Никого мы, брат, не защитили,

Не спасли ни ребёнка, ни мать,

И ни храм, ни плиту на могиле

Мы взорвать не смогли помешать.

А погосты росли и гремели

Взрывы чаще, чем грозы в горах.

Воевать мы, конечно, умели,

Только где он – неведомый враг?

Тот ли мальчик в рямках и заплатах

Из семьи о двенадцати душ,

Что готов за ничтожную плату

Верить в самую чёрную чушь.

Та ли девочка, ангел окраин,

Что пластид волокла в рюкзаке

И расплакалась в нашей охране,

Зажимая два бакса в руке.

Эти пыльные сёла албанцев,

Этот мусорный ветер и стыд!..

Нищету, что готова взорваться,

Нам Господь никогда не простит.

V.

Джентльмены галанта и лоска,

Что стоят у беды за спиной,

Отольётся вам девичья слёзка,

Детский страх и торговля войной.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я жену потерял в Кандагаре,

Когда миной накрыло санчасть.

С той поры только в пьяном угаре

Мог на ласки девчат отвечать.

А увидел Айни в окруженье

Своих скалоподобных бойцов

И забыл о войне, о служенье

И о прошлом, в конце-то концов!

Как рыдала она, как хотела

Умереть, мусульманка Айни,

И тряслась, и глазами блестела,

Как боялась отца и родни.

Мы в рюкзак ей продукты набили,

Я в конвой отрядил четверых,

И когда они в хату ступили,

У семьи переклинило дых –

Каждый был чуть поменьше медведя

И с базукою наперевес.

Я просил передать: вы в ответе

За девчонку – братья и отец.

Если с нею беда приключится,

Не сойдёт вам пластид задарма,

Если вздумает кто сволочиться –

Всем мужчинам кердык и тюрьма.

И смутились они, и поникли,

А старик всё аяты читал,

И склонялся в любви и молитве

В пояс русских солдат – аксакал...

VI.

А в Генштабе решили: не худо

Чужедальний поход завершить,

Потому – если ты не Иуда,

Неча вместе с иудами жить.

Нам три месяца дали на сборы,

Чтоб следы замести и забыть.

Ой, вы горы, скалистые горы!

Как же вас не хвалить, не любить?!

Ой, вы горы, скалистые горы,

Где шпалеры лозы золотой!

Где за божьего сада просторы

Мир готов заплатить кровь-рудой.

Адриатики синяя бездна

И зелёные стены долин!..

И пока никому не известна

Оконцовка новейших былин.

Что там будет – позор или слава?

Кто напишет поэму про нас?

Прощевай же, Европа-шалава,

Так похожая здесь на Кавказ!

Нет, не поздно, родимые други,

Изваять золотую скрижаль,

Ту, где память любви и поруки,

За которую жизни не жаль…

VII.

А в итоге? Что было в итоге

Знает только сверчок-домосед.

Истекали балканские сроки,

И пора было топать отсед.

Но случились мои именины

И тайком забродил батальон,

Как умеют армейцы-мужчины –

Заговорщики с давних времён.

Перед штабом все роты построив,

Под оркестра удар духовой,

На крыльцо меня вызвали трое,