— СЮРПРИЗ! — Комната наполнилась смехом и улыбками, пугавшими меня до чертиков и заставлявшими зайти внутрь в моем обтягивающем костюме Лэнса Армстронга. Только я был в пару раз больше этого парня, а потому больше походил на сосиску, засунутую в маленькие булочки для хот-дога.

Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не выругаться. Дело усугубляли взгляды, направленные мне между ног, которые я поймал от двух медсестер — обе не раз уже давали понять, что не против переспать.

— Ну, похоже, кое-кто не нуждается в увеличении пениса, — со смехом раздался знакомый голос.

И тогда толпа расступилась.

— Остин, — Я произнес ее имя ядовито, без капли желания. Отказывался показывать слабость, когда дело касалось девушки с бледной кожей и темно-каштановыми волосами с золотистым отливом.

Девушки, которой разбил сердце. Девушки, которую до сих пор хотел.

Которая обладала стальными яйцами, чтобы попытаться превратить меня в того человека, которым я никогда не смогу быть.

Девушка, которая ушла.

Она была пугающе прекрасной в дорогой одежде и выглядела невинной, хотя таковой не являлась.

Но и я тоже таким не был.

Остин стояла с тортом в руках.

— Мы подумали, что было бы забавно устроить тебе сюрприз в такой особенный день.

Какого черта?

— Мой особенный день, — повторил я растерянно. Почему она в моем офисном здании?

— Город Сиэтл выражает тебе благодарность за исключительный вклад в пластическую хирургию. — Она улыбнулась, размахивая перед моим носом почетной грамотой. — Я приехала собственноручно доставить это. — Она подмигнула. — Папа тоже хотел, но, ты же знаешь, он очень занят.

Хотя девушка улыбалась, ее глаза были пустыми. Я знал эту улыбку. Но никогда не предполагал, что она будет адресована мне. Но я ли стал причиной? Или это отсвет грусти, что отец снова слишком занят для нее, но никогда для общественности? Подождите. Это не имеет значения. Какого черта не он вручил мне награду, а его дочь, девушка, о которой я не мог перестать думать?

— Итак, от лица главы Сиэтла, вручаю тебе... — Черт, повключались телефоны, фотографируя меня с грамотой. В спандексе. — Награду «Лучшего врача 2016 года». Поздравляю тебя и твоих сотрудников! И как круто, что в газету попадет фото, на котором ты в костюме для больших гонок! — громко произнесла она под вспышками камер.

Я отошел от нее, пока сотрудники начали обсуждать награду и как круто получить ее в таком молодом возрасте, только закончив ординатуру. Как бы сильно я ни был возбужден награждением, я знал, что это так же поставит меня под прицел.

Что означало больше стресса.

— Больших гонок? — Очевидно, все, на что я был способен, это повторить ее слова. — Каких больших гонок?

Остин указала на мою футболку.

— Классические гонки от Сиэтла до Портленда, разумеется. По крайней мере, именно это написано на твоем рукаве вот тут. — Ее пальчик скользнул по футболке и коснулся кожи, прежде чем исчезнуть. Девушка улыбнулась. — Уверена, тебе не терпится забраться на велосипед. — Она растянула слово «велосипед», тогда как у меня начал стекать холодный пот по шее и дальше, под синтетические шорты, что означало в скорости мою смерть в этом же одеянии, ибо от влаги они стали еще более обтягивающими, и чтобы их снять мне, вероятно, придется отрубить ноги.

Я посмотрел на девушку, надеясь, что мой взгляд заставит ее заткнуться по поводу моей одежды или комментариев о «велосипеде».

— Классику ты тоже делаешь? — Трой, один из врачей, с которыми я работаю, вошел в зал и усмехнулся. — Эй, мы можем вместе тренироваться!

Дерьмо.

— Я, ох... — Тут, и правда, жарко?

Пытаясь придумать оправдание, я одернул тугую футболку, издавшую раздражающий звук, и снова скользнула вверх по груди.

— О, какая прекрасная идея! Мой папа тоже собирался покататься.

— Быть может, вы, ребята, могли бы провести пару тренировок вместе, — Остин мне подмигнула. — Иногда эти гонки могут быть опасными. Я даже слышала, как велосипедистов сбивали машины.

Трой расхохотался.

Я почувствовал, как бледнею, когда от картинки расчлененки страх сковал своими удушающими щупальцами горло.

— Это редко случается. — Произнес он, успокаивающе похлопав по спине. — Если бы я знал, что ты катаешься на велосипеде, мы бы могли вместе ездить на этой неделе. Эх, в следующий раз, хорошо?

— Ага, — прохрипел я, посылая ему фальшивую улыбку. — Звучит заманчиво.

Смерть? Быть сбитым машиной? Запишите меня.

Он оставил нас с Остин.

Ее брови изогнулись, губ коснулась насмешливая улыбка.

— Эй, Тэтч, думаешь, они позволят тебе забыть про тренировки?

Она продолжала смотреть и улыбаться. А потом меня осенило. То странное чувство.

Признание Лукаса. Твою ж мать!

Лукас ей рассказал!

Она издала смешок.

— Не переживай, Тэтч, просто надень шлем!

— Знаешь, что? — я схватил ее за локоть и утащил с праздника.

В коридоре была тишина, за исключением цоканья ее высоких каблуков по полу.

Когда мы оказались в безопасности моего кабинета, я захлопнул дверь и уставился на нее.

