— Ха-ха! — затрясся змей. И разинул на чучело все шесть пастей.

— Не надо! Я боюсь! — истошно завопил герой. — Я больше так не буду!

Чучело обращалось к чудовищу с мольбой, воздев обе руки вверх, а оно лишь хохотало.

— Я всех царевичей сгублю! — простодушно поделилось оно своими планами на будущее.

— Меня заставили!! — раздался крик несчастного, но все шесть пастей дружно рванулись и растащили прекрасного принца на куски. Разлетелись перья. Каждой голове досталось по подушке. А изломанный на куски шест вылетел наружу.

— О, мой хребет! — завыл царевич. — Как я без тебя?!!

— Что такое? — удивился змей.

— О, моя шапочка! — разорялся Чугунков.

— Костян, дурак, молчи! — тихонько ругался Лён.

Тут до зверюги вдруг дошло, что он обманут! Подсунули какой-то набитый тряпками кадавр! Он яростно взревел и сразу же закашлялся всеми шестью глотками. Глаза его бешено завертелись, хвост забил по брёвнам, как по клавесину.

— Какое гадство! — рыдал царевич. — Как меня надули с этой королевной!

Горын не выдержал оскорблений и сделал то, чего Лёнька опасался, а придурок Иван-царевич упустил из виду. Он выдохнул огонь!

Лёнька в ужасе сжался в комок, жалея, что раньше не сбежал из кукушатника. Но, произошло совсем иное. Атака захлебнулась. Горын выдохнул огонь и вместе с ним перья из подушек. И получил во ртах пожар. Выкатив глаза, он кашлял, из ноздрей текло. По дури снова попытался прибегнуть к тем же мерам. И снова выдохнул огонь. И снова обжёгся. Он орал, как резаный.

Чудовище захлопало крыльями, приподнялось и рухнуло в речку, застряв в высоких берегах. Из носов зверюги вылетали перья. Он не мог дышать и давился. И не мог взлететь, потому что крылья подмялись. А два других не могли помочь ему — мешали высокие берега. Вот почему Горыны садились только на мостик! Дракон стал продираться вдоль по речке, размалывая бортами ивовые заросли. Речка запрудилась, и начала подниматься вода.

Иван-царевич выскочил, поднял с земли свой меч и помчался следом за удирающим шестиглавым змеем, а Лён только обалдело наблюдал за этим со своего высокого насеста. Ни фига себе! Убить дракона обыкновенными подушками! Ну, Костя, ну стратег! Он перепрыгнул через бортик, съехал с крыши на заду и побежал за Чугуном.

В лучах восходящего солнца он видел картину, которую никогда не забудет: Иван-царевич убивает змея.

Костян стоял на спине зверюги в своих здоровых гриндерах, в подвёрнутых джинсах, в рубашке и всаживал свой меч между драконьих чешуй. Дракон непрерывно верещал и просил пощады.:

— Царевич, смилуйся! Я больше так не буду!

— Нет, козёл, я из-за тебя все гриндара испачкал! — отвечал разгневанный царевич. И продолжал колоть.

— Я подарю тебе сундук с сокровищем! — вопил дракон.

— Пошёл ты на фиг! Мне уже обещали полцарства и принцессу!

— Проси, что пожелаешь, рыцарь!

— Японскую куртку, штатовские джинсы и финские ботинки! — потребовал неугомонный цесаревич.

— О-ооо!

Так они и продирались вверх по течению по Смородине. Вода всё прибывала. А рыцарь всё лупил дракона по башкам. Те хлебали воду и изрыгали перья. Лён бежал по бережку, стараясь не упустить ничего из фантастического зрелища.

— Всё. Утопил гадюку. — сообщил Федюну Костян, вернувшись через два часа.

Тот был одет в белую рубашечку, в холщовые штаны и лапти.

— А им всё равно пока не нужно. — рассудил он.

— Я посвящаю тебя в рыцари! — торжественно сказал Лён, возложив на плечо Костяна его меч.

— Служу Отечеству! — воскликнул тот.

— Ну, Федюня, а тебе достанется девятиглавый змей. Всех-то и делов! — сказали они поповичу.

ГЛАВА 8. Младой Федюн и евонная одёжа

— А может, отдохнёте, братцы? — подошёл с предложением Федюн.

Но, отдыхать было некогда: все понимали, что третья атака пойдёт на лабаз, в котором всё так же спали ребята. Нормально спали, сопели во сне, переворачивались с боку на бок и не просыпались.

— Какие-то чары, не иначе. — высказал Лён, сидя вместе с Костей на крыше и свесив ноги сквозь доски.

Идей никаких не было, а солнышко уже катило к западу. Перетаскать сотню хлопцев через стены и где-то спрятать было нереально.

