- Кто потащит ее до дивана? - спросил Орайя, глядя на брата.

    - Я не потащу, - ответил Кимао и налил в пустой бокал Данфейт "Сильзон".

    Опрокинув его, он налил еще одну порцию и тут же залпом осушил и его.

    - Оливку? - предложил Орайя.

    - Я не заедаю "зеленую правду".

    - Вряд ли бы она осмелилась выдать все это без "Сильзона".

    - Она говорила, что ее выбрали покровительницей дома мийянкой семьи. Слишком большая честь для избалованной девчонки, - произнес Кимао и опустошил третий бокал. - Мы не были в деревне с тех самых пор, как прилетели сюда учиться. За это время она сделала то, что не удалось сотворить нам - принесла прогресс в общество, где его отказывались принимать. Она убедила Эрику, Террея и Йори полететь с ней на Атрион, вселив в них веру, что они вполне справятся с ролью ходоков. Она взяла в свою команду Бронана Ринли и умудрилась хоть как-то примирить их с Эрикой. Преподобный Матье питает к ней странную доброжелательность, хотя женщин ненавидит в принципе. Пире Савис, известная своей ненавистью к нам с тобой и всему, что связано с нашим отцом, утверждает, что не разочаровалась в ней. Роэли Гвен, который попытался сломать ее сегодня, улыбнулся, когда она отколола номер с листом обшивки. Деи Рой - секретарь Гвена - подсказал ей, как следует проходить тестирование и пожелал удачи. И, наконец, ты, Орайя, который при всей своей отстраненности и способности к абсолютному самоконтролю, испытал похоть только потому, что она захотела вызвать это чувство в тебе. Я упустил что-то?

    - Да. Ты не упоминул, что Айрин в ее присутствии теряет над собой контроль, да и ты перестал блистать хладнокровием, выставляя напоказ свое болезненное желание охранять то, что, как ты изволил выразиться, "принадлежит тебе".

    - Психоэмоциональное управление?

    - Чистой воды.

    - Она не осознает, каким образом воздействует на окружающих.

    - И при этом ничего не чувствует.

    Кимао налил в бокал очередную дозу "Сильзона" и снова принял яд.

    - Самое смешное, - произнес он, соскакивая со стула, - что даже в невменяемом состоянии она способна вызвать во мне это поганое чувство ложной заботы!

    Кимао вышел в холл и, подняв распластанное тело Данфейт с пола, понес ее на диван в гостиной.

    - А почему ты решил, что оно "ложное"? - произнес Орайя, протягивая брату свернутый плед.

    Кимао посмотрел на Орайю и прищурился.

    - Что ты хочешь этим сказать?

    - Она избегала тебя все эти дни, потому что не хотела знать правду. Они посадили в ней росток сомнения, который прижился в ее сердце и начал разрушать ее веру во все, что ее окружало. Они желали, чтобы она усомнилась в своем Учителе, в тебе, чтобы начала бояться, как боятся они. Ей легче было заглянуть в мои глаза и спросить о том, правда это или нет, потому что от тебя она это услышать не готова! А ты мечешься, не понимая, почему нечто, к чему ты начал привыкать, ускользает от тебя. И ты не готов это терять! Нет, дорогой брат, это - не ложная забота, а самая, что ни на есть искренняя, и непосредственный источник этих эмоций стоит перед мной с пледом в руках.

    - Не забудь подложить мне под голову подушку, - произнес Кимао и упал на пол, отключившись.

    - Ты опять проиграл, - хмыкнул дерева. - Никто не поборет меня по части употребления "Силь..."

    Орайя рухнул на пол в ногах брата. "Зеленая правда", без сомнений, способна была не только развязать язык, но и подарить жертве настоящий девятичасовой сон в любом удобном или неудобном положении.

***

    Данфейт открыла глаза и приоткрыла рот, пытаясь что-то произнести, но не смогла. Приподнявшись, она осмотрелась и пихнула ногой спящего на полу Кимао. Орайю она трогать не стала, и, переступив через тела обоих дерев, направилась в туалет, который искала минут десять.

    Когда Кимао поднялся с пола и толкнул брата ногой в бок, в дверь позвонили. По коридору фривольно прошлась Данфейт в синем махровом халате и, распахнув ее настежь, начала с кем-то разговаривать. Кимао вышел в коридор и выглянул в холл.

