— Чего ищешь, холоп? — спросили Лёна. — Ваши уже ушли. Торопись, догонишь.

— Я с княжичем. — осторожно ответил Лён.

— А. - ответил дружинник и потерял к нему интерес. Он внёс последнее ведро с водой.

— Ну, мы уходим. — сообщил он. — Вас тут закроем, а то по ночам как бы косолапый не вломился. Спите спокойно, ждите утра. Там откроют.

Он вышел, затворил дверь, задвинул засовы и перекрестился. Далее сел на коня и обратился к Лёну:

— Ты тоже шёл бы, холоп. Нечего тут ночью-то ходить. Неровен час, сграбастает хозяин.

— Кто? — удивился Лён.

— Ведмедь, бестолочь дворовая! — пояснил дружинник.

Все уехали. Лён остался один на берегу.

"Тресни я, но здесь затевается всё, что угодно, но не свадьба." — подумал он.

Потом пошёл оглядывать мост и реку. Мост заинтересовал его более всего. К мосту вела тропа. А через реку её не было. Зачем нужно сооружать мост, если по нему никто не ездит? Старые брёвна все исцарапаны. Лён свесился с краю и посмотрел вниз, в воду. Ему показалось, что в тени моста что-то белеется на дне. Что-то, похожее на обломок меча. Наверно, это остатки старых битв. Когда-то Калинов мост через речку Смородину был построен для отрядов, идущих на южных соседей.

Калинов мост! Он сел прямо на нагретые солнцем брёвна. Неужели его догадка верна?! Калинов мост. С этим мостом были связаны сказки. Но, он помнил только одну.

Лён сидел и смеялся. Сказки надо читать, дивоярец! Ну конечно! Иван-царский сын, Иван — поповский сын и Иван — коровий сын! Завтра их встретит на Калиновом мосту трёхголовая принцесса — сам Змей Горыныч! А сотня отроков в сарае с ветхой крышей — это на закуску. Хитрый князь с не менее хитрым попом подменили своих сыновей похожими. Подержали их недельку, навешали лапши на уши! Убедили в том, что они и в самом деле вместо куда-то девшихся сынков. Старая сказка про Золушку! Вот кто тут Золушки!

Всегда лёнькины стишки сбываются, но как-то по другому! Впрочем, он ведь сочинил их уже после того, как товарищи попали в богатые хоромы. Но, ведь это же Селембрис! Здесь сложно не попасться! Надо срочно бежать к товарищам! До завтрашнего утра у них есть время. Нужно уйти. Хотя, скорее всего, обратный путь охраняется.

Лён вспомнил про отроков и бросился к лабазу. Но, дверь помимо засовов была заперта на пудовые замки.

— Эй, там! — покричал Лён, подпрыгивая. — Вылезайте и тикайте!

Внутри полное молчание. Все спят. Не зря же их так умаяли в дороге, да ещё последний день не кормили. А теперь после обильной кормёжки все отроки заснули.

— Костян, Федюня! — крикнул он, врываясь в сторожку.

Оба спали на подушках и коврах. Бубенцовский ещё держал в руке стакан. Окорока как не бывало. А на столе располосован ещё один. Да, видно, сил не хватило. Лён оторвал кусок и сунул в рот. В самом деле очень солёный. Поискал воду. Воды не было. Отрокам принесли, а княжичу — нет. Только густое, тягучее вино типа наливки. Пить воду из реки? Кошмар какой! Впрочем, до этого он в своих приключениях не задумывался о вреде некипячёной воды.

Интересное дело получается. Накормили цесаревича и поповича круто солёной свининой и подсунули вино. Те, понятно, и попадали в подушки. У Лёна закружилась голова. И винцо-то, оказывается, с наполнителем. Наверно, и отрокам в воду добавили порошочков.

Он вытащился наружу и принялся слоняться по бережку туда-сюда, выгоняя дурь из мозгов. В мыслях просветлело. Но, и на востоке небо словно отдёрнуло тёмный ночной полог. Потянуло ранней свежестью, налетел лёгкий ветерок. Лён сходил к реке и умылся, потом взглянул на светлую полосу над погружённым в черноту восточным горизонтом. Там едва виднелась стая птиц. Что за птицы летают рано на заре? Впрочем, на востоке уже утро. Он зашёл в сторожку и взял пустой кувшин. Надо княжичу с поповичем воды принести. А то с похмелья будет во рту наждак. Такое его холопье дело.