Федюня озабоченно бродил внизу — он тоже думал. Потом поплёлся к мостику. Там всё было безобразно разворочано. Только одинокая ива кренилась над речкой своим титаническим туловом. По воде плыл мусор. Берега с другой стороны моста выглядели так, словно по ним гулял бешеный бульдозер.

Задумчивый Федюн взошёл на мостик. Вот здесь всё это и было. А он не видел ни первого, ни второго боя. Первый они с Костяном проспали. А когда тот принялся дразнить дракона через окошко сторожки, Федюн думал, что им обоим пришёл капец. Зверюга раскидает брёвна и поест обоих, как котлеты. И вот он не видел ни одного дракона. Но, можно себе представить, каковы они, если бортами обдирают берега! И такое с речкой сотворили. Нет, он, Бубен, не герой. Он не может лезть с окороками к самому драконовскому носу. И не может ехать на чудище верхом, орудуя мечом, как заправский рыцарь. К тому же этот девятиглавый. Не лучше ли заснуть? Не спасут они хлопчиков. Не спасут.

Он сел на бревно и представил, как девятиглая сволочь будет вытаскивать парнишек из лабаза, как из консервной банки. Будет подкидывать их вверх по-крокодильи и глотать целиком. Посмотрел на восток.

Федька видел, словно наяву, как этот грузный мешок дерьма тяжело машет крыльями и долгими рывками приближается к мостику. Все головы его извиваются, как змеиные тела. Он голоден и думает только о жратве. Умолять его о милосердии? — смешно. Тварь подлетает, а тут, прямо на мосту сидит он, Федюн, в своей ворованной рубашечке и в светлых лаптях. И шёлковых портянках. Вот портянки и были особенно отвратительны.

Бубен пошёл по мосту и дошёл до ивы. От неё во все стороны торчали тонкие отростки. Вот такие дедушка нарезал, вымачивал и плёл в Кукуеве свои знаменитые корзины. От нечего делать Федюн срезал ножом несколько ветвей и начал не глядя плести хоть что-то. Видение не отставало.

Дракон планировал на мост. А на мосту сидели ребята. В белых своих рубашечках. И не пытались убежать. Гад садится и начинает скусывать головки. Светлые детские головки — по возрасту ребята просто пятиклассники. На каждую башку змеёву — по головке.

"Чтоб ты подавился, гад." — в тоске подумал Федюн. Ни с того, ни с сего вспомнился дед. Как в детстве хорошо было летом у него в деревне. Как сидели они с дедом на лавке под рябиной и листали книжку со сказками. Кругом всё зелено, вот как тут сейчас. Воздух такой сладкий-сладкий, пахнет мёдом и земляникой. Дедушка ему читает сказку про братца Кролика и братца Лиса. Федюня смеётся. Ему нравится этот хитрый братец Кролик. Как он с этим дёгтем придумал!

Дёготь. Бубен вдруг посмотрел на то, что сплёл. Маленькое донце, в четыре стороны торчат прутья основы. Он машинально собрал их ладонями и согнул, собирая в чашу. Плети он дальше — получится маленькая круглая корзинка. Величиной с голову ребёнка. Обмазать её дегтем да подсунуть братцу Лису… или кому другому.

— Лёнька, Костян! — кричал Федюн на бегу. — Я знаю, что делать! Снимайте с хлопцев одежду!

Любопытный Бубен в день приезда пошёл до ветру да заодно пошарил вокруг лабазов. И обнаружил большую бочку. Он сунул в неё нос. Это был дёготь. Видно, тут в здешних лесах идёт сбор смолы, когда драконы не летают. Тогда смолу хранят в лабазах. Вот оттуда этот острых запах, который он учуял ещё вначале.

Федюн быстро плёл из лозы высокие цилиндры. Это будут туловища. Вместо ног будут чурбачки. Костян и Лёнька рубят их своими палашами. Руки можно набить любым тряпьём. Главное — головы. И он торопливо вязал круглые корзинки. Потом все вместе они запихивали в них разорванные рубашки и заливали густой дёготь — материя сдержит вытекание. Потом обтягивали плетёные головы второй половиной белой рубашки. В туловище тоже помещали мешок с дёгтем. И ставили одетое в рубашку тулово на чурбачки, задрапированные штанами. Чурбачки тоже приклеены дёгтем к мосту. Универсальный материал. Потом водружали головы. Дальше шла тонкая работа. Рисовались всё тем же дёгтем лица и густо намазывались круглые макушки. На дёготь лепили перья из разодранной перины. В слабом рассветном свете корзинки будут похожи на растрёпанные детские головки — на светлые лохмы деревенских пацанов.