    - Спасибо, - произнесла сайкаирянка и, забрав у курьера пакеты с едой, закрыла входную дверь.

    Оглянувшись, она встретилась глазами с Кимао и, ничего не ответив, передала пакеты ему.

    - Давно проснулась? - спросил зрячий, шагая следом за ней на кухню.

    - Час назад.

    - Понятно... - протянул Кимао и начал распаковывать завтрак, который она заказала.

    - Доброе утро! - поздоровался Орайя, вваливаясь на кухню и тут же выхватывая из рук брата пластиковый контейнер с едой. - Спасибо, что заказала. Кстати, это - мой халат.

    - Я заметила, - ответила Данфейт, поправляя закатанные рукава.

    - Я вам не мешаю? - произнес Кимао, застыв со стаканом бульона в руках.

    - Совсем нет, - ответила Данфейт и забрала у него свое "лекарство".

    - А я? - не понял зрячий.

    - Завари себе чай, если хочешь, - хмыкнула Данфейт и пригубила горячий бульон.

    Кимао спокойно подошел к ней, выхватил из руки стаканчик и приложился к нему сам.

    Данфейт попыталась отобрать его, схватив зрячего за запястье, но Кимао перехватил стакан другой рукой и отвернулся.

    - Ты засранец, Кимао! - буркнула Данфейт и раскинула руки на столе, уронив на них свою голову.

    - Не расстраивайся, - поддержал ее Орайя. - Я заварю нам чай.

    Кимао поставил пустой стакан на стол и, зевнув, потянулся.

    - В следующий раз закажешь бульон на всех.

    Данфейт ничего не ответила, продолжая лежать на столе.

    - Эй, ты жива, вообще?

    - Не твое дело.

    Кимао тяжело вздохнул и подошел к ней, прикладывая свои руки к изгибу тонкой шеи, спрятанной под влажными волосами. Его ладони скользнули на затылок и замерли у самых ушей. Сжав пальцами мочки, Кимао повел ладони вниз и остановился у кромки ворота ее халата. Первые пальцы опустились ниже и погладили напряженные мышцы. Одно нажатие - и Данфейт протяжно застонала.

    Орайя замер на мгновение и внимательно посмотрел на брата, а затем и на саму матриати. Девушка не двигалась, позволяя зрячему прикасаться к ее шее, словно к своей собственной. Кимао рывком оголил ее плечи и развел пальцы, продолжая поглаживать бледную кожу и надавливать на мышцы, оставляя на снежном бархате едва заметные розовые следы.

    Орайя отвернулся, стараясь не показывать своего удивления и, в то же время, интереса к происходящему. Новый стон Данфейт заставил его обернуться и нахмурить брови. Кимао, кажется, не обращал никакого внимания на его присутствие, сжимая свои пальцы на плечах своей матриати и принуждая ее тело выгибаться каждый раз, после очередного маневра.

    Подхватив одну ее руку, он заломил ее ей за спину, и Данфейт что-то буркнула, но сопротивляться его воле не стала. Откинувшись назад, девушка замерла с закрытыми глазами, ожидая, когда он принесет ее телу очередную порцию удовольствия, одну за другой расслабляя ноющие мышцы.

    - Ты вся, как пружина! Чтобы с завтрашнего дня возобновила медитацию на фрирайне!

    - Ненавижу медитацию, - промычала Данфейт и тяжело вздохнула.

    - А оргазм любишь?

    Данфейт на мгновение онемела, и Кимао воспользовался этим, чтобы закончить цикл и завершить начатое. Тело Данфейт изогнулось, веки распахнулись и из горла вырвался протяжный сдавленный стон. Румянец проступил на ее белоснежных щеках и пятнами покрыл нежную кожу шеи и спины. Под ладонями зрячего прокатилась судорожная волна трепещущих мышц ее тела и тут же погасла, растворяясь там, где он никак не ожидал ее ощутить.

    - Gjairicti! - вырвалось из горла зрячего перед тем, как его глаза закрылись и он припал к Данфейт, прижимая ее к столу.

    У Орайи из рук выскользнула кружка и вдребезги разбилась о дорогой кафель на полу. Звук бьющегося фарфора вывел дереву из состояния оцепенения, и Орайя отвернулся, аккуратно перешагивая через осколки и стараясь побыстрее покинуть зону предстоящих боевых действий.