Готовясь к балу, Мэри провела у себя в комнате несколько часов. Она слегка перекусила, отдохнула и даже с наслаждением приняла ванну — обычай, введенный в моду среди высших классов «красавчиком» Брумелом, другом принца-регента.

После ванны горничная Жанетта искусно уложила ее черные локоны в высокую прическу, переплетая их жемчужными нитями. Элегантный шиньон украшало еще и белое страусовое перо.

Среди многочисленных платьев, привезенных Мэри с собой, было одно из вишневого бархата, сшитое для бала у принца-регента в знаменитом Павильоне в Брайтоне. Это было великолепное платье с пышными рукавами и глубоким декольте, которое выглядело бы нескромным, если бы по краям его не обрамлял прозрачный тюль. Талия была высокой, и присобранная сзади юбка как будто струилась, когда она кружилась в вальсе.

Жанетта помогла ей натянуть белые шелковые чулки, надеть красные бархатные туфельки и длинные белые перчатки. Довершало ее туалет бриллиантовое колье.

Горничная даже захлопала в ладоши, когда Мэри встала перед большим зеркалом у себя в спальне.

— Ах, мисс Фэрфилд! — воскликнула она. — Вы будете там самая красивая.

Мэри поблагодарила за комплимент, но настроение у нее вдруг упало: печальная мысль пришла ей в голову. Пусть даже Хью и найдет ее красивой, какое это имеет значение? Если ей не удастся как-то заставить судьбу вмешаться, через неделю он будет женат!

«Но нет, сегодня я не стану думать ни о каких неприятностях, — сказала она себе. — Сегодня Хью еще свободен, и я обязательно хоть разок потанцую с ним!»

Вот только что делать с Гонорией?..

По дороге из бальной залы в холл Мэри занимала одна только мысль — как бы устроить так, чтобы Хью все-таки потанцевал с ней.

Когда она вышла в холл, там ожидала встречи с хозяевами только горсточка гостей. Мэри остановилась в стороне, глядя на выстроившуюся у входа семью.

Первым гостей встречал Бертон, освобождая их от шляп, плащей, накидок и другой теплой одежды. Затем их приветствовал Хью, а за ним, по старшинству, Джудит, Констанция, Кит и наконец Беатриса — Амабел так и не оправилась от своей головной боли. Младшая Лейтон сияла от гордости, что ей позволили присоединиться к старшим. Мэри подумала, что, вообще говоря, ей бы следовало оставаться весь вечер в детской, но Беатриса была так прелестна в белом атласном платье, отделанном кружевом, и бархатных туфельках! В волосах у нее красовался зеленый бант, и, стоя с достоинством рядом с братом, она очень мило приседала в реверансе перед каждым гостем.

Мэри доставляло огромное удовольствие видеть их всех вместе такими счастливыми. На их лицах сияли улыбки, темно-русые волосы отливали золотистым блеском. Только отсутствие Амабел нарушало общую гармонию семейного портрета.

Джудит и Констанция, для которых бал, собственно, и был устроен, просто излучали радость и веселье. Эти юные леди были одеты по-разному — в соответствии со вкусом и темпераментом каждой. На Джудит был ослепительный туалет, состоявший из белого расшитого бисером шелкового платья на зеленом чехле. Эффект показался Мэри просто поразительным. Констанция, вся в белом тюле, вышитом зелеными листьями, на атласном белом чехле, казалось, выступала из платья, как из легкой дымки. Ее волосы, собранные высоко на голове, рассыпались оттуда золотистым каскадом. Джудит была причесана гладко, только несколько локонов обрамляли ее лицо. Никогда еще близнецы не казались такими разными.

Взглянув на Кита, Мэри тяжело вздохнула. Ей так и не удалось поговорить с ним о его подозрительном поведении прошлой ночью. Она хотела сделать это утром, но, когда попыталась найти его, Сиддонс сказал ей, что Кит уехал верхом.

«Не отправился ли он куда-нибудь, где ему вовсе не следует быть?» — с тревогой подумала Мэри.

