— Уф! — проворчал полковник, однако вид у него сделался довольный.

— Возьмем, к примеру, девицу Мартин. Если она не свалилась в воду случайно, значит, либо она покончила с собой, либо ее убили. Никаких признаков насильственной смерти не обнаружено. Но никто не удосужился задаться вопросом, почему она покончила жизнь самоубийством. Какие у вас предположения?

— Никаких. Почему бы вам не расспросить ее сестру? Энни Мартин живет на Главной улице. — Полковник Бейли нахмурился. — Мисс Мартин все едва замечали. Очень предана церкви. Очень предана падре. Вот, пожалуй, и все, что я могу про нее сказать…

Г.М. ловким жестом извлек откуда-то черную сигару и раскурил ее. К тюлевой занавеске поплыло облако вонючего дыма.

— Ясно. Скажите, а вы сами получали анонимные письма?

— Получал, — угрюмо сказал полковник. — Только одно.

— Вас тоже обвиняют в какой-нибудь интрижке?

— Интрижке?! — возмутился полковник. — Ну уж нет! Хотя… Погодите, постойте-ка… В некотором роде… да. Аноним утверждает, будто моя жена долгие годы перед смертью была неверна мне.

— Это ведь неправда?

В глазах полковника Бейли появилось тоскливое выражение. Кожа на висках натянулась и стала похожа на очень тонкую бумагу.

— Юнис! — сказал он. — Юнис вырастила Джоан. Джоан — дочь моего брата. Сам я никогда не умел особенно ладить с детьми. — Полковник говорил с трудом, как будто к горлу у него подступил комок. — Юнис не щадила себя, загубила свое здоровье в Индии. Настаивала, что будет там со мной… Отказывалась уехать. Никогда не жаловалась. Никогда не мандражировала, когда у нас бывали перестрелки в горах. Неверна!.. Извините.

Он хотел сказать: «Извините, что делюсь с вами личными переживаниями».

Г.М. уставился в пол.

— Ничего, — прошептал он. — О чем еще говорилось в письме?

— Подробности я забыл. Западный фронт, 1917 год. Я тогда командовал бригадой — временно. Я совершил ошибку, и она стоила жизни многим солдатам.

— Спокойней, черт подери! Любой профессиональный военный совершает подобные ошибки.

— Да! — Полковник Бейли поднял большое увеличительное стекло и посмотрел на толпу крошечных солдатиков. — Власть опьяняет! По крайней мере, я так считаю. Но аноним высмеивает все, что мне дорого… Разумеется, тогда дело получило огласку; в семнадцатом году о нем писали все газеты. В осторожных выражениях, разумеется, хотя между строк все было видно. Главное — как аноним вообще узнал об этом в такой мелкой деревушке, как наша? Я даже Юнис не рассказывал всех подробностей!

— Не знаю, — покачал головой Г.М. — Некоторые из наших соседей… кое-кто… способен узнать гораздо больше, чем нам кажется. Вы сохранили письмо?

— Да. Сохранил на память — любопытный сувенир. Хотите взглянуть?

Г.М. кивнул. Вдоль правой стены, оклеенной отвратительными обоями в синие и розовые незабудки, тянулись невысокие книжные стеллажи. Сверху на них стояли в ряд картонные папки, содержавшие обширную и бесконечную переписку полковника с военным министерством, а также несколько папок с грифом «Личное». Из одной такой папки полковник Бейли извлек сложенный пополам лист бумаги и вернулся к Г.М., стоявшему рядом с макетом.

— Знаете, — продолжал полковник, передавая письмо своему собеседнику, — за исключением его крайней бессердечности, я почти понимаю ход мысли (как вы это называете) негодяя, который строчит такие вот пасквили.

— Вот как?

— Я серьезно! В мире полным-полно людей, исполненных черной желчи. Некоторые избавляются от нее, изливая гнев на военное министерство, как я. Другие… что ж, результат в ваших руках.

Сэр Генри Мерривейл, успевший отложить сигару и бокал и рассматривавший письмо в лупу, быстро поднял голову.

— Полковник, — небрежно заявил он, — я считаю ваши слова самыми важными из всего сказанного до сих пор.

— Помилуйте! Все очень просто, как нос у вас на лице!

— Хм, да, — проворчал Г.М., морща нос, о котором зашла речь. — Возможно. Но не в том смысле, о котором вы думаете.

Наш старый приятель старший инспектор Мастерс, будь он здесь, немедленно расшифровал бы тарабарщину Г.М. Полковник же Бейли, слышавший речи Г.М. в первый (но не в последний) раз, только сощурил глаза.

— Хотите сказать, вы обнаружили в моем письме ключ к разгадке?

— Нет. Я обнаружил в нем только то, что и надеялся найти: восклицательный знак на том месте, где должна быть запятая. Пожалуйста, сохраните ваше письмо в надежном месте. Возможно, оно окажет нам большую помощь.

— Но что насчет разгадки? Где она?

Г.М., сменивший письмо и лупу на сигару и виски, проигнорировал вопрос.

— Полковник, — сказал он, — я сейчас сообщу вам три вещи, которых не знает никто, кроме меня. Я изложу их кратко и доступно. Во-первых, я где-то уже видел вашу миссис Стеллу Лейси.

— Миссис Лейси? Ну и что такого? Вы вполне могли где-то видеть ее. Какая разница?

— Возможно, это тоже не имеет никакого значения. Дело в том, что она смутно связана у меня с чем-то изящным, благородным и возвышенным. С тем, — Г.М. скромно откашлялся перед тем, как залпом допить виски, — с чем всегда связывают меня.

— Да… мм… да.

— Только, ради всего святого, не думайте, будто у меня поехала крыша! — прорычал Г.М. так внезапно, что женщины под окном вздрогнули. — Те, кто считает меня выжившим из ума старикашкой, ошибаются!

— Извините, — сказал полковник Бейли, взирая на своего гостя с полным пониманием. — А что во-вторых?

— Вашей племяннице угрожает серьезная опасность. По крайней мере, она сама так считает.

— Кто, Джоан? Ерунда!

— Можете мне поверить, сынок. Кстати, где Джоан сейчас?

Полковник откровенно ответил, что не знает. За ужином ему смутно померещилось, будто что-то не в порядке, но он был так поглощен разъяснением тактики ведения военных действий, что так и не понял, кого (или чего) именно недостает за столом.

— Вы, — продолжал Г.М., — не видели ее лица и не слышали ее слов, когда она вбежала в книжную лавку Рейфа Данверса и попросила дать ей какую-нибудь книгу, в которой подробно изложена история Насмешливой Вдовы. Сынок, с ней все ясно: по какой-то причине она считает Вдову реально существующим лицом. И еще вы не видели, как она все время вроде как ненароком дотрагивалась до своей сумочки всякий раз, когда речь заходила о неприятных для нее вещах. Ставлю десять против одного, сегодня она получила анонимное письмо — так же, как и викарий… Кстати, о викарии, — заторопился Г.М., жестом останавливая готового возразить полковника, — вот вам и «в-третьих». Совсем недавно мы с вами обсуждали, как помешать ему прочесть письмо во время проповеди…

Полковник Бейли напрягся:

— Вот именно! Совсем забыл! Надо звонить епископу — чем скорее, тем лучше.

— Видите ли, в чем дело, полковник… Лучше бы вам к нему не обращаться.

— Вы против того, чтобы я звонил епископу?!

— Да. Видите ли, у меня несколько… особый склад ума. Я был с вами не до конца откровенен и нарочно перевел разговор на другую тему. Но в целом я играю честно, так что помогите мне!

— Ясно. Так что вы от меня хотите?

— Пусть читает проповедь. И пусть огласит письмо.

Наступила пауза. Полковник оцепенел.

— Погодите! — взревел Г.М. — Умоляю вас: не смотрите на меня, как на пьяного подчиненного! Когда вы услышите, почему я прошу не мешать викарию, вы согласитесь со мной.

Полковник Бейли был озадачен. Однако доверие, которое он испытывал к Г.М., победило.

— Изложите ваши доводы, — спокойно потребовал он.

— Сейчас. Когда закончились собачьи бега и я отнес мой старый добрый чемодан в отель под названием «Лорд Родни», я пошел в дом викария. И оказалось, что…

Тут Г.М. склонился над столом с макетом и отодвинул тюлевую занавеску, собираясь выбросить из окна окурок сигары.

Хотя он, возможно, смотрел прямо вниз, на их лица, не это вынудило Марион Тайлер и Стеллу Лейси отступить. Они просто сочли, что услышали достаточно. Обе с достоинством пересекли лужайку и затрусили по гравиевой дорожке, затем побежали и бежали до тех пор, пока не оказались совсем далеко.