«В продолжение двух месяцев, которые мы пробыли в руках диких племен, приходили известия о том, что проводники, переводчики и я сам давно уже убиты. Когда я был в сорока верстах от станции, то был извещен, что партия туземцев, проходя мимо миссионерства, подробно рассказывала о том, как нас всех убивали. Мы шли весь день, и наступала уже ночь. Я страшно беспокоился о жене, до которой должны были дойти все эти слухи. Только просьбы и убеждения проводников заставили меня согласиться переждать ночь. Они говорили, что мы неминуемо погибнем, если пойдем ночью по местам, наполненным львами и другими хищными животными. Но едва рассветало, как я снова пустился в путь один, без всякого оружия, только с карманным компасом в руках. Это нетерпение, однако, едва не стоило мне жизни. Путешествие по глубокому песку, под жгучим солнцем над головой до такой степени изнурило меня, что уже на полпути я чувствовал полный упадок сил и к тому еще страшную жажду. Однако я дошел до станции благополучно, благодаря помощи Создателя. За несколько минут до моего прихода жена одного из братьев-миссионеров пошла предупредить мою жену относительно последних печальных сведений обо мне. Когда я вошел в комнату, обе стояли в ней обнявшись и горько плакали. Я остановился на пороге, изнемогая от усталости, покрытый пылью и потом. „Дорогая моя, — воскликнула наша приятельница, — смотри, кто это? Он или его дух? « Вы сами можете представить себе сцену, которая произошла вслед за этим“.

— Да, сэр, — сказал м-р С., складывая письмо, — много должно быть любви в женщине, которая идет за мужем на такую жизнь, полную страданий и опасности.

— Вы правы, — сказал Суинтон. — Однако мы не будем утомлять вас больше, дорогой сэр. Доброй ночи.

Царский визит. Взаимная любезность. Гиппопотамы. Лир. Сметливость Омра. Новая проделка. Неудовольствие Толстого Адама. Приготовления к охоте.

На следующий день, около полудня, громкие крики танцующих и славословящих своего короля кафров возвестили о его прибытии. Это были герольды, всегда предшествующие королю в его посещениях. За герольдами шел отряд воинов с копьями и щитами, а затем показался и Хинца, сопровождаемый пятьюдесятью главными старейшинами. За исключением звериной шкуры, перекинутой через плечо, на них ничего не было надето, и все они были намазаны жиром и красной охрой. Остановившись перед миссионерским домом, они сели на землю полукругом около своего короля, которому весь присутствующий здесь народ оказывал знаки почтения.

Наши путешественники, в сопровождении миссионера, вошли в круг и приветствовали его величество. М-р С. сказал о цели их путешествия и о их желании иметь небольшой отряд королевских воинов для сопровождения экспедиции. Когда он кончил говорить, перед королем было положено несколько фунтов цветных бус, свиток табаку, два фунта нюхательного табаку и несколько ярдов красной материи. Хинца удовлетворенно кивнул головой, когда подарки были разложены перед ним, затем повернулся к своим старейшинам и разговаривал с ними некоторое время шепотом.

— Белые люди, — сказал он потом, — могут спокойно идти через мою страну, мои воины будут сопровождать их, пока они этого пожелают. Только известно ли белым иностранцам, — прибавил он, — что за границей нашей страны неспокойно?

М-р С. сказал, что иностранцам это известно, потому они и хотят как можно скорее отправиться в путь и возвратиться.

— Это хорошо, — сказал Хинца. — Если будет опасность, мои воины предупредят белых людей; если будет нужно, они будут сражаться за них; если враги будут слишком сильны, белые люди должны будут возвратиться.

Затем Хинца приказал нескольким старейшинам убрать подарки и спросил м-ра С., сколько воинов потребуется, и когда иностранцы думают отправляться? На ответ, что достаточно будет пятидесяти воинов, и что отправится караван завтра, Хинца возразил:

— Это хорошо. Пятидесяти воинов достаточно, потому что мои люди едят очень много. К вечеру они будут готовы.