Потом она занялась последними предпраздничными хлопотами и, к стыду своему, совсем забыла о Ките. А сейчас, конечно, было уже поздно выяснять причину его странного появления ночью в дверях гостиной. Мэри решила, что непременно поговорит с ним попозже, а пока…

Взгляд ее обратился к Хью, который в этот момент пожимал руку последнего прибывшего гостя. Старший Лейтон, как всегда, выглядел просто изумительно. На нем был черный фрак, великолепно сидевший на его широких плечах, черный жилет, короткие черные панталоны, черные шелковые чулки и черные бальные башмаки. Зато манишка, манжеты и шейный платок сияли белизной, которую подчеркивала булавка с изумрудом.

Хью казался очень оживленным. Вот он сказал гостю что-то смешное, оба расхохотались, а у Мэри перевернулось сердце.

Без сомнения, Хью был самым красивым из всех ее знакомых мужчин. Ей в нем нравилось все, и она не могла поверить, что сможет когда-нибудь стать равнодушной к нему…

Но сейчас она не будет об этом думать. Она будет просто наслаждаться этим балом, а будущее пусть само о себе позаботится!

Когда последний гость прошел в комнаты, Хью повернулся к ней так уверенно, словно знал, что она ждала его все это время. Ни секунды не колеблясь, он подошел к ней и мгновение просто стоял молча, улыбаясь и глядя на нее. Мэри улыбнулась ему в ответ, упиваясь нежностью, которую она читала в его глазах. Ей хотелось так много сказать ему, но она не могла. Глаза ее вдруг наполнились слезами.

— Что такое? — спросил Хью. — Слезы на рождественском балу?

— Извини, — прошептала она, когда он смахнул слезу с ее щеки кончиком пальца в перчатке. — Не знаю, почему я плачу. Наверное, потому… — Она не стала продолжать, боясь, что у нее с языка сорвутся неосторожные слова.

— Почему? — настаивал он.

— Хью, мне так недоставало тебя все эти годы! — прошептала Мэри.

Ну вот! Вот она и сказала эти слова, которые не должна была говорить…

Выражение его лица изменилось, как будто эти слова вызвали у него какие-то новые мысли и чувства. Взгляд стал напряженным. Приблизившись к ней, Хью коснулся ее руки.

— Мэри… — начал он.

Но продолжить ему не удалось.

— Вот ты где, Хью! — воскликнула Джудит с лестничной площадки. — Иди скорей сюда, тебя ищет Гонория. Гости не могут понять, почему хозяин дома не танцует.

Мэри инстинктивно отступила, увидев, что Гонория тоже вышла на лестницу. Хью направился к своей невесте, оставив Мэри в холодной тени холла.

Гонория была в очень скромном голубом бархатном платье с единственным украшением — белым кружевом у шеи. Мэри удивило, что она ничуть не разрумянилась. «Неужели ее не радует даже такой роскошный праздник?» — с досадой подумала она.

— Боюсь, нам придется танцевать, — сказала Гонория, обращаясь к жениху. — Джудит настаивает, и, наверное, она права, Рейнворт. Все этого ожидают.

— Конечно, дорогая, — покорно ответил он, подавая ей руку.

Не взглянув на Мэри, Хью повел невесту в залу, а рядом с ней мгновенно оказались Констанция и Джудит.

— Прости, Мэри! — воскликнула Джудит. — Но это было необходимо. Мы не сможем от нее избавиться, пока она хоть раз не потанцует с Хью.

— А потом он твой на всю ночь! — шепнула ей на ухо Констанция.

Мэри удивленно переводила глаза с одной подруги на другую.

— Что вы затеваете? — прошептала она.

— Скоро поймешь, — Джудит взяла ее под руку и потащила за собой.

— Чем меньше ты будешь знать, тем лучше! — добавила таинственно Констанция.

Они наверняка замышляли какую-то проделку, и ей бы следовало их остановить. Но сегодня рождественский бал, и Мэри не хотелось быть серьезной, ответственной и… нудной.

В это время мимо проходил лакей с подносом, уставленным стаканами с уосселем — сладким пивом с яблоками и мускатным орехом. Вместе с Мэри близнецы бросились к нему, едва не сбив беднягу с ног.

Все таинственные намеки были забыты. Единственное, о чем Мэри могла думать, — удастся ли ей потанцевать с Хью.

Часом позже Джудит и Констанция сидели на софе в библиотеке по обе стороны от Гонории. Джудит прижимала ей ко лбу смоченный лавандовой водой платок, а Констанция говорила: