Глава 15 ОСТИН

Я никогда раньше не присутствовала на операции, тот раз не считается, когда в шестом классе нас заставили смотреть операцию на колене. Я чуть сознание не потеряла.

Мне было всего двенадцать! А теперь я взрослая.

Я могу вынести зрелище, как кого-то режут.

Дрожа, я допила остаток фруктового смузи и пошла к лифтам. Все же не стоило надевать такие высокие каблуки, ноги уже начали гореть там, где натирали туфли. Я знала, что получу мозоли, но хотелось быть выше. Терпеть не могла, что Тэтч такой большой и всегда заставлял чувствовать себя рядом с ним маленькой, защищенной. И это я еще высокая девушка, длинноногая.

Поэтому каблуки были моим оружием. А рядом с ним оружие необходимо.

Потому что защита моего сердца падала каждый раз, стоило Тэтчу мне улыбнуться. Уф.

Почему я так тяжело понимаю намеки? Он не хочет меня.

Но судя по прерванному мной занятию, у его тела проблемы с памятью. Было похоже, что он близок к прелюбодеянию с комнатным растением. Но и я не настолько наивна, чтобы думать, что он фантазировал обо мне.

С моей удачей он наверняка представлял искусственные губы Нэнси. Или сиськи другой девушки.

Уф, в этом тупом офисном здании куда ни глянь — везде все идеально.

Я думала, что переборола неуверенность в своей внешности, вызванную моим бывшим еще в школе. До тех пор, пока не начала встречаться с пластическим хирургом и не увидела часть того, чем он занимался каждый день. Пока я встречалась с Тэтчем, то не мучила себя размышлениями о собственных недостатках или просто отбрасывала опасные мысли. А теперь? Теперь я ни о чем больше не могла думать.

Может, я субъективна, но почему не пойти в экстренную медицину? Зачем поощрять людей вкладывать тысячи долларов на исправление недостатков? Достигать идеала за счет собственного здоровья.

— Остин, — Миа подмигнула мне, — доктор Холлоуэй ждет в кабинете.

— Спасибо, — щеки обожгло жаром.

У этой ассистентки был понимающий взгляд.

Каблуки возмущенно скрипнули, когда я подошла к кабинету Тэтча. Дверь оказалась открыта. Он собрал свои светлые волосы в самый сексуальный небрежный мужской хвост, какой я когда-либо видела.

Невозможно физически не реагировать на такую красоту. Я глубоко вдохнула и прижала ладонь к груди, подождав, пока сердце вернется к нормальному ритму.

Тэтч в джинсах. Горячо. Тэтч обнаженный. Горячо.

Тэтч в халате?

Святые Черепашки Ниндзя. Это не честно. Голубые халаты не могут выглядеть сексуально.

И они определенно не должны так идеально сидеть по фигуре, каким-то образом делая бицепсы больше, а лицо более точеным.

Он поднял взгляд и улыбнулся.

— Эй, готова к своей первой операции?

Тело ликовало, пока мозг приказывал всем женским частям, на хрен, угомониться. Эта улыбка не для нас.

Ни единого шанса. Профессионализм. Будь профессионалом. Сдать экзамен.

Это все, что имеет значение.

— Так точно! — воскликнула я в стиле черлидерш. О боже. Я такая тормознутая, когда дело касается этого парня. — Мне нужно переодеться? — я дотронулась до блузки.

Он кивнул и обошел стол, указав на стул.

— Это должно подойти. Я подожду снаружи.

Почему-то меня это расстроило.

Факт, что он собирался подождать за дверью и не смотреть на мой стриптиз. Я безмолвно застонала. Мы не встречаемся! Чего я ожидала?!

Кроме того! Он же на работе, в конце концов!

Я принялась быстро раздеваться и возблагодарила Бога, заметив пару кед «Найк» моего размера. Они выглядели новыми, так что я не была уверена, попросил ли он кого-нибудь принести их мне, чтобы я не разгуливала в халате на каблуках, или у него просто валялась женская обувь девятого размера.

Ладно, такие мысли нагоняют депрессию.

Я собрала волосы в низкий хвост и открыла дверь возвестить, что готова.

Тэтч медленно обвел меня взглядом с ног до головы и остановился на волосах.

— Мы похожи.

— Мужские хвосты побеждают? — поддразнила я.

Его губы дрогнули.

— Думаю, мне лучше его распустить.

Чертовски прав. Ублюдок.

— Признайся уже, что они наращённые.

— Ха. — Я едва смогла вынести его ослепительную улыбку, от которой чуть не врезалась в его мощное тело и не заработала сердечный приступ. — Пойдем.

Он шел быстро, а я старалась поспеть за ним к лифту. Мы поднялись на этаж выше.

Сердце так бешено билось в груди, что казалось, я сейчас отключусь. Почему я нервничаю? Не мне же вести операцию!

— Сюда, — Тэтч шествовал по коридорам как король. Люди смотрели и перешептывались, а он словно не замечал, как сногсшибательно сексуален в роли главного.

