— Ага, — осенило меня. — Ну да. Все правильно — «мутанта убил».

— Кого? — Вувос тупо посмотрел на меня и махнул рукой. — Ну, неважно. Короче, сына ей вернут только за вирус… Нужен вирус, Боря. Надо найти.

Надо. Причем, в собственной семье. Потому что остальные варианты пристрелены дуплетом. Если, конечно, отбросить всякую экзотику, типа мистификации мента для отмазки. Найти, чтобы отдать арабским террористам?

— А почему Елка решила, что вирус у тебя?

— Н-не знаю… Она уходит от ответа. Явно ее кто-то навел. Не знаешь, кто?

Я не знал, конечно, но очень даже догадывался. В нашей благословенной стране морды среди бела дня случайным людям просто так не бьют. Только по знакомству. Или по необходимости.

Я набрал номер Максика.

— Привет, — отозвался он почти сразу. — Ты все еще у меня под окном?

— Кто Умнице морду разбил? Ты или соседи?

— А он что, с разбитой мордой? Как интересно! — оживился Максик. — Я его поздним утром сдал целым и невредимым Елке лично в белы рученьки. В машину с синим номером. Откуда у нее арабская машина, не знаешь?

— А откуда у нее в Совке был лемур?.. И куда она Умницу умчала?

— Разве не к тебе? Слушай, я думаю, что это авария. Умница расквасил морду о панель и пускает романтический туман. А у Елки что? Нормально? Ну, ладно. Будешь ночью под окном — заходи. Бай.

Я положил трубку. Хоть что-то прояснялось:

— Умница тебя подставил.

— Зачем? — искренне поразился Вувос. — Почему?

— Судя по всему — пыток не выдержал, — пожал я плечами. — Елка каратэ когда-то занималась… Может, нам ее поискать у Халиля?

— Бесполезно. Она сразу предупредила, что она с Номи даже не в Хевроне. Где-то в дальней деревушке.

— Поехали спросим у Халиля адресок? Чем мы хуже Елки, и чем он лучше Умницы?

Вувос помялся:

— Нет смысла. Был я уже там. Не мог же я тебя ждать на самом деле! Дом вымер, никого. Соседи ничего не знают… Что будем делать?

— Не знаю, — честно сказал я. — Может, в полицию сообщим? Есть же какие-то информаторы, может, что и выплывет..

— Не сообщим, — категорично отрезал Вувос. — Знаю я эти операции по освобождению трупов заложников… Слишком рисковано. Вирус надо найти.

Я подумал и решил, что точки над «и» мы будем ставить сразу:

— Нашли. И потом?

— И потом сообщить в полицию. Когда Номи заберем. Что у них вирус.

— И?

Вувос снова метнул нож в дверь. Нож отскочил от елкиного лба и упал на пол.

— И пусть потом решают профессионалы. Хоть бомбят, если надо…

— Старик, — сказал я грустно. — Все гораздо хреновее, чем ты думаешь. Я уже был в полиции по поводу вируса.

— И что?

— И больше не пойду. Мне намекнули, что изобретателю вируса нужен психиатр. Короче, пока не начнется эпидемия, они этим заниматься не начнут… В общем, нельзя отдавать арабам вирус, даже если его найдем. Что, кстати, тоже маловероятно.

Вувос помрачнел окончательно, встал, пометался по комнатушке каравана, как по клетке и прорычал:

— Поехали!

— Ко мне? — утвердительно спросил я.

— К тебе. То есть, к нему.

Мы решили сначала выяснить, почему Умница навел Елку именно на Вувоса, а потом заставить мерзавца сделать имитацию злосчастной пробирки, благо пустых термосов в хозяйстве было навалом.

Добраться до Умницы оказалось непросто, он был подобен локтю — близко, да не укусишь. Стоял еще ранний вечер, но Умница уже залег за занавеской.

Ленка с тещей нервно курили на кухне. На столе красовался не первой свежести букет. Из-за занавесочки неслось страстное «чириканье».

— Что это? — не понял я.

— Это черт знает что! — довольно громко прошипела Ленка. — Привел какую-то хунвейбинку среди бела дня! Сунул мне цветы и конфеты прежде, чем я успела рот открыть. Конфеты потом унес — угостить даму… Левика пришлось отправить к приятелю. А он уроки не успел сделать!

