- Послушайте, - заговорил опять Рашид, - тут какая-то глупость. Нельзя же вот так на улице хватать человека и наваливаться на него ни за что ни про что. Что, блин...

- Заткнись, Гатыгов! - Голос Кабабова оставался тихим, но в нем уже чувствовалась сталь.

- Ни хрена я не заткнусь! Объясните же, в конце концов, в чем дело. Только потому, что вы, парни, напялили погоны на мундиры и нацепили пушки, вы не можете...

- Я сказал "заткнись"! - Кабабов впервые повысил голос, его лицо заметно порозовело. В его тоне прозвучала явная угроза.

Рашид сознавал, что ему следовало бы промолчать, но он терпеть не мог, когда на него давили, тем более без видимой причины. Он до боли стиснул челюсти, потом пробурчал сквозь зубы:

- Хрен я заткнусь! Мне нечего скрывать и нечего стыдиться. И нет никакой причины, по которой мне следовало бы заткнуться!

Он замолчал, побелев от ярости, в тот момент, когда Сафар притормозил и остановился у тротуара. Выключив двигатель, Сафар обернулся и, оскалив зубы, бросил Рашиду:

- Будь паинькой.

Выйдя из машины и обойдя ее, он открыл дверцу со стороны Кабабова.

Кабабов дернул головой, и Рашид, согнувшись, выбрался из машины, а за ним последовал Сафар. Рашид огляделся.

Он-то полагал, что его везут в полицейское управление, однако вокруг не было ничего даже отдаленно похожего на участок.

Они остановились у кинотеатра "Баку" на окраине города посредине квартала. Рашид увидел поблизости бакалейную лавку и магазин одежды. Слева виднелась еще пара магазинчиков, однако ничего похожего на здание муниципалитета или полицейского участка.

- Какая-то фантастика, - резко произнес Рашид, - просто бред! Эй! Вы на самом деле менты? А?

Тут его взгляд упал на вывеску, установленную на газоне перед квадратным белым зданием, возле которого они стояли. Четкими белыми буквами на черном фоне было написано: "МОРГ".

Рашид вытаращился на вывеску. Сафар и Солтан стояли по обе стороны от него. Каждый из них схватил его за руку, и вдвоем они грубо поволокли его к ступенькам, ведущим к двери Морга.

Рашид беспомощно тряс головой, не в состоянии сообразить, что происходит. Он вдруг припомнил, что с того самого момента, как полицейские задержали его, ни один из них не брал его на мушку и не угрожал ему, но постоянно один из них или оба держались близко и внимательно наблюдали за ним.

Рашид подумал о том, чтобы вырваться от них и убежать, но тут же выбросил эту мысль из головы. Это было бы глупо - ему незачем бежать, он даже не знает, что за беда его ожидает, что привело в движение эту идиотскую карусель.

Внезапно его охватил страх - он, кажется, понял, в чем дело. Только одно могло объяснить головоломку, мучившую его в последние тяжкие минуты. Однако лишь наполовину. Почему вдруг без всякого предупреждения он был ввергнут в этот фантастический круговорот намеков, обвинений и едва скрываемого сарказма?

Он внезапно дернулся в державших его руках и вскрикнул:

- Минутку! Что случилось? Зачем вы тащите меня сюда?

Ни один из полицейских не отозвался. Они только крепче сжали его руки и буквально подтащили все его 80 килограммов к крыльцу.

Он позволил им поднять себя по ступенькам. Когда его вели к дверям, он произнес напряженным голосом:

- Хорошо, ребята. Повеселитесь напоследок. Однако имейте в виду: я не в восторге от вас. Уж я-то постараюсь отплатить вам за все!

Они сделали вид, что не слышат его.

Сафар протянул левую руку и распахнул дверь. Они не позвонили и не постучали - просто вошли внутрь, словно их только и ждали. Они остановились, пока Сафар закрывал дверь, и Рашид беспокойно огляделся.

Они стояли перед узкой лестницей, ведущей на второй этаж. Находились они в небольшой комнате с деревянной скамьей и столом, на котором стоял огромный букет гладиолусов в белоснежной вазе. Слева от них была закрытая дверь; арка справа вела в другую, тускло освещенную комнату.

Глазам Рашида потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темному интерьеру здания. Тяжелый, слишком сладкий запах цветов заполнил его ноздри. Втроем они прошли через арку справа, повернули налево и направились в дальний конец длинной комнаты, бесшумно ступая по толстому ковру, покрывавшему пол. Это была узкая, но очень длинная комната, - в сущности, коридор, проходивший по всей длине здания.

У дальней стены комнаты стоял низкий стол с четырьмя ножками на резиновых колесиках. На столе лежало нечто, покрытое белой тканью, свисавшей по краям к полу.

Полицейские остановились. Сафар отпустил левую руку Рашида и заговорил впервые с того момента, как они выбрались из машины:

- Вот оно, убийца. Скажи-ка нам об этом.

Рашид смотрел на стол, на обрисованную белым форму, но краем глаза заметил, с какой злобой пялится на него Сафар.

И комната, и то, что лежало перед ними, и полицейские - все казалось ему нереальным. Походило это на чередование кадров во сне, на слайды, когда все крутится и вертится, на мгновение приобретает некий смысл и снова растворяется в тумане.

Рашид едва расслышал в этом тумане слова одного из полицейских:

- Давай-ка взглянем, убийца.

И все трое сделали еще несколько шагов, отделявших их от белой формы. Она, казалось, росла перед глазами Рашида, в то время как все остальное сохраняло свои размеры. Она была несоразмерна со всем остальным в комнате, но Рашид уже знал, что под тканью скрывается тело, которое на его глазах вырастало, увеличивалось в объеме, хоть он и понимал, что это всего лишь игра воображения. Одновременно его всего больше и больше наполнял страх: он не только знал, что перед ним, но и кого он сейчас увидит.

Они остановились сбоку от стола. Кабабов обошел его с другой стороны и взялся обеими руками за ткань, покрывавшую все тело. Сафар остался рядом с Рашидом, сжимая обеими руками его левое предплечье и удерживая его в нескольких дюймах от стола.

Неспешным движением Кабабов стянул простыню до середины лежавшей на столе фигуры.

Рашид отвернулся, боясь взглянуть на тело, на лицо, незряче пялившееся в потолок, но все же успел увидеть в тусклом свете, что это было бледное лицо, и только.

Сафар прохрипел:

- Взгляни, убийца! Смотри!

Рашид никак не мог заставить себя повернуть голову, пытался взять себя в руки и все же опасался шока от вида холодного тела.

Потерявший терпение Сафар негромко выматерился и внезапно завернул руку Рашида за спину. Удерживая ее левой рукой, правой он надавил на затылок Рашида и пригнул его голову так, что его лицо почти коснулось лица трупа.

Зрачки Рашида расширились, когда он вытаращился на мертвое лицо в сантиметре от своего собственного. Ему не удавалось разглядеть ничего, кроме смазанных, неясных черт, плывущих перед глазами. Лицо оказалось так близко, что и не походило вовсе на лицо, а являло собой невообразимую коллекцию углублений и мертвенно-бледных, словно вылепленных из замазки выпуклостей, никак не связанных между собой. Почти не реагируя на боль, пронзающую вывернутую руку, Рашид почувствовал, как другая рука Сафара захватила воротник его пиджака и медленно оттянула его голову вверх и в сторону от этой фантастической штуки перед его глазами.

По мере постепенного удаления от нее бесформенная маска перестала расплываться и начала приобретать некую форму и рисунок. Отдельные черты образовали целое и стали превращаться в лицо, которое через мгновение Рашид несомненно узнает...