— Какого черта ты творишь?

Она вздернула подбородок.

Боже, мне всегда нравилось, какой красивой она становилась, когда злилась.

— И как, черт побери, ты узнала про… — я прокашлялся и отвел глаза. — Это?

— Это, — повторила она, двигаясь ко мне. Черт, сейчас меня бесило, что она такая высокая, было трудно противостоять ей. — Ты имеешь в виду тот факт, что не умеешь кататься на велосипеде?

— Гребаный ад. — Я потянул себя за волосы, моя одна и единственная нервная привычка. — Что еще тебе рассказал Лукас?

— Ква, ква.

Я наткнулся спиной на стол.

— Ах ты, сучка!

— Но я не настоящая лягушка. Не стоит так выпрыгивать из штанов от злости, ну или в твоем случае из очень-очень тесного спандекса. — Она поморщила нос. — Эти шорты не дают никаких поблажек маленькому парню внизу, да? Может, мне стоило взять размер побольше? Но, знаешь, там были только очень большие размеры.

— Погоди, что? — Я проигнорировал оскорбление и поймал ее взгляд, сердце колотилось в груди, пока в крови пульсировала злость. — Ты? Это ты сделала? Ты меня подставила!

— Ха, интересно, почему я так поступила. — Она потеребила подбородок. — И нет, это не было планом увидеть тебя. Поверь, если бы я могла всегда избегать тебя, то так бы и сделала, но учитывая, что наши лучшие друзья души друг в друге не чают, мы связаны. — Ее улыбка была жесткой, черты исказились от боли. — К тому же, ты знаешь, как папа временами заставляет меня делать подобные штуки для прессы. Плюс он был очень занят ранее, так что... — Она выпрямилась, но я не упустил, как лицо исказилось от эмоций. — Возможность презентовать награду выпала мне.

Ага, спорим, он был занят.

— Как и возможность лично порезать шины на моей машине? — возразил я.

Ее губы сжались.

— Это не смешно.

— Смешно.

— Ты хоть представляешь, как это дорого? Буксировка? Новая резина? — взревел я.

Ее защита рухнула, она втянула воздух и опустила глаза. Я понял, что попал в цель. Остин знала, что я оплачивал кредит за учебу, пока она продолжала жить дома с богатым папочкой, державшим в руках весь город.

Виноватая совесть напомнила, что несмотря на то, что у девушки все есть, дома она была одинока и игнорируема. Я отбросил раздражавшие эмоции и свесил голову.

Кроме того, она о стольком не знала. Я слишком устал, чтобы спорить.

Был слишком изможден, чтобы пытаться разобраться в бардаке, который сам же для нас устроил. Мы оказались в том странном положении, когда спали вместе, потом расстались, но обладали общими друзьями, из-за которых было невозможно друг друга избегать.

— Я ничем не заслужил подобного. — Я махнул руками. — Сумасшествие, даже для тебя.

Красивая головка Остин дернулась.

— Ты оскорбил меня. Опозорил. Унизил. Целовал другую женщину, а потом бросил меня. После того как изменил! — Она так громко крикнула слово «изменил», что, уверен, ее бы и в космосе услышали.

Я отказывался чувствовать вину. Так было лучше. Я лгал себе, но этой лжи собирался придерживаться.

— Черт побери, что ты хочешь, Остин?

— Отомстить, — она улыбнулась. — Но, думаю, будет честно, если сначала я тебя предупрежу... Дам больше шансов на бой. — Она привстала на цыпочки и обняла меня за шею. — А я всегда честная.

Я пригвоздил руки к бокам, хотя все, чего мне хотелось — это прижаться ртом к сладкому местечку на ее шее и обхватить ладонями талию.

Она была как наркотик.

Который чуть не уничтожил нас обоих.

И который сбил меня с пути, которому я поклялся придерживаться многие годы.

— Месть, м-м-м? — Прошептал я, почти касаясь ее мягких губ и стараясь вести себя спокойно, пока мозг работал со скоростью миллион миль в минуту. — Звучит грязно, а если я правильно помню, ты вся такая ванильная.

Ее глаза округлились от обиды.

— Простая, — продолжал я, ненавидя себя еще больше. — Молодая. — Она отпрянула.— Неопытная. — Она попятилась, как будто я стрелял в нее. Но я следовал дальше, пригвождая ее к стене. Продолжая поддерживать ее гнев. Это единственный способ. — Незрелая... и без каких-либо устремлений. Попробуй, черт возьми, отомстить, Остин. Хотя чего я ожидаю от девчонки, которой всего двадцать два? Потому что вот кто ты есть, Остин, девчонка. — Я заслуживал пощечину. — А тут, я думаю, ясно дал понять. Мне нужна женщина.

Слезы наполнили ее глаза.

— Что с нами произошло?

Я отказывался отвечать на такой сложный вопрос. Действительно, что с нами случилось? Каждый раз, когда я хотел что-то недосягаемое, у меня появлялось гнетущее чувство, что обожгусь. И в этот раз оказался прав. Но я не просто обжегся, я сгорел дотла, был полностью уничтожен. Никогда не думал, что огонь может быть таким горячим, а последствия столь влияющими на жизнь — Развлекись со своим маленьким планом мести, но в следующий раз оставь мою машину в покое.

— Попытаюсь, но ты знаешь, я так люблю мягкие кожаные сидения.