Бабетта заглянула в бумажку и покачала головой:

— Тут написано, что в Эре всего один полицейский.

— Замечательно. Ляжем одетыми, даже в обуви, на мою маленькую кровать, вместе.

Бабетта закусила нижнюю губу:

— Мы действительно в опасности?

— Нет. Не знаю. Собственно говоря, я не верю. Но по своей работе знаю, что больше всего рискуют те, кто чувствует себя уверенно.

Ильдирим тряхнула гривой. Безумие это или нет?

— Постой, я вот что еще попробую: позвоню в администрацию, ведь там должен кто-нибудь сидеть…

Датская речь, запись на пленке. Не требовалось особой сообразительности, чтобы понять, что там никого нет.

Итак, нужен план. Спать — это план?

Тойер играл все хуже.

— Допустим, он там… — без всякой связи проговорил он. — Допустим, произойдет страшное, тогда он снова смоется, прежде чем их найдут… Он как мышеловка, этот остров…

Хафнер швырнул карты на стол:

— Давайте позвоним в нашу контору. Пусть развернут в Дании крупномасштабную операцию, пошлют вертолет на остров…

— Мы ничего еще не знаем! — закричал Тойер. — Возможно, звонил кто-нибудь из журналистов… Я не знаю, что делать! Проклятье!

Хафнер извлек свой мобильный, словно пистолет, набрал хорошо известный всем номер — причем без ошибки! — и заявил без всякого приветствия:

— Звонит комиссар Хафнер. Слушай, ты, ночной гусь. Нам требуется связь с полицией Эре, это такой датский остров, темнота деревенская… А то я не знаю… Да, осел, я не шучу! Живо! Чтоб через десять секунд нас соединили, иначе я тебе жопу на уши натяну!

Через пять минут они получили номер, а также информацию о том, что жалоба на коллегу Хафнера пойдет на следующей неделе в министерство.

— Министр мне врежет по ушам, но только в том случае, если я окажусь рядом…

Через пятьдесят минут, после бесчисленных попыток, они, несмотря на скудный школьный английский, поняли, что полицейский пьян и дрыхнет без задних ног, а его жена не желает общаться с немцами.

— Ну вот, скоро четыре часа утра. Первый паром идет в семь, он наверняка планирует отбыть на нем, чтобы поскорей вернуться назад, не вызвав подозрений. Пока что ничего не случилось. Возможно, он отказался от затеи… — Могучий сыщик улыбнулся с тяжелым сердцем. Его комиссары сидели мрачные.

В лицо ему ударяли холодные порывы ветра. Его редко тянуло в море, он любил горы и ущелья. Однажды он был в санатории на Северном море, тоже зимой. Море ревело, бушевало, словно ненасытный дикий зверь. Тут все иначе — Балтика тихо плескалась у ног, лишь изредка набегала большая волна. Но и этот шум говорил о чем-то большом. Словно в темнице спал чутким сном могучий зверь.

Он уже сориентировался, теперь оставалось лишь отыскать нужное бунгало.

Ильдирим почувствовала на своем плече руку.

Она вздрогнула, раскрыла рот в беззвучном крике и обернулась. Трясла ее Бабетта.

— Я слышала чьи-то шаги, — шепнула она. — Потом все снова стихло.

— Сколько времени?

— Четыре утра.

Сквозь рифленое дверное стекло он не мог ничего разглядеть, но справа было маленькое окно, и за ним ему почудилось движение. Он обошел оба ряда домиков — лишь тут занавески задернуты, а коврик не прислонен к двери. Значит, это они, единственные постояльцы. Он представлял себе все сложней.

Ильдирим потащила девочку в темную гостиную. Дрожащей рукой набрала номер Тойера:

— По-моему, в самом деле кто-то…

Он машинально нажал на кнопку громкой связи. Усталые глаза его ребят расширились с удивительной синхронностью.

— Вы где?

— В гостиной…

— Нет, ты должна точно описать всю обстановку… Я должен все себе представить!