Он остановился, набрал пароль, стеклянная дверь с шорохом отъехала в сторону.

— Ничего и никого не трогай, но если хочется полнее проникнуться происходящим, вымой руки, — сказал он, намыливаясь до самых локтей, снова и снова.

— Думаю, ты уже чистый, — заметила я минуты через две.

Он со смехом принялся смывать пену, когда зашла Нэнси с маской на лице.

— Готовы?

— Конечно, — его ответ прозвучал легко и беззаботно. А я продолжала сходить с ума от страха.

Она раскрыла его перчатки, помогла нарядиться в операционный костюм или как там они называют эту штуку, которую надевают поверх больничной одежды.

Я словно вживую смотрела «Ночную смену».

Только это не экстренная операция. Необязательная — она не была жизненно необходимой.

Но все же, ему приходилось принимать такие меры предосторожности.

Я почувствовала всплеск адреналина, когда ко мне подошла Нэнси, надела на нос и рот маску, протянула шапочку и, похлопав по спине, направила в нужную сторону.

Первое, что я отметила, это очень яркий свет в операционной. А второе?

В ней находилось около четырех человек.

Не включая пациентку, смотревшую на Тэтча с полным обожанием.

Я встала на выбранном мною месте у самой стены, ощущая укол ревности.

— Как себя чувствуешь? — спросил Тэтч спокойным, но властным голосом.

— Ох, я просто готова, — ответила она со слезами на глазах. — Очень готова для этого.

И уже давно.

Я удержалась, чтобы не фыркнуть.

Чего она так распереживалась из-за этих имплантатов?

Парень, предполагаю, анестезиолог, что-то ввел ей в вену, а Тэтч спросил, какие у нее планы на выходные, словно не снимал с нее простынь и не был готов сделать разрез.

Ее тело было расчерчено маркером, а часть кожи была ярко-оранжевого цвета.

— О, я собиралась посмотреть «Нетфликс» и... — голос стал неразборчивым, а глаза закрылись.

— Остин, — Тэтч громко произнес мое имя. — Можешь подойти ближе. Она под наркозом, а я, как ты знаешь, не кусаюсь.

Ха, ложь, он кусался. И часто.

Обычно за шею.

И иногда с внутренней стороны бедра. Я вздрогнула.

А затем сделала шаг вперед, и еще один, пока не подошла достаточно близко, чтобы увидеть ее грудь. Точнее то, что должно быть грудью.

Я увидела шрамы. И плоскую грудную клетку.

Я ахнула, комната вокруг меня застыла. Прежде чем я поняла, что происходит, по щеке скатилась слеза, а за ней другая.

Какой же сучкой я была. И никем другим.

Потому что, пока я важно осуждала всех и вся, кто приходил к Тэтчу исправлять недостатки, мне и в голову не приходило, что он вставлял имплантаты тем, кто пережил рак груди.

— Скальпель. — Тэтч наклонился и сделал надрез в области подмышки. Разрез казался немного маловат, чтобы просунуть в него имплантат. Появилось много крови, а потом Тэтч засунул туда силикон, и я чуть не потеряла сознание.

Грудь увеличилась, и, несмотря на кровь и эту специфическую расцветку, я уже могла сказать, что выглядит потрясающе.

Тэтч пошевелил имплантат, снова наклонился, измеряя, рассматривая и выжидая. Все молчали.

Он повторил тот же процесс с правой грудью, а когда Доктор Перфекционист закончил, то зашил разрезы грубыми черными нитками, которые, как я предположила, со временем рассосутся.

Я многое предполагала.

Но боялась задавать вопросы.

Потому что все происходившее до странного казалось священным.

Словно он только что не просто сделал ей грудь, а вернул обратно женское начало.

Второй раз на глаза навернулись слезы, пока Нэнси с другой медсестрой выкатывали каталку из операционной.

Тэтч обернулся и нахмурился.

— Остин? Тебе плохо? Что случилось? — он снял фартук, а затем перчатки и маску. — Остин?

Я покачала головой.

— Мне нужно идти.

— Но...

— Увидимся позже. Просто... — я не закончила.

Мне необходимо убраться отсюда.

И где-то отыскать чувство ненависти к этому человеку.

Оно явно было не в операционной, где он дарил женщинам нечто ценное.

И вряд ли появится, пока я наблюдаю, как волшебные руки Тэтча проводят операцию. Он мог делать это с закрытыми глазами.

— Остин, — его голос парализовал меня. Я застыла, но не обернулась.

— Ты должна научить меня ездить на велосипеде, помнишь? Мне ехать с твоим папой и моим партнером утром в пятницу.

— Скажи им, что заболел.

— Остин.

— Хорошо, — рявкнула я, — у меня дома, в семь.

И выбежала вон, словно неудачница, прочь от того, кто все еще владел моим сердцем и отказывался вернуть его мне.

Прочь от единственного мужчины, которого я хотела.