— Потому что мне нужна твоя помощь в одном деле, — ответил Жиллиман.

— Я к вашим услугам, господин.

Жиллиман снова улыбнулся. На этот раз теплее, но за улыбкой явно что-то скрывалось. К чести примарха, он не стал долго ждать и сразу раскрыл это.

— Скажи мне, сержант Тиель, что представляют собой Отмеченные Красным?

Тиель позволил себе снисходительную улыбку.

— Это так они нас называют?

— Нас? То есть ты признаешь существование этой группы?

— Признаю. Я образовал её, милорд. Только добровольцы, люди, которых можно заменить…

— Не мне ли решать, кого можно заменить, Эонид? — перебил его Жиллиман.

Тиель склонил голову, но быстро поднял её снова. У него не было желания надолго погрязать в раскаянии.

— Я видел, что являлось необходимостью, и действовал.

Жиллиман пытается, но не может полностью скрыть восхищение, вызванное безрассудной смелостью его сержанта. Именно она делает Тиеля таким исключительным воином.

— И что же, на твой взгляд, является необходимостью?

— Защита наших границ и государства, — ответил Тиель. — Вы сами сказали, господин, у нас есть враги. Я согласен. Они скрываются в развалинах некогда наших миров. Некоторые из них имеют корабли и собираются в банды. Если ничего не предпринять, они вновь объединятся. Предназначение Отмеченных Красным — искоренить этих ренегатов.

— Расскажи мне о них, Эонид, — Жиллиман наклонился вперед. — Как они действуют?

Необычно, когда тебе задает вопросы тот, кто, как правило, дает ответы. Когда от тебя требует знание такой несравненный лидер и тактик. Тем не менее, Тиель ответил.

— Небольшими подразделениями, два или три отряда, иногда меньше.

— Этот метод позволяет действовать быстрее? Развертываться, реагировать?

— Да, он обеспечивает гибкость. В некоторых ситуациях один легионер может сделать работу многих.

— Что позволяет избавиться от излишнего числа бойцов.

Тиель снова кивнул.

— А их состав? — продолжил Жиллиман.

— Адаптивен. Тактичен, что обеспечивает практически безграничные возможности. Я назначил специалиста в каждый отряд.

— Тем самым ты нарушил традицию и проигнорировал догматы Принципиа Белликоза.

Эти слова звенели обвинением в ушах Тиеля. Он ожидал того, что понесет за это наказание.

— Я сделал это, милорд. Если я в чем-то ошибся, то…

— Нет, Тиель, не ошибся, — перебил его примарх. — Я поддерживаю это твое стремление. Бери тех, кто нужен тебе в рядах Отмеченных Красным, и очисти наши погрязшие в беззаконии границы. Знай, что ты получишь все необходимые для этого полномочия.

Полномочия… Тиель бросил взгляд на вторую фигуру в комнате. На ту, что он до сих пор игнорировал. Ту, что не шевельнулась и не сказала ни слова с тех пор, как он вошел в Резиденцию.

— Именно по этой причине мы здесь не одни? — произнес сержант.

Тиель жестом указал на безмолвного воина. Вне сомнения, более сильного, опытного и менее безрассудного, умеющего держать себя в руках.

— Прошу, представьте нас друг другу, повелитель, и скажите мне, как зовут достопочтенного легионера, которому я буду подчиняться.

Жиллиман рассмеялся.

— Ты неверно истолковал мои намерения, Эонид.

Зажегся направленный свет, осветив легионера, который, как полагал Тиель, займет его место. Он узнал эту пустую броню, потому что она принадлежала ему. Облачение боевой брони было расписано тактическим арго самого Тиеля.

Жиллиман встал.

— Твой подарок… — смеясь, произнес он.

— Я считал, что она потеряна.

Жиллиман проводит рукой над множеством свитков и бумаг на своем столе.

— Знаешь, что это? Тактика, доктрина, стратагема, Эонид.

Он подходит к броне.

— Эти отметки… — Жиллиман изучает их, поглощая информацию и размышляя о ней. Он поднимает взгляд и произносит то, чего Тиель никогда не ожидал услышать из уст примарха:

— Я признаю тактику, которую они описывают, но также вижу и выходящую из них методологию, которую мне раньше не приходилось рассматривать. Имеет ли смысл навязывать точку зрения одной стратагемы другой? Я полагаю, тут есть взаимосвязь с моей собственной работой.