Ильдирим постаралась это сделать — все больше злясь на Тойера, который находил все новые, безобидные объяснения, даже предположил, что в Дании есть ночные сторожа, — но тем не менее хотел знать все до мельчайших деталей.

Они не спали, он слышал голоса.

Зашуршал гравий, он резко обернулся. Это была кошка.

Ветер усилился, раскачивал голые ветви на невысоких деревьях, обрамлявших дорожку. Освещенные немногочисленными фонарями деревья тянули к небу свои узловатые руки.

— Где вы находитесь в этом ряду бунгало?

— Совсем с краю, слева от нас еще один домик, и все.

— Можно обойти вокруг него, или там мешает стена либо что-то еще?

— Нет, можно обойти… Я боюсь… Иоганнес…

— Нет, нет, ничего не будет. Ты только точно выполняй все мои команды и рассказывай мне обо всем…

Ледяной ветер бил ему в лицо, он не мерз, его взгляд устремился на дверь, он ударил в нее, один раз, второй, третий, как море бьется о скалы.

— Он хочет высадить дверь…

— Как обставлена комната?

— Что мне делать? — закричала она.

— Как обставлена комната, черт побери! — Тойер говорил не тише.

— Ну, кухонный блок, стол, софа, высокая кровать-чердак…

— Ключ у тебя?

— Да, но почему…

— Никогда не знаешь, как там обернется. Зажги свет, на мгновение. Он должен знать, что вы не спите. Это его ослепит.

Она нажала на выключатель:

— Да.

— Выключи.

— Да.

Бабетта вцепилась в руку Ильдирим. Снова тупые удары в дверь.

— Может, это ветер? — Ильдирим чуть не засмеялась. — Если это всего лишь ветер… А может, мне просто подойти к двери и наорать на него?

— Нет, вероятно, он вооружен. Нельзя и баррикадировать дверь… тебе понадобятся оба выхода. Он еще трясет дверь?

— Нет, перестал.

— Думаю, он решил обойти бунгало, ступайте теперь в коридор…

Он взглянул вправо. Через кусты он проберется к задней стене домика и там ударит по огромному окну…

Ильдирим потащила за собой Бабетту, опрокинула стул.

…но он все еще выжидал, что-то происходило внутри. Они хотят выйти наружу?

— Упал стул…

— Он не слышал, — сказал Тойер, ведь он обходит бунгало кругом. Будем надеяться…

Тойер взглянул на своих ребят, на всех сразу; его комната больше не принадлежала ему, он словно затерялся в кулисах.

Он бросился изо всех сил на дверь. Ильдирим, навалившаяся на нее спиной, вскрикнула: замок не выдержал. Неужели в образовавшуюся щель просунулась рука? Визжащая, но полная решимости Бабетта уперлась в филенку ладонями справа и слева от дрожащих бедер Ильдирим, выталкивая непрошеного гостя. Шла безмолвная, упорная борьба за жизнь, мобильный телефон упал на пол.

У Тойера едва не остановилось сердце, он увидел лицо Бабетты, белое как мел, полуоткрытый рот…

Внезапно давление прекратилось.

— Он чуть не вошел, косяк треснул!

Тойер услышал в ее голосе смертельный страх и, как ни парадоксально, успокоился.

— Он сообразил, что вы всего лишь вдвоем. Ему был нужен я.

— Теперь я слышу, как шаги удаляются, он обходит вокруг домика…

— Переждите пару секунд, пока он не подойдет к двери террасы, а потом бегите.

— Да, так мы и сделаем, раз, два, три, четыре, пять…

— Бегите!

Тойер услышал, как они побежали: она отняла телефон от уха. Все плыло у него перед глазами. Хафнер в отчаянии стоял у окна и глядел на уличные огни, Лейдиг свернулся на софе, будто эмбрион, Штерн стоял на коленях, глядел в пол и тер руки, словно хотел добыть огонь с помощью невидимой палочки.

Сначала Ильдирим решила, что у нее в ухе появился шум новой тональности, но это бился о мачты такелаж на пришвартованных лодках.

— Теперь мы внизу, возле гавани…

Где же люди, которым принадлежат лодки? Где вообще тут люди?