— Не правда, Леношка, — вступилась теща. — Уроки он шделать как раж ушпел. Тебя не было, а Фимошка с Левиком жанималшя математикой. Ни ражу не видела, штобы это делал родной отеш.

— Мама! Но у нас же ребенок в доме!

Теща длинно усмехнулась и пустила кольцо дыма:

— Ах, Леношка… Вше проишходящее с Фимошкой имеет к тебе, конешно, непошредштвенное отношение, но жашем же так оштро вше это вошпринимать…

— Какое еще отношение? — Ленка, с заранее оскорбленным лицом, поддавалась на провокацию.

— Ну-у, — теща посмотрела на меня и ласково пояснила:

— Не штоило этого говорить при Боре и пошторонних, но раж уж ты наштаиваешь… Мне кажетшя, што Фимошка демонштрирует тебе швой шекшуальный темперамент. Он до ших пор переживает твой шкоропалительный брак…

Ленка задохнулась от неловкости:

— Какой скоропалительный брак?! При чем тут я?! Пора ему вообще подыскивать себе квартиру, или бордель, как ему больше нравится!

Софья Моисеевна покивала, по-вороньи наклонила голову и нейтрально произнесла:

— Фимошка хошет шнимать мою комнату. Когда я уйду жить к мужу.

— ЧТО?! — пискнула Ленка и беспомощно посмотрела на меня.

— А што такое? — холодно бросила Софья Моисеевна. — Я хотя бы буду шпокойна, што мой внук полушит багрут.[44]

Ответив Ленке взглядом, типа «твою мать», я уставился в потолок. А Вувос неожиданно заржал и громко, зло объявил:

— Не волнуйся, Лена. Сейчас я с ним поговорю, и больше он баб водить не будет. Никуда. Разве что в кино.

Все притихли. За занавесочкой жалобно захлебнулась последняя трель.

Через несколько минут Умница, прижимая к себе, как заложницу миленькую раскосую девчушку, попытался прорваться на улицу.

— Я сейчас… только провожу ее до остановки и сразу же вернусь, — твердил он, как заклинание. Китаянка стойко улыбалась — просто еще один оживший термос.

— Вместе проводим, — прогудел Вувос. — Чтоб тебе снова шпана морду не набила. Пошли, Боря.

Под одинаковыми недоуменными взглядами мамы с дочкой мы удалились.

Минуть десять молча постояли на остановке, рассматривая огоньки фар на иерусалимской дороге и огоньки звезд над ней. Подошла расфуфыренная теща. Не перестаю удивляться, как ей удается собираться так быстро, а главное — почему она не научила этому Ленку. От нее несло незнакомой мне парфюмерией.

Странно, что она еще не обвинила меня в распитии ее пробирочки с «Красной Москвой».

Когда подошел автобус, Вувос положил лапу на щуплое плечо дернувшегося Умницы, и мы дружелюбно помахали поджавшей губы Софье Моисеевне и непроницаемо улыбавшейся китайской сестре.

— Пожалуй, я пойду, — задумчиво проговорил я, глядя вслед удаляющемуся автобусу. — А то у Вовы из-за тебя дочку арабы похитили… Не хочу я быть свидетелем того, что сейчас будет…

— Боря, не уходи! — мяукнул Умница. — Вова, ребята, я не виноват! То есть, виноват, но не совсем… Объективно не виноват! Я объясню, вы поймете. Она меня завезла. В лес. В рощу. Вы не поверите: столы, скамейки, мангалы и урны. И ни души… Зверски избивала, пока я не сказал, что вирус у Вовы.

— Почему у меня, сука? — тихо спросил Вувос.

— Потому что я подумал, ты единственный, кого она не найдет так сразу. А если и найдет, то не изобьет, как меня, не справится… Кроме того, Боря, подтверди, что мы всех остальных проверили… под подозрением оставались только ты и Елка. Не мог же я сказать Елке, что вирус у нее…

У Вувоса просто руки опустились. Пришлось вмешаться и объяснить по-простому, на уровне голых причинно-следственных связей:

— Смотри, Умница. Там, в роще с мангалами, ты неудачно спас свою морду. Из-за тебя единственная дочка Вувоса стала заложницей у арабских друзей твоего Ахмата.

— Да, Боря! — спохватился Умница. — Хорошо, что я теперь могу тебе сказать! У Елки-то тоже сына украли. Там, в России. Представляешь?

Я кивнул:

— Знаю. И знаю из-за кого.