Тиель сбит с толку способностью примарха расшифровать смысл и даже интерпретировать новую цель из такого своеобразного набора инструкций. Он не задумывался о том, как относительная точка зрения каждого элемента тактической доктрины может повлиять на другой. Он отвечает так полно, как только может:

— Я использовал их, закладывая основы Отмеченных Красным. Каждая из них практична, все они выучены и проверены мной на Калте.

— Более мелкая и гибкая структура, — отмечает примарх. — Опытность распространяется среди отрядов, а не дивизий и рот.

Тиель кивает, понимая, что ему практически нет нужды стимулировать внушительную логику Жиллимана.

— Нас было мало, и мы вели партизанскую войну. Для Отмеченных Красным эти понятия неразрывно связаны. Практически, они составляют их суть.

— Эффективность? — продолжил Жиллиман.

— Выше приемлемого.

— То есть оптимальная?

— Говоря по делу… да.

Жиллиман ненасытен в своей жажде знания. Его интеллект и сознание воина обнаружили частичное откровение, кого он возжелал воспринять, приспособить, приютить и довести до стратегического совершенства.

Тиель понимает, что он — катализатор этого квантового скачка в непостижимом мыслительном процессе своего отца и ничего не может с этим поделать, но он смирился с этим.

— Я был не прав кое в чем, — Жиллиман возвращается к своему столу и собирает все бумаги, что на нем есть. Он рвет их на части, в основном в качестве эффектного жеста, а не ради их уничтожения.

— Что вы делаете? Это же ваша доктрина, ваша работа… — Ужас Тиеля отразился на его лице.

— Она имеет недостатки, Эонид. Мне понадобился ты, чтобы увидеть их.

— Имеет? В смысле… Я? — неуверенно произнес Тиель.

— Действовать так, как мы поступаем в наших громоздких легионах, уже не разумно, — продолжил примарх. — Я думал, что эти истины обоснованны. Полагал, что они — наиболее эффективный способ развертывания и объединения нашей мощи в бою. Но из-за своей закоснелой слепоты я упустил выгоду, которая лежала у меня прямо перед глазами.

Жиллиман кивком указал на Тиеля.

— Тебя, Эонид…

Тиель нахмурился.

— Я… — неуверенно начал он, — не… понимаю, милорд.

— Мы не родня армиям древности, их полководцам и ордам, что следует за ними. Мы больше не единый легион.

Жиллиман улыбнулся и его глаза заблестели от столь воинственной перспективы.

— Мы — сотни тысяч отдельных легионеров, дополняющих друг друга. Приспосабливающихся и перестраивающихся. Заточенные не под одну, а под многие задачи. Все вместе, и каждый по отдельности.

Тиель озадачен. Он никогда не видел своего примарха таким воодушевленным. Жиллиман не закончил.

— До того, как я увидел броню и услышал о твоих Отмеченных Красным, я думал о нас как о молоте, — Он сжал руку в кулак. — Мы — он, мы можем им быть, но в этом нет нужды. Чтобы мастерски пользоваться молотом, нужно стараться, это требует усилий. Это неэффективно, расточительно. Рапира убивает одним ударом, хирургическим, эффективным, смертельным. — Примарх вновь раскрыл ладонь, выпрямив пальцы наподобие кинжалов. — Мы должны стать быстрой смертью, клинком, бьющим прямо в сердце.

Жиллиман подходит к Тиелю и кладет руку ему на плечо, глядя на сына с благодарностью за то откровение, что он дал ему.

— Ты опробовал эту теорию на практике, Эонид. Один раз Лоргар превзошел меня. У меня не было теории, которая учитывала бы его предательство, а также готового практического ответа на неё. Больше это не повторится. Практика… Теория… Новое видение должно преобладать над этими устаревшими понятиями. Мы должны стать более тактичными.

Тиель обнаружил, что соглашается с этим, и задал очевидный вопрос:

— Как?

— Кодекс… сумма всех практических знаний и их применений. Если эта война и научила меня чему-нибудь, так это тому, как опасно отчаяние. Это твоя мудрость, Тиель.