Набрав воды он начал выбираться на берег, хватаясь за кусты. И невольно глянул на восток. Некоторое время созерцал. А потом дошло.

— Костян! Федюня! — кричал он, распинывая женишков. — Вставайте! Драпать надо!

— Отвали, холоп. — пробормотал Федюня.

— Княже! — орал Лён в ухо Чугуну. — Вставай! Невеста едет! Пора на свадьбу!

Иван-царевич цапнул руками воздух и с ним уединился.

Лён полил их из кувшина водой. Никакой реакции. Он выскочил наружу.

— Ну всё, капец котёнку. — пробормотал при виде отчётливо виднеющихся трёх голов дракона. И тут идея посетила его голову!

— Вот дурак! Раньше не мог догадаться!

И помчался обратно в сторожку.

— Простите, ваше преподобие! — бормотал он, стаскивая с Бубна его богатый кафтан, а затем и штаны.

— Мы только в прачечную и обратно! — оправдывался Лёнька, подбирая с пола соболью шапку, расшитую жемчугами, и сафьяновые сапожки с запахом потливых ног Федюна. Носки когда ещё изобретут!

Торопливо выскочил наружу, бросил всё у моста, взглянул на восток и кинулся обратно.

— Вась-сиясь! — объяснял он всё поповичу, отнимая у него большую свиную ногу. — У нас аншлаг, билеты все закончились!

Тот недовольно захрапел.

— Всё! Слушаюсь! — отсалютовал холоп и упёр непочатый кувшин с вином.

Он ждал с замиранием сердца, сидя под мостом и надеясь, что их сиятельства не проснутся в неподходящий момент и не попрутся отливать в кусты.

— Всё. Поезд прибыл. — пробормотал Иван-коровий сын, когда мост завибрировал, а воздух загудел над головой. Большие волны заходили в речке Смородине, выбрасывая воду на берега. На Калинов мост опустился трёхглавый змей. Страшный скрежет когтей объяснил наличие глубоких царапин.

— Где они?! — раздался громоподобный рык. — В избушке?

— Ваше Гадство, позвольте объяснить!! — высунулся Лён из-под моста.

— Холоп? — дракон задёргал пластинчатым хвостом. — Где царевич?

— Не обессудьте, Великий Змей! Иван-то, царский сын, навстречу вам пошёл! Думал встретить хлебом-солью! Да вот незадача — ножкою за ножку зацепился, упал и личико ушиб! Не изволите с поповича начать? Оне уж с рассвету покою себе не находили. Всё бегали кругом да спрашивали: когда-де невеста-то приедет? А вот теперь умаялись да прилегли. Я, видите ли, себе позволил дерзость — слегка его по верху посолил, да пряной травкой обложил с боков! А рот, чтоб не воняло с перегару — платочком шёлковым прикрыл. Вы уж, прошу вас, ваша милость, не говорите господину, как венчаться будете, ежели я чего не так наделал! А то гневливы больно по нонешним временам поповичи-то! Чуть что, так сразу и в кнуты!

— Хватит болтать. Показывай, где лежит!

— Да вот, ваше змейство, прямо у основания моста. Вы головку-то немного наклоните да взад попятьтесь, а то, почитай, уж сели на него.

Лён выбрался из-под моста и руководил маневрами, готовый в любую минуту юркнуть в укрытие.

— Вот он, вот! Я прямо лапками его к вам положил! Так духовитее! Вы его прямо с того конца глотайте!

Змей нацелился центральной головой, широко разинул рот и попытался втянуть в себя поповича.

— Не получается. — сообщил он. — Надо, чтобы на ногах стоял.

— Вы, батенька, больно привередливы не по-змеёвски! — посетовал холоп. — Я бы подтолкнул вам, да голов ваших боюсь до смерти! Вон как смотрят!

— Хорошо, придурок, — согласился змей. — Я уберу обои головы под мост, а ты в главную засавывай поповича.

Две боковые головы свесились под мост. Лёнька понял, что убежище он выбрал себе ненадёжное. Осталось положиться на смекалку.

— Пожалуйста, раскатите губы шире. — распоряжался он. — Вы, как, старшой в семье?

— Нет, я самый младший. — сообщил Горыныч.

— Ещё раз, пожалуйста. Не отвлекайтесь.

— А тебя как зовут? — спросил змей.

— Меня зовут Иван-коровий сын. Пожалуйста, раскатите губы.