— Ответ: среди известных психологических качеств есть комплексы, связанные с превосходством/второстепенностью, сублимированные в комплекс параноидального поведения, требующего подтверждения превосходства над противником и/или союзником.

— Запрос: спроецировать данные о недавнем столкновении с учётом этой информации и информации с предыдущей миссии.

— Ответ: Альфа-легион знает, что я здесь. Они хотят, чтобы я узнала, кто они. Они хотят показать, насколько они хороши. Они хотят устроить демонстрацию своих возможностей перед тем, как убить меня.

Воспоминания о жестокой улыбке наставника висело у неё прямо перед глазами.

Её трясло, искривлённые мышцы ныли, но разум очищался.

Она выбралась из состояния фуги. Критический момент прошёл, но она ещё была невредимой, ещё живой, ещё функционирующей.

Иаео вновь коснулась нитей своих вычислений, примеряясь поначалу, потом затаскивая их полностью в своё сознание. Она потеряла время, а время было жизненно важным фактором в пространстве задач.

Она обратилась к своим глазам и переключилась на кибермух, следовавших за Аргонисом и Сота-Нул. Те направлялись в сторону лифта. Она пока не понимала значимости открытия Аргониса. Последствия могли быть чудовищными, а проецируемые вероятности были также слишком обширными. Ей нужно было время, а для этого надо было пресечь действия некоторых актёров. Она выполнила быструю умственную проверку, уверила себя, что её действия не повлекут за собой фатальных последствий, и приняла решение изменить то, что наблюдала.

Аккуратно она внедрила сообщение в систему безопасности Железных Воинов. Это была крошечная вещь, семя, которое вырастет во что-то большее.

Первые завывания сигналов тревоги раздались три минуты спустя.

Наилучшая защита — находится за пределами досягаемости противника. Лоялисты оценили эту древнюю мудрость с прибытием на Талларн первых подкреплений. В то время, как сотни и тысячи машин отдыхали в подземных убежищах, примерно столько же их находилось на борту боевых кораблей и транспортников в космосе. Причина была проста — крепости могут пасть. Потеря Сапфир-сити продемонстрировала этот факт более чем убедительно, в проигранном сражении за это убежище лоялисты потеряли десятки тысяч машин. Крепости наземного базирования были также статичны. Влияние, оказываемое ими на окружающие земли, являлось их слабостью. Войска, действовавшие в определённом регионе на одной стороне планеты, нельзя было оперативно применить в сражении на противоположной стороне.

Войска, базировавшиеся на кораблях, не были столь уязвимы. Они могли выйти из-под удара, и их можно было оперативно доставить в любую точку планеты. Да, кораблям приходилось сражаться, чтобы добраться до поверхности Талларна, но пока они были в космосе, лоялисты не могли потерпеть поражение. Это также значило, что все войска, собравшиеся на битву с Пертурабо, нельзя было выставить в одном сражении.

Это была сделка: выживание, купленное ценой мощи наземных сил. Это было столпом стратегии лоялистов на протяжении месяцев, и не было признаков ухода от неё. Чтобы ситуация поменялась, должно было случиться что-то глобальное.

«Наковальня войны» двигалась на север, оставив за спиной догорающие обломки погибших машин, красными пятнами, светившимися в сгущающемся тумане. Они двигались дни и ночи, не различая времени суток. Выжившие члены экипажа «Наковальни войны» очнулись. Саша так и не пришла в себя, её тело продолжало лежать на казённике орудия.

Равнины казались бесконечными, Корд подозревал, что Ориго несколько раз ошибся в выборе направления. Но он ничего не сказал и не винил разведчика. Как он мог винить хоть кого-то из них? За всё время они не встретили ни единой живой души. Корд вернулся на своё место в башне, где наблюдал за остатками своего отряда — двумя зелёными отметками, скользившими по безликим пустошам иссохшей земли.

Иногда туман за бортом становился плотнее, иногда — почти полностью рассеивался, и тогда свет солнца, звёзд или луны падал на них. Ветер приносил пыль, гигантские вихрящиеся завесы окутывали их в считанные секунды. Когда налетела первая пылевая буря, Корд скомандовал полную остановку, они сидели и ждали, слушая шёпот шелестящего по корпусам машин песка. Пыль улеглась, засыпав два танка наполовину, стали видны небеса цвета чёрного стекла. Пока Корд высматривал на горизонте обещанные горы, тьму разорвал мощный свет, перемигивавшийся между голубым и белым вплоть до самого исчезновения, какое-то время в небесах висели остаточные яркие полосы света. Шорнал клялась, что почувствовала содрогание земли сквозь корпус. Корд не почувствовал ничего.

После этого они двинулись дальше, танки самостоятельно выбрались из-под пылевых саванов, и одиночество дней, которые были ночами, и ночей, которые были днями, вновь поглотило их.

Ночами Корд сидел и размышлял над причиной, по которой начал это безрассудное путешествие. В мыслях кружились пылающие танки, и он вновь слышал все те предупреждения, от которых когда-то отмахнулся.

Но даже тогда прежняя идея всплывала на поверхность. Должна быть причина, причина, по которой всё это произошло, причина, по которой настоящее было именно таким, причина, объясняющая всё. Допустить что-либо иное, было сродни поражению.

Время с трудом поддавалось учёту, даже принимая во внимание цифры, мигавшие на ауспике «Наковальни войны». Дело было не в том, что они были не способны замечать проходящие дни или недели, а в том, что эта информация не имела смысла. Топливо, вода, воздух, питательная жидкость и состояние системы рециркуляции стали мерой всего, медленный обратный отсчёт до нуля был как раз тем, что имело значение.

А потом, с внезапностью выстрела, путешествие окончилось.

Ракета взорвалась в десяти метрах перед «Наковальней войны», взметнув фонтан земли. «Наковальня войны» прокатилась сквозь него, по корпусу застучала падающая грязь. Приказ зарядить орудия почти сорвался с его губ, но он понимал, что, по сути, все они уже покойники. Сол и Когетсу находились в бортовых спонсонах, но главное орудие было пусто и не готово к стрельбе.

— Многочисленные тепловые сигнатуры, — доложил Ориго по воксу.

— Откуда, мать их, они взялись? — прокричал Сол.

— Не вижу их! — раздался вопль Когетсу.

— Я насчитал шесть, — продолжил Ориго. — Но их идентификационные сигналы утверждают что они…

— Неопознанные машины, немедленно остановитесь и заглушите двигатель, — раздался по воксу новый голос. — Вы взяты на прицел, и я не буду предупреждать вас повторно, а просто открою огонь.

Корд распознал что-то в басовитых тонах этого голоса, что-то, отчего мурашки побежали по его спине. Он перевёл передачу на нейтраль, и «Наковальня войны» остановилась, содрогаясь на холостом ходу.

— Подчиняемся, — передал он на частоте отряда, — останавливаемся и глушим двигатели.

— Мы стоим, — раздался через секунду голос Ориго.

— Говорит полковник Корд из 71-го Талларнского полка, мы подчинились, — он вдохнул и постарался, чтобы его голос больше соответствовал рангу, который он только что озвучил, а не реальности, которую ощущал. — Теперь назовите себя.

— Ваши орудия всё ещё заряжены и готовы к бою, полковник. Даю десять секунд на исправление.

— Деактивировать орудия, немедленно! — рявкнул Корд.

— Полковник… — начал было Сол.

— Сейчас же! — Корд ждал. Он не считал, но через какое-то по ощущениям довольно долгое время, холодный голос раздался снова:

— Назовите причины, по которым вы здесь.

— Кто вы?

Корд закрыл глаза и выдохнул.

— Полковник, — это была Шорнал, — идентификационные сигналы зелёные. Они на нашей стороне…

— Союзники, начинающие разговор со стрельбы, — отозвался Сол.

— Тишина, — произнёс Корд. Все они уловили резкие нотки в его голосе. Тяжкое безмолвие ожидало его, когда он переключил вокс в режим передачи.