, что Кит не убил Джейкоба Райта, а то кто бы стал кормить его детей? У него их шестеро, и он такой тощий… Похож на пугало, которое кухарка поставила в огороде прошлой весной. Правда, Кит?

Сидевший рядом с ней Кит ласково улыбнулся.

— Да, он очень худой, но сильный.

— А ты не боялся? — спросила Беатриса.

— Да, Кит, — вмешалась Джудит, — расскажи нам! Мы с Мэри видели только на расстоянии, как вы катались по земле. Я думала… впрочем, неважно, что я думала. Просто я была очень рада, что с тобой все хорошо.

— Странно, — Кит с задумчивым выражением вскинул голову. — Я нисколько не боялся. По правде говоря, не помню, когда меня еще что-нибудь так захватывало. Разве что когда мне удавалось успешно взять трудное препятствие верхом на Юпитере…

Мэри, застыв с вилкой в руке, бросила на Кита проницательный взгляд. Он погрузился в воспоминания, и в его глазах мелькнул огонек, которого она последнее время у него не замечала. Украдкой взглянув на сидевшую по другую сторону стола Джудит, Мэри увидела, что та смотрит на нее многозначительно.

Джудит оказалась права: за последние несколько лет Кит, как и его старший брат, очень сильно изменился. Но сейчас она узнавала в нем прежнего Кита.

— Как все-таки хорошо, что Джейкоб Райт остался жив, — вздохнула Беатриса.

Кит нахмурился:

— Да никто и не собирался его убивать! Откуда тебе пришла в голову такая глупость?

— Но я думала, что браконьеров всегда убивают. Во всяком случае, леди Хаклоу и сэр Руперт говорят, что всех браконьеров нужно вздернуть на Тайнберском дереве. А где такое дерево, Хью?

— Беатриса, я не позволяю тебе так разговаривать! — взорвался Хьюго, сам не понимая, что именно его так рассердило. — Молодые леди не говорят «вздернуть!» И вообще, тебя все это не касается.

Однако на Беатрису его слова не произвели ни малейшего впечатления.

— А как ты думаешь, должен был Кит его убить или нет?

— Разумеется, нет!

— Тогда его нужно отдать сэру Руперту?

Мэри не могла отвести глаз от Хьюго. В огромной комнате воцарилось молчание. Даже амуры, казалось, настороженно взирали с потолка на хозяина Хэверседж-Парка в ожидании его ответа.

Нахмурившись, Хьюго тяжело вздохнул.

— Против браконьеров должны быть законы, Беатриса, как и против каждого, кто покушается на собственность или жизнь другого человека.

— Значит, ты считаешь, что Мэри и Кит напрасно его отпустили?

Оглянувшись на Мэри, Хью сказал:

— Они поступили так потому, что у каждого из них доброе сердце. Я не могу их за это осуждать.

— А ты бы отдал его сэру Руперту? — продолжала настаивать Беатриса.

— Не знаю, — сказал Хьюго после долгой паузы.

— Я бы не отдала, — решительно заявила Беатриса. — Кто бы тогда стал кормить его детей? Мэри нам сказала, чтобы мы не говорили сэру Руперту про Джейкоба Райта. Потому что если мы скажем, то о его семье некому будет позаботиться.

Все потупились, избегая смотреть на Мэри, кроме Хьюго, устремившего на нее гневный взгляд.

— Так это Мэри вам велела хранить всю эту историю в тайне?

— Ну, не то чтобы велела, — откровенно призналась Беатриса. — Она не сказала, что это тайна. А потом я все равно бы ничего не сказала сэру Руперту. Он мне не нравится. Он похож на угря.

— На кого? — Это странное сравнение отвлекло внимание Хью от Мэри.

— Да, я однажды видела угря, и у него глаза прямо как у сэра Руперта.

Мэри услышала, как у нее за спиной Сиддонс подавил смех. Чего еще наговорит эта девчонка? Мэри не сомневалась, что все высказывания Беатрисы немедленно станут достоянием прислуги.

— Я полагаю, мы уже достаточно наслушались о браконьерах и сэре Руперте, — сказал Хьюго. — Больше мы их сегодня здесь не обсуждаем.

Кит поспешил переменить тему и спросил брата, насколько успешной оказалась его поездка в Дарби. Тот начал рассказывать, а Беатриса, успокоившись, снова занялась ужином.

Хьюго был благодарен брату за вмешательство: ему становилось все более неловко обсуждать сэра Руперта, Белого Принца, браконьеров и бедняков. Мэри оказалась права в одном — последнее время он был так занят, что не представлял себе даже, что происходит в собственном лесу. Сэр Руперт постоянно говорил ему о разногласиях между фермерами и мелкими торговцами, с одной стороны, и местными стражами порядка, с другом, но Хью пропускал его слова мимо ушей. Теперь же он стал опасаться, что, того и гляди, может начаться мятеж.

Хью не знал, что и думать. В юности он бы без колебаний поддержал Белого Принца. Но он был уже не так молод и наивен: после тяжелых испытания последних трех лет его взгляды существенно изменились. Он знал, что Мэри не одобряет его, и вдруг подумал о странном поведении Сиддонса. Что он хотел сказать своим подчеркнутым вниманием к ней? Хью был склонен подозревать, что все это имело какое-то отношение к истории с браконьером. Но он желал знать наверняка. Поэтому, когда после ужина все поднялись, Хьюго сказал, что задержится.

— Ты же помнишь, Хью, мы собирались зажечь рождественское полено, — захныкала Беатриса. — Пожалуйста, пошли с нами!

— Я скоро приду, — сказал он.

— Может быть, нам тебя подождать? — спросила Джудит, останавливаясь в дверях.

Хью покачал головой:

— Не надо дольше томить Беатрису ожиданием. Она и так не могла спокойно досидеть до конца ужина. Зажигайте без меня. Я сейчас приду.

После их ухода Хьюго принялся потягивать портвейн, наблюдая за тем, как лакеи под внимательным присмотром Сиддонса убирали со стола, и размышляя о своем дворецком.

Сиддонс служил уже третьему лорду Рейнворту. Он был свидетелем шумных застолий, когда в доме собиралось до тридцати гостей, и ему же довелось увидеть, как дом затих, словно могильный склеп, после смерти родителей Хью.

Он видел Хэверседж в расцвете сорок лет назад, когда было пристроено восточное крыло и заложен регулярный парк. Он видел Хэверседж и при отце Хьюго, когда в доме постоянно присутствовала пьяная бесшабашная компания его друзей, когда славное прошлое стало исчезать в тумане паров мадеры, портвейна и бренди. Говорили даже, что пятый виконт с друзьями пили из человеческих черепов, Сиддонс, разумеется, знал, что все это чушь. Но отец Хьюго был достаточно легкомыслен, чтобы дать пищу болтливым языкам досужих сплетников и особенно сплетниц.

Сиддонс видел, как в дом начала закрадываться бедность задолго до того, как она настигла отца Хью. Говорил ли Сиддонс что-нибудь пятому виконту? Наверное, нет. Однако Хьюго подозревал, что он намекал ему на это десятками разнообразных способов — очевидно, слишком тонких, чтобы отец мог их понять. При всей его отваге и обаянии проницательностью пятый виконт не отличался. Он не догадывался, что его так называемые верные друзья обирают его — самым джентльменским образом, разумеется. Карты, скачки, пари… «Бедный отец, — думал Хью с грустью, но не без сочувствия. — Он пьянел после первой же рюмки и очертя голову заключал самые немыслимые пари».