Подобные шутки являются странным сочетанием самопорочения и гордыни, их распространители подтрунивают над еврейским высокомерием и при этом считают еврейскую сообразительность само собой разумеющимся фактом. Отсюда недавний вклад в споры об абортах:

Зазнайство евреев по поводу их сообразительности признается многими неевреями.[25] В жанре обычного этнического и религиозного юмора существуют рассказы о протестантских и католических священниках, о раввинах. В районе, где живут евреи-ортодоксы и где, собственно, я и вырос, мне довелось слышать множество подобных шуток, но последний штрих в анекдоте неизменно оставался за раввином. Я всегда предполагал, что в католических вариантах католический священник должен был бы оказываться на высоте, а в протестантских – протестантский. Потому был немало удивлен, когда из разговора с отцом Эндрю грили узнал, что в анекдотах, которые он слышал от других католиков, последний штрих ставил раввин.

Странно, но похоже, что даже антисемиты верят в интеллектуальное превосходство евреев. Эта вера является одной их характерных черт, отличающих евреененавистничество от других предубеждений. Предвзятое отвержение кого-то обычно связано с тем, что люди считают, что этот кто-то умственно ниже них. Но при том, что антисемиты регулярно рассказывают анекдоты, изображающие евреев как людей ничтожных или нечестных, они не говорят о них как о людях глупых.

С антисемитской точки зрения, сообразительность евреев вряд ли можно назвать достоинством, поскольку, заявляют они, те используют свою мозговитость в злых целях. В 1610 году медицинский факультет Венского университета официально заявил, что еврейский Закон требует, чтобы врач-еврей убивал одного из десяти пациентов-христиан.[26] (Представьте себя пришедшим на прием к врачу-еврею, когда вы видите, что перед вами очередь из девяти человек.) За полвека до этого Мартин Лютер заявил: «Если бы они [евреи] могли бы убить любого из нас, они бы делали это с радостью, неизменно, и часто делают, особенно те, кто занимается врачебной практикой. Они обладают всеми знаниями медицины Германии, и могут дать человеку яд, который убьет его через час, либо через десять или двадцать лет».[27] В недавнем прошлом Иосиф Сталин вернул к жизни обвинение Лютера, чтобы сфабриковать дело против группы врачей, почти все из которых были евреи, вменив им заговор с целью убийства его самого и остального советского руководства. Только смерть Сталина, которая произошла менее чем за неделю до начала судебного разбирательства «по делу врачей», спасла их от смерти, а остальную часть советского еврейства – от ссылки в Сибирь.[28]

В анекдоте о селедке и еврейской сообразительности офицер царской армии, скорее всего, антисемит – в силу глубоко антисемитских настроений в армии Российской империи, – считает евреев более смышлеными. Евреи смеются, поскольку, видимо, согласны с этим, но, что более важно, и потому, что здесь сила ума берет верх над силой мышц – старый и, скорее всего, хилый еврей смог провести офицера.

Но почему мы смеемся столь беззастенчиво? Разве нас не заботит, что у нас вызывает смех то, как глупый человек оказался обманутым на двадцать рублей коварным евреем? Почему мы не испытываем симпатий к тому офицеру? Возможно, тому есть пара причин: во-первых, любой, столь легковерно принимающий заявление, что можно стать сообразительным за счет потребления определенной пищи, заслуживает того, что с ним происходит. Во-вторых, что более важно, мы понимаем, что это всего лишь шутка, забавная своей концовкой. Такие уловки проходят только в анекдотах. Если бы еврей действительно разыграл такую шутку с офицером царской армии, его бы избили, забрали бы деньги назад и он вполне бы мог закончить свою поездку в тюрьме.

В Европе евреи часто чувствовали, что им просто необходимо быть «умнее их», поскольку мозговитость была решающим фактором в ситуациях «жить или умереть»:

Помимо необходимости быть умнее при столкновениях с антисемитами, достижения евреев в интеллектуальной сфере связаны и с традиционной для них любовью к учености. Поэтому среди еврейских анекдотов редко встречаются такие, которые принижали бы важность образованности.

Для евреев учеба всегда была святым делом. На иврите слово «родитель» (хорех) происходит из того же корня, что и «учитель» (морех). Одна из 613 заповеди Торы гласит: «И тебе следует учить ей [Торе] своих детей» (Второзаконие, 6:7). Почти две тысячи лет назад Талмудом было предписано открывать школу в каждом городе, а размер классных комнат должен быть таким, чтобы в ней на одного преподавателя приходилось не более двадцати пяти учеников.

В Восточной Европе оба родителя торжественно отводили ребенка в первый раз в первый класс, и угощали его сладостями, когда он осваивал алфавит. Писатель-романист Исаак Башевис Зингер, получивший Нобелевскую премию, вырос в Польше и говорил, что первый день школы у них отмечался с большим восторгом, чем Бар Мицва. Зингер вспоминает, что страница текста из Торы перед ребенком была посыпана изюмом и леденцами, чтобы учение ассоциировалось со сладостью.

Еврейская любовь к образованию сохранилась и в Америке. В статье «New York Times» о подготовке агентов по работе с недвижимостью были указаны руководящие принципы для продажи различным категориям граждан: «Если они богаты, расскажите им о ландшафте, клубе и высоком уровне людей, которых они там встретят. Если это молодая пара, покупающая свой первый дом, подчеркните низкие налоги на данную собственность. Если это евреи, расскажите им, насколько хороша в местной школе система образования».

При первом прочтении анекдот о неграмотном шамме, ставшем предпринимателем, кажется разительной противоположностью тому почтению, которое евреи выказывают образованию. Но, высмеивая образованность, он в то же время упрочивает веру в еврейскую смышленость. Если другим для достижения успеха требуется ходить в школу, то этот еврей был столь сообразителен, что безграмотность не стала препятствием для его предпринимательских достижений.