Совещание было кончено, и король, пожав руки путешественникам, отбыл со своей свитой. К вечеру в подарок от его величества была прислана старая корова. Готтентоты тотчас же зарезали ее и съели. Шли приготовления к немедленному выходу каравана.

На рассвете следующего утра отряд кафрских воинов пришел к полной готовности, со щитами и копьями. Все воины были красивые и молодые — между двадцатью и тридцатью годами. По просьбе Александра м-р С. сказал им, что если они будут хорошо вести себя, то получат подарки по окончании пути. Обещание произвело прекрасное впечатление. Быки были уже запряжены, лошади осмотрены, оставалось только трогаться. Целый день караван должен был идти по берегам реки Кае, которая протекала то среди холмов, то среди долин, то между стен строевого леса. К вечеру, когда солнце спустилось за холмы, кафры стали что-то кричать, указывая на несколько больших черных пятен на берегу реки, впереди каравана. , — Что они говорят?

— Морские коровы, — сказал переводчик.

— Гиппопотамы! Мы должны поохотиться, Уильмот! — воскликнул майор.

— Конечно. Скажи, что мы остановимся и убьем их, если удастся, — сказал Уильмот переводчику.

— Нужно запастись провизией для нашей армии, — смеясь, сказал Суинтон, — а то овцы будут съедены очень скоро.

Кафры тотчас же пришли в движение. Они бегали по берегу взад и вперед, затем переплыли реку и остались на другом берегу, ожидая распоряжений путешественников.

Животные лежали на грязном берегу, на повороте реки, подобно стаду отдыхающих свиней. Некоторые были наполовину в воде, другие вышли из нее совсем. Двое лежали значительно поодаль от других, и около них толпились кафры, держась на почтительном расстоянии, за высокими кустарниками. Хендерсон, Александр и несколько готтентотов спустились к самой реке против того места, где лежали гиппопотамы, и выстрелили в них. Животные вскочили с места, как бы удивленные непривычным шумом. Три или четыре тотчас же погрузились в воду, но другие еще не совсем проснулись и смотрели в недоумении, не зная, что делать. Двое из бросившихся в воду были ранены, потому что они тотчас же выплыли на поверхность, как бы в агонии. Двое, лежавших отдельно, были пронзены копьями подкравшихся кафров. Они подняли головы, но были поражены метким выстрелом капитана и целым залпом из ружей Александра и готтентотов. Кафры забрали трупы гиппопотамов на берегу, выловили выплывших на поверхность воды и доставили их на противоположный берег.

Такой хороший запас провизии был действительно вовремя, чтобы прокормить целый отряд кафров. Но мясом гиппопотамов попользовались не только убившие их. Когда его начали резать, из всех соседних селений вышли кафры и растаскали порядочное количество кусков; но его хватило на всех и осталось еще для гиен и волков. Пока возились с гиппопотамами, совсем стемнело, и было решено остановиться тут же на ночь, так как не было опасности, что быки будут украдены окрестными жителями. За целость их отвечал королевский отряд. Кругом разложили громадные костры, и кафры вместе с готтентотами варили, жарили и ели мясо гиппопотамов. В виде десерта к ужину Александр выдал каждому из них табаку, так что они легли спать вполне удовлетворенные.

— Не мешает и нам поесть, — сказал майор, садясь за ужин.

— Мясо недурное, несколько напоминает телятину, — заметил Суинтон. — Однако где у нас Омра? Он что-нибудь опять набедокурил, недаром прячется.

— Чистая обезьяна этот мальчишка, — сказал майор. — Он умеет подражать каждому животному.

— Слышали вы, как он заставил танцевать нескольких готтентотов вечером, при закате солнца, когда мы были в миссионерстве?

— Нет. Как же это было?

— Бремен рассказывал мне, и я думал, он лопнет от смеха. Вы знаете, что здесь есть особой породы птицы, которых называют медовыми? Натуралисты зовут их Cuculus indicator. Я вам как-то показывал чучело, которое мне удалось сделать.

— Вы показывали мне так много образцов, что я многие уже забыл.