— Мои волосы в порядке, — услышала Лавиния в ответ.-Я уложила их сама.

— Именно это меня и пугает, дорогая. Ты же знаешь, как…

— Лавиния!-вскрикнула Одри с необычной для нее напористостью.-Хоть один раз оставь меня в покое!

— Ты не можешь говорить со мной в таком тоне, Одри. Я не понимаю, что с тобой сегодня. Если тебе и исполняется двадцать один, это еще не значит, что ты можешь грубить Чувство вины пришло к Одри, когда она услышала, как ворчащая Лавиния поспешно отошла от двери. Ей захотелось кинуться за ней, позвать, как-то умиротворить ее. Но она боялась, что Лавиния неодобрительно выскажется о ее внешности и подорвет тем самым то приятное ощущение уверенности, которое с каждой секундой росло в ней.

Одри повернулась, чтобы оглядеть себя еще раз в высоком зеркале и едва поверила своим глазам-так «здоровски» она смотрелась. Кремовое шелковое платье вовсе не обесцвечивало светлую кожу ее лица, как предрекала Лавиния. Наоборот, оно придавало ему мягкий блеск. Очевидность этого бросалась в глаза и осенила Одри:

ярко-красные, розовые и пурпурные цвета, которые побуждала ее носить Лавиния, якобы чтобы придать цвет ее лицу, имели противоположный эффект: делали ее лицо размытым и болезненным.

Что же касается волос… Одри никогда не устраивали ни цвет красного вина, ни мелкие завитки перманента, торчащие во все стороны. Но Лавиния и ее парикмахер настаивали и на одном, и на другом, заверяя ее что натуральные каштановые волосы Одри были слишком редкими и имели мышиный оттенок, что ее маленькое лицо нуждалось в равновесии. Несмотря на определенные опасения, она вняла их совету, ибо на их стороне был опыт и к тому же в те дни такой стиль и цвет были достаточно распространены. Одри судила об этом по многим женщинам. —

Но ей они, очевидно, не подходили.

Сейчас, зачесав копну кудряшек наверх в узкий шиньон, которого избежали лишь несколько прядей, Одри убедилась, что более короткая стрижка и менее объемный стиль подходят ей гораздо больше. Вероятно, лучше будет и более светлый и мягкий цвет. Она решила попробовать это как можно скорее.

Снизу донесся бой дедушкиных часов, пробивших семь раз. Одри проглотила ком в горле, ощущая дрожь нервов в желудке. Эллиот прибудет с минуту на минуту вместе с другими гостями. Ей действительно пора уже спуститься вниз.

И все же она задержалась в ужасе от того, что кто-то может покритиковать ее внешность. Мало же нужно, чтобы подорвать ее новорожденную и хрупкую уверенность! Может, она и не выглядела так хорошо, как думала. Может, она обманывалась тем незначительным улучшением, которого добилась в сравнении с предыдущим кошмаром…

Но не только собственная внешность нервировала ее. Приход Эллиота тоже станет ударом. Отец и Лавиния, вероятно, представляли себе упадочного юного сноба, а не зрелого и лихого мужчину, каким должен выглядеть в смокинге Эллиот. Она надеялась на то, что они не слишком изумятся и не станут задавать слишком неприятные вопросы. Эллиот и не представлял себе, что ему предназначалась роль горячего поклонника. Без сомнения, он думал, что приглашен в качестве простого друга.

Подавляя вновь обуявший ее нервный трепет, Одри бросила последний взгляд в зеркало, чтобы закрепить свою новую уверенность, и весьма неохотно спустилась по ступенькам.

— Наконец-то, Одри, дорогая!-произнес ее отец удивленным тоном, когда она появилась в дверях огромной гостиной.-Ты смотришься чудесно! Разве она не выглядит прекрасно, Лавиния?

Одри глубоко вдохнула, потом задержала дыхание, когда к ней повернулась Лавиния, проверявшая стаканы и графины в баре. Ее черные глаза сузились, рассматривая ее кремовое платье.

— Действительно прекрасно, — согласилась она, но в глазах читался гнев.

Конечно, кому понравится, когда его изобличают, но все же можно было ожидать, что мачехе должно понравиться, что падчерица прекрасно выглядит на своем дне рождения.

Звонок во входную дверь отвлек Одри от этой мысли.

— Эллиот!-подумала она, и у нее перехватило дыхание.

— Я открою, Мари!-крикнула она, остановив служанку, спешившую к парадной двери через покрытое черным мрамором фойе. Молодая женщина, нанятая на эту ночь, заколебалась, пожала плечами и убралась восвояси.

Сердце Одри громко стучало, когда она повернулась спиной к мрачной Лавинии и поспешила к парадной двери. Но это оказался не Эллиот. Это были Эдуард Херли и его жена Алиса. Высокий, за сорок, Эдуард был управляющим компании «Оборудование для современных офисов» и, значит, непосредственным боссом Одри. То, что она выиграла должность его секретаря в соревновании с Дианой, было одной из причин ревности, проявляемой соперницей. Но Одри знала, что она была более квалифицированным секретарем, чем Диана, и ни в коем случае не считала, что должность досталась ей благодаря семейственности.

— Так-так, — пробормотал Эдуард, осматривая ее широко раскрытыми глазами, — вы выглядите замечательно, Одри. Я не сразу узнал вас.

— Ты, как обычно, говоришь сомнительные комплименты, Эдуард, — упрекнула его приветливая жена.-Но это платье действительно идет вам, Одри. И мне нравится ваша прическа. Она привлекает внимание к вашим чудесным глазам и коже.

Алиса улыбнулась и поцеловала ее в щечку. — С днем рождения, моя дорогая. Надеюсь, вам понравится этот маленький подарок, — она вложила в руки Одри небольшую, но красиво упакованную коробочку.

— Нисколько не сомневаюсь в этом, — улыбнулась в ответ Одри, подбодренная теплыми и явно искренними комплиментами женщины. Теперь немилосердная реакция Лавинии уже не доставляла ей такой боли.-Позвольте, я возьму ваше пальто.

Она едва успела сделать это, когда в дверь снова позвонили.

— Это Дуайт, — сказал Эдуард.-Он завернул на подъездную дорожку, когда мы были уже на верхней ступеньке. Так что мы не стали его ждать.

Одри признала про себя, что подъем по ступенькам парадного крыльца резиденции Фарнсу-ортов занимал время, — их было целых тридцать. Дом был относительно новым и, по мнению Одри, довольно показушным. Двухэтажный, не выдержанный в каком-либо определенном стиле, он был украшен колоннами по всему фасаду, не говоря уже об итальянском мраморе и огромных окнах, лишавших комнаты чувства уединенности.

Она предпочитала гораздо больше старый и более уютный дом, принадлежавший семье ее матери. Но не успела просто Лавиния стать Лавинией Фарнсуорт, как настояла на строительстве дома по ее вкусу. Во время очередных летних каникул, когда Одри приехала из школы-интерната, куда ее отправили против ее воли, она обнаружила, что семья переехала в новехонький дом.

Она повернулась и открыла во второй раз. Дуайт Листон-прилизанный и елейный торговый управляющий «Оборудования для современных офисов» и его привлекательная белокурая жена Франсис буквально раскрыли рты, увидев ее. Их реакция благотворно подействовала на и без того растущее самоуважение Одри. Но ничто не могло oтвлечь ее от смутного недовольства тем, что Эллиот до сих пор не прибыл. Через плечи своих гостей она окинула взглядом подъездную дорожку и улицу за живой садовой изгородью. Но черного «сааба» не было видно. Но Эллиот, конечно же, не должен был подвести ее!

Дуайт Франсис вместе с Эдуардом и Алисой были проведены должным образом в гостиную, а их подарки положены на специальный столик с богато украшенными праздничным тортом, который выбрала Лавиния. Одри рассеянно выслушала еще несколько щедрых комплиментов по поводу своей внешности, и кто-то вложил в ее руки бокал с шампанским. Однако улыбка на ее лице была неестественной, а уши напрягались в попытке услышать мурлыканье двигателя машины Эллиота. Когда служанка предложила ей какую-то закуску, она взяла и съела, даже не сообразив, что это было.

Поскольку Одри так и не услышала, как подъехала машина, она резко обернулась, когда снова раздался звонок в дверь.

— Полагаю, ты и сейчас захочешь сама открыть дверь, Одри?-язвительно спросила Лавиния.

— Я… э… да, я открою, — Одри изобразила широкую улыбку, чувствуя смущение от необычного поведения мачехи. Это должен быть Эллиот-ведь не